"...особенно тех, кто несут пробную партию, - мысленно закончил за скупщика краденного Моррест. - Вот когда вы принесете все остальное, тут я вас и нагрею, господа". Впрочем, Морреста это уже не беспокоило. Едва ли трактирщик сильно переплатил, если вообще переплатил, а следующей партии он не дождется.

  Моррест припрятал золото подальше, местные обычно носили его за щекой, но настолько пренебрегать гигиеной он еще не научился. Тем более, в Самуре видел, к чему приводит антисанитария. На такой случай в рубахе был предусмотрен крошечный карман. Там монеты и упокоились - благо, незаметно вытащить их оттуда не смог бы и самый ловкий карманник.

  - Ты, наверное, устал с дороги, - произнес трактирщик. - Твои товарищи могут чуть подождать. Но я не хотел бы, чтобы меня обвинили в скупости. Ты можешь поесть, выпить браги за счет заведения, если хочешь, я заставлю обслужить тебя одну из девок.

  Моррест призадумался. Если вспомнить, сколько дней он не ел нормально приготовленной еды... Да и вообще последний раз ел вчера вечером, и в ход пошла лишь горсть зерна и маленький кусочек вяленого мяса. Порция еды, лишь немного превышающая "сто двадцать пять блокадных граммов". Неплохо, наверное, было бы и выпить, как говорил сосед по лестничной клетке, "тяпнуть от нервов". А "товарищи" и правда подождут. Как могут не подождать те, кого нет? Можно посидеть до вечера...

  ...и трактирщику сразу станет понятно, что он один.

  - Благодарю за гостеприимство, - произнес Моррест. - И с удовольствием поем. Но брагу я бы хотел взять с собой. Парни не любят, когда кто-то пьяный, а остальные трезвые.

  Судя по реакции мужика, Моррест угадал. "Справедливый Стиглон, он меня даже зауважал!" - изумился бывший королевский летописец. По крайней мере, это вполне вписывалось в его "роль".

  - Ну, а рабыня? - переспросил трактирщик. - Полчасика, и вы свободны. Катэ, может, вы оцените, и приведете остальных... Не верю, чтобы солдаты от такого отказались.

  Моррест кивнул, едва сдержав кислую мину. А ведь теперь отказаться не получится. Много раз засыпавший без женщиной дезертир - и вдруг отказывается от бесплатного угощения? Да тот ли он, за кого себя выдает? И рабыню придется обрабатывать по-настоящему, потому что если она расскажет хозяину, как все было... Почему-то это казалось отвратительным предательством Олтаны. Но выбора, как всегда в неприятных ситуациях, не было.

  - Рабыня, это здорово. Только не та, которая приходила вначале. Она стара и груба.

  - Зато опытна... Ладно, сейчас сам выберешь. Пока поешь, она приготовится.

  Появилась давешняя женщина. Она махнула рукой, призывая Морреста следовать за ней, и повела обратно в коридор. Лесенка вела наверх, в крошечную, душную клетушку. Она была совсем маленькой, пять шагов в ширину и восемь - в длину. Единственное окошко было закрыто ставнями, и оттого внутри было темно и душно. Вдоль всей комнатки в ряд располагались набитые соломой тюфяки. На них, от жары бесстыдно скинув платья, спали восемь девушек - ровестниц "официантки" и младше. Самой молоденькой, на взгляд Морреста, было не больше пятнадцати. Наверняка то были рабыни - будь в распоряжении у трактирщика селянки из свободных, они бы дневали дома. "Самую младшую трогать не буду, - решил Моррест. - Жалко".

  - Выбирайте, господин. Только не разбудите остальных, они устали за ночь...

  - Пожалуй, вон ту, - указал Моррест на девицу лет двадцати, с чувственно приоткрытыми полными губами и медно-рыжей косой. Рука в дешевых медных браслетах прикрывала приличную для ее возраста грудь.

  - Значит, Ирмина, - усмехнулась Венария. - Вы угадали, катэ, девка - огонь. Будет вам Ирмина...

  Моррест хмыкнул. Уж она-то расстарается... Чтобы лишний раз не отведать плетей. Интересно, а почем...

  - Дорого, небось, стоила?

  - Хозяину, что ли? Да ты, никак, смеешься?! Как весна настает, голод - так и сплавляют нам младших дочек или сирот. Эту в месяце Корабля семь лет назад пригнали. С севера она, из-под Гверифа откуда-то. В четыре "арангура" тогда хозяину обошлась. Но четыре - это еще дорого, те, кому за тридцать, бывает, по десятку "валигаров" идут.

  "Ничего себе! - изумился Моррест, когда смог "перевести" курс местных валют. - Считай, полтора "арангура"! Получается, за кольчужку и копье можно пол-борделя скупить!"

  - Да ты не думай, это здесь цены маленькие, - произнесла женщина. - Мы же тут, считай, на отшибе. В столице-то та же Ирмина по семь, а то и по десять штук бы пошла".

  - А что ж ее здесь продали? Лишняя была?

  - Не, тут другое. Занемогла она, в столице бы ее хрен купили. Там народ богатый, привередливый. У нас за полцены пошла, с другой девочкой в паре, а потом и поправилась.

  - Что ж не продадите? - задал вопрос Моррест и поразился собственному цинизму. Ведь не о шмотках речь идет, не о животных даже. О людях. Женщинах. "Да уж, поведешься со скупщиками краденного да сутенерами..." Тут возникла идея, поразившая еще больше. В конце-то концов, и ей легче, и ему будет, с кем перемолвиться. В здешних краях к брачным вопросам подходят очень ответственно, человеку со стороны, с неизвестной родословной обзавестись второй половинкой, считай, невозможно. Придется или понемногу, но всю жизнь платить за услуги проституток... Или раз, но много заплатить за рабыню. Последнее, конечно, по карману не всем.

  Впрочем, все относительно. Его кольчуга, как выяснилось, стоит четырех рабынь, и еще одну - копье. Наверняка этим и объясняется щедросить хозяина: и еда, и выпивка, и услуги послушных рабынь - гроши по сравнению с суммой сделки. Сам того не ожидая, Моррест стал нешуточно богат.

  - Да за год на каждой из них мы штук сорок заработаем!

  "Сорок "арангуров" за год - считай, по три в месяц, - ошарашено подсчитывал Моррест. - В месяце тридцать дней, точнее, тридцать ночей, и в каждую у девчонки будет по несколько клиентов. Сколько же платят за раз? Да, простые тут нравы, а ведь сверхдержава была".

  - Ясненько, - произнес Моррест. - Что ж, пойду поем.

  Приготовили еду быстро - наверное, быстрее, чем в большинстве забегаловок из прошлой жизни. Щедро приправленный какими-то специями и острым соусом шашлык, ароматная, еще горячая лепешка, травяной отвар, чтобы запивать. Еще на столе появилась увесистая бутыль с мутной полупрозрачной жидкостью. Больше всего зелье напоминало деревенский самогон. "Попробуем, что тут за водяра, - подумал Моррест, уплетая еду. - Но потом!"

  С едой Моррест справился быстро - сам от себя не ожидал такого аппетита. Остановился, когда все тарелки опустели. Убедившись, что больше ничего не дадут, он решительно встал из-за стола. Не стоит наедаться до сонливости. Может, скоро придется бежать. И потом, предстоит ведь еще одно угощение. Если он не проявит должного рвения, хозяева могут заподозрить неладное.

  - Ну как, - спросил Моррест. - Готова эта... Ирмина?

  - Конечно, - ответила Венария, сноровисто убирая со стола. Уже по тому, что его обслуживала доверенная помощница хозяина, Моррест заключил, что пока обман не раскрыт. - Пройдите в комнату отдыха.

  "Знаем мы ваш отдых, - подумал Моррест. - Ну что ж, гулять так гулять..."

  Комната оказалась небольшой, но аккуратной, почти половину ее занимала огромная кровать. На ней развалилась, зевая и потягиваясь, выбранная Моррестом девица. Разумеется, ничего подобного одежде на ней не было.

  - Мало вам ночи, и днем неймется, - проворчала девица. - Ну, давай, подходи, что встал?

  Моррест ответил скабрезной шуткой и шагнул вглубь комнатки. "А ведь еще полчаса назад мы не подозревали о существовании друг друга, - некстати подумал он. - Я хоть имя ее знаю, а она вообще..." Девчонка еще раз томно потянулась: притворялась она великолепно, дразня каждой черточкой великолепного, зрелого тела. Только в глазах на миг мелькнули усталость и равнодушие, да полоса, подозрительно напоминающая след плети, на бедре, не позволяли поверить в искренность чувств. Впрочем, если зажмурить глаза, можно будет слышать только учащенное дыхание и грудной, бархатистый голос. Моррест сбросил одежду и, прикрыв глаза, осторожно двинулся к ложу. Далеко идти не потребовалось: несколько шагов - и на бедрах сомкнулись по-крестьянски крупные и жестковатые ладони, а теплые и влажные губы ласково коснулись лица. Подействовало: Моррест и сам не ожидал от себя такой прыти. Руки скользнули по женским бедрам, поймали и принялись ласкать одну из грудей, губы нашли ее рот, язык проник между ее зубов... Девушка не отстранилась, наоборот, ее язык перешел в "контрнаступление".