Тримли видно не было, однако откуда-то из глубины бань раздавался звук быстрых шагов, эхом отдающихся от кафельных стен.

«Это Тримли почти бежит по кафельному полу в своих бальных туфлях.» – решил Эмброуз.

Быстро пройдя через раздевалку, Уэллс скользнул в первую парную. Похоже, нагреватель выключили еще несколько часов назад, когда бани закрывались, однако в парной все еще было жарко. На сверкающей белой плитке отражался голубоватый свет шарообразного светильника.

Пробежав мимо ряда стульев и лавок, которыми днем пользовались клиенты бани, Эмброуз приотворил другую дверь.

Газ в фонаре едва горел, однако и этого слабого света было достаточно для того, чтобы можно было различить в полумраке темные очертания большого квадратного бассейна в центре комнаты. Где-то в тени капала вода.

Эмброуз направился к противоположной стороне комнаты.

Он был уже на полпути к своей цели, как вдруг увидел, что в остывшей воде бассейна плавает тело.

Точнее, поначалу ему показалось, что это всего лишь мужское пальто, которое кто-то беспечно бросил в воду. Но тут же Эмброуз заметил белые, безжизненные руки, выглядывающие из рукавов пальто.

Из-под воды на Эмброуза смотрели мертвые глаза – почему-то смотрели с осуждением. Это были глаза Александра Ларкина.

Тут дверь в соседнее помещение с шумом распахнулась. Внезапный взрыв новых звуков нарушил зловещую тишину. Кто-то быстро побежал по кафельному полу. Это были не те шаги, что Эмброуз слышал несколько минут назад, он был в этом уверен. Как и в том, что кто-то пытается убежать.

Эмброуз увидел человека, огибающего глубокий бассейн и спешащего к сводчатому входу вестибюля. Уэллс бросился за ним. Но вдруг человек резко остановился, нелепо скакнул в бок и поднял руки вверх.

– Не стреляйте, – заговорил он, пятясь назад. – Прошу вас, пожалуйста, я никому не скажу, клянусь!

Эмброуз остановился и стал медленно продвигаться к кабинкам, что тянулись справа от него. Теперь он более четко видел человека, которого преследовал: худой, ссутулившийся от возраста и тяжкого неустанного труда. Судя по кепке и тяжелому, пропитанному водой фартуку, это был банщик.

Эмброуз узнал его – в банях этого человека прозвали стариной Генри.

– Боюсь, тебе сегодня не повезло – ты оказался в неподобающем месте и в неподходящее время, – раздался у сводчатого входа голос Тримли. – Не могу же я позволить, чтобы ты рассказал полиции, что видел, как я убиваю Ларкина, не так ли?

Тримли сделал несколько шагов по направлению к старине Генри. Висевшая у входа лампа осветила пистолет, который Тримли держал в руке. Он поднял оружие.

– Пожалуйста, прошу вас, не убивайте меня, сэр, – молил Генри.

Эмброуз шевельнулся, постаравшись издать тихий звук. Тримли напряженно замер, лишь глаза его забегали вокруг в поисках убежища потемнее.

– Кто здесь? – спросил он. – Покажитесь!

– Отпусти банщика, Тримли, – проговорил из темноты Эмброуз. – Он не имеет к этому делу никакого отношения.

– А-а, так это ты, не так ли? – Тримли устремил взор в сторону зашторенных кабинок. – Ты тот, кто увез девчонок из замка. Наконец решил завязать с нами деловые отношения? Что ж, за девочек мы готовы предложить тебе хорошую цену. Но и учительница нам, разумеется, тоже нужна. Мы не можем оставить ее в живых – она слишком много знает.

– Отпустите банщика – тогда поговорим, – настаивал Уэллс.

– Да что тебе дался этот чертов банщик! – с досадой воскликнул Тримли. – Он что, знает что-то важное?

Для таких типов, как Тримди, остальные люди представляли значимость лишь в том случае, если они могли помочь им в достижении каких-то целей. Самым же главным для них были деньги и власть.

– Можешь не сомневаться, – многозначительно промолвил Эмброуз, – что этот человек куда более важная персона, чем ты начинаешь догадываться.

Тримли искоса посмотрел на перепуганного банщика.

– Что-то мне с трудом в это верится, – пробормотал он.

Эмброуз оглядел горевшие повсюду лампы и решил привлечь в пользу своих доводов логику.

– Ларкин ведь никогда не рассказывал об этом человеке, не так ли? – спросил он.

– О чем ты говоришь?

– Думай головой, Тримли, – посоветовал Уэллс. – Почему, с твоей точки зрения, Ларкин позволял этому человеку приходить сюда по ночам и зажигать свет?

– Да он всего лишь обычный слуга! – бросил Тримли. – Зажигать свет – его обязанность.

– А ты не слишком хорошо знал Ларкина, не так ли? Было всего несколько человек, которым он полностью доверял, – продолжал говорить Эмброуз. – Полагаю, ты в их число не входил.

– Это неправда. – Тримли слова Эмброуза явно задели. – Ларкин считал меня своим партнером и доверял мне.

– Партнером! – холодно усмехнулся Уэллс. – И несмотря на это, он так и не сказал тебе, зачем позвал сегодня сюда этого человека.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

– Ларкин и этот банщик были старыми приятелями, – с легкостью блефовал Эмброуз.

Он ни разу не запнулся, его речь текла плавно и свободно – так, как научили его отец и дед.

«Брось им несколько унций выдуманных деталей, сынок, и они заглотают целый фунт дыма», – наставляли они мальчугана.

– Немало переделок они пережили вместе. Этот человек когда-то давным-давно спас Ларкину жизнь. А Ларкин такого рода услуг не забывал.

Старина Генри всхлипнул, но, кажется, он начинал понимать, куда клонит Эмброуз. И не стал возражать против утверждения о его давнем знакомстве с лордом преступного мира.

– Откуда тебе все это известно? – резко спросил Тримли.

– Я давно слежу за Ларкином, – ответил Эмброуз. – Можно сказать, я изучил этого человека.

– Дьявол и преисподняя! – пробурчал Тримли. – Ларкин говорил мне, что кто-то хочет посягнуть на его империю, но я считал это всего лишь параноидальным бредом.

Эмброуз ничего не сказал в ответ. Где-то в темноте плескалась вода, и этот звук тихим эхом отдавался от стен бани.

– Покажись! – приказал Тримли. – Ты говоришь как джентльмен. Нам нет причин сторониться друг друга, мы можем вместе заниматься бизнесом. Ты же сам видишь, что мне теперь нужен новый партнер.

Эмброуз шагнул вперед и оказался возле подставки, на которой стояли два сосуда, по форме походящие на кувшины. Ими клиенты бань пользовалисьдля мытья головы. Свет от лампы падал на его спину, так что лицо Уэллса оставалось скрытым в тени. От Тримли и старины Генри его отделял бассейн.

На таком расстоянии и при таком освещении Тримли едва ли смог бы успешно воспользоваться своим пистолетом: Однако банщику по-прежнему грозила смертельная опасность.

– Что ты предлагаешь? – тихо спросил Эмброуз.

– Стой там, где стоишь, – спокойнее проговорил Тримли.

Теперь, увидев силуэт Эмброуза, он явно почувствовал себя увереннее и был готов отдавать приказания.

– Подними руки вверх – хочу увидеть, есть ли у тебя пистолет.

– Я не вооружен, – сказал Эмброуз, показывая ему ладони. – Но только знай: если ты задумал убить меня, то у тебя возникнут еще более серьезные проблемы, чем если бы ты застрелил банщика.

– Что ты имеешь в виду?

– Я в самом деле следил за Ларкином, – заговорил Уэллс. – Но есть человек, который многое знает о тебе, Тримли. Я единственный, кто знает имя полицейского инспектора, который пришел к выводу о том, что ты и Ларкин – партнеры.

– Ты лжешь, – уверенно возразил Тримли. – Обо мне не знает никто. Никто! Я джентльмен, черт побери, а не представитель преступного мира. С чего бы это твоему инспектору обращать на меня внимание?

– Вот оно как! – усмехнулся Эмброуз. – В таком случае у меня для тебя есть новость. Полиция уже давно начала подозревать представителей высшего света, так что и они не могут быть уверены в том, что их особы вне подозрений. Полицейским пока – пока! – уточнил он, – нелегко проводить аресты в определенных кругах. Нужно собирать большое количество доказательств. Но будь уверен, против тебя у полицейских доказательств предостаточно.