На короткой серой юбке Эшли были заметны грязные пятна, а чуть ниже ободранных колен нейлон колготок был совершенно порван. Тыльной стороной ладони она пыталась заглушить рыдания, но у нее это плохо получалось, и звук плача переходил в жалобный, надрывный стон.
Глядя на Эшли, Эрик ощутил в себе ее отчаяние, и внутри у него что-то дрогнуло. Перед ним был не тот сгусток энергии и отблеск солнечного света, который согревал его и пробуждал в нем новые силы при каждой прежней встрече, нет, как будто кто-то отнял у нее главное, чем она жила и что было ее сутью, оставив только тень былого, плачущий призрак.
Эрик мгновенно охватил взглядом пролеты лестницы в поисках обидчика, затем сделал несколько шагов к Эшли.
— Что случилось? — спросил он, присаживаясь на корточки рядом.
Ему хотелось обнять ее, но он сдержался, готовый в любую минуту встать на защиту, если нападавший вновь объявится.
Эшли насторожилась при звуке его голоса, резко приподняв голову, глаза ее выразили ужас и ожидание опасности. Она узнала Эрика, и выражение ужаса сменилось гримасой муки. Закрыв глаза, Эшли снова уронила голову на колени. Ее душили рыдания, и дрожь сотрясала тело, но она все-таки попыталась овладеть собой.
— Они… — это было все, что Эшли смогла произнести перед тем, как ей пришлось закусить губу и плотно сжать веки, чтобы не разрыдаться снова.
Она таилась от несчастья, уходя в себя, и Эрик почувствовал, что Эшли таится и от него тоже, и его страх за нее поднялся на новый виток — он представил самое худшее. Эрик ощутил, как дикая мстительная злоба поднимается из глубин его естества, но принудил себя сохранять спокойствие, ради нее… Нежным, осторожным движением он прикоснулся к ее плечу:
— Что они сделали?
Эрик испытал некоторое облегчение, когда увидел, что она не отодвигается от него, а напротив, инстинктивно пытается опереться о его руку.
— Они, — повторила Эшли и еще раз взглянула на Эрика своими прекрасными глазами, голубизна которых мерцала и растворялась в капельках слез.
— Все хорошо, — сказал он успокаивающим тоном, смахивая ладонью слезинки с ее влажной щеки. — Ну ведь теперь же все хорошо. Расскажите мне, что произошло.
Она кивнула. В глазах снова сверкнули слезы, но Эрик почувствовал, что к ней возвращается самоконтроль. Еще один прерывистый вздох, и Эшли смогла говорить:
— Они отобрали мою сумочку.
— И?.. — его взгляд опустился на забрызганную грязью юбку и ободранные колени.
— И я попыталась их остановить. — Она шмыгнула носом. — Это же были дети! Подростки. Я никогда бы не подумала… Я хочу сказать… — у нее перехватило дыхание от напряжения и досады. — Они сбили меня с ног.
И снова Эшли сделала паузу. Эрик дал ей время собраться с силами, прежде чем попросил продолжить:
— И?..
— И один из них ударил меня. — Она немного выпрямилась, устроившись поудобнее на ступеньке. — Этот мальчишка ударил меня. Один из них выхватил сумочку, другой сбил с ног и ударил. Я содрала колени и руку… — Эшли показала ему правую ладонь: тыльная сторона была покрыта кровью, песком и грязью, затем она прикоснулась к ободранному колену. — Испортила только что купленные колготки!
Эшли выругалась, и Эрик улыбнулся, предпочитая ее гнев тому явно преувеличенному кошмару, что вырисовался у него в голове при виде Эшли. И все же беспокойство не проходило.
— Они еще что-нибудь сделали?
Она была явно удивлена этим вопросом.
— Нет. Когда один из них толкнул меня, я начала орать. Я хочу сказать, что, стукнувшись о тротуар, я совершенно обезумела. Абсолютно. Особенно после того, как мальчишка ударил меня. Они смылись… с моей сумочкой, конечно.
Эшли вздохнула, но Эрик почувствовал огромное облегчение. Ее ограбили, но ведь могло быть и хуже… гораздо хуже.
— А куда тебя ударил этот мальчишка?
Она дотронулась до своей юбки и провела ладонью по левому бедру там, где следы грязи были особенно заметны. Увидев пятна грязи, Эшли изменилась в лице и снова выругалась, затем взглянула на Эрика:
— Что за чертов денек! Вначале в приступе рассеянности я оставляю дома важные бумаги, потом моя машина отказывается ехать. Теперь это… И они даже поживиться по-настоящему не смогут, в кошельке почти совсем не было денег, но в сумочке лежали чековая книжка, кредитные карточки, ключи… Я не могу попасть в свою собственную квартиру!
Взмахом правой руки она показала в сторону дверей третьего этажа и сморщилась от боли, которую ей причинило это движение.
— Даже Чарли на месте нет! Никого нет. — Эшли взглянула на часы и грустно рассмеялась. — А через пять минут у меня должна начаться презентация!
— Ну, конечно, через пять минут вы ни в какой презентации участвовать не будете, — сказал Эрик. — Но я могу помочь вам попасть в квартиру.
— У вас есть ключ?
Он улыбнулся и помог ей встать на ноги.
— Нет, но я все равно могу помочь.
— Каким образом? — она не сопротивлялась, когда Эрик взял ее под руку и помог подняться на третий этаж.
— Коммерческая тайна.
— Научились этому как ниндзя? Или как сотрудник полиции?
Ей уже лучше, подумал он: любопытство берет верх над страхом и болью.
— Ни то и ни другое, — сказал Эрик. — Этот секрет известен большинству безмозглых хулиганов.
— О, звучит успокаивающе!
Вместо того, чтобы сопроводить к ее квартире, он отвел Эшли в свою. Эрик не знал, есть ли у нее что-либо, чем можно замазать царапины, но он прекрасно разбирался в своих лечебных средствах.
Она насторожилась снова, когда Эрик стал вытаскивать ключи. — Мне кажется, вы ошиблись квартирой, мистер Ньюмен. Моя вон там, впереди.
— Первая остановка здесь, — он открыл дверь и широко ее распахнул. — Мы немного подлечим вашу руку и коленки, а потом доставим вас домой.
Эшли знала, что ей следует сказать «нет», но она была не в силах спорить. Не сейчас. Не теперь, когда ощущение руки Эрика на ее талии так успокаивает, а его тело кажется таким сильным, а сам он — готовым защитить от любой жизненной проблемы, и когда просто находиться рядом с ним так необыкновенно приятно и хорошо.
Возможно, поступок был не совсем разумным, но в это мгновение Эшли очень нуждалась в самом Эрике. За последний час она пережила слишком многое: вначале раздражение на себя из-за забытых документов, потом подавленность и досаду из-за сломавшейся машины, затем страх и беспомощность.
Ей следовало бы уметь защищаться, но она не умела. Это были всего лишь подростки, но они пихали ее из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Эшли понимала, что именно выпытывал у нее Эрик, когда подгонял с рассказом. Он хотел знать, не была ли она изнасилована.
Только добравшись до дома в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь ей, Эшли осознала, насколько беспомощной она была б и в том случае, если бы мальчишкам захотелось чего-то большего, чем просто денег. И вот тогда ноги перестали ее слушаться, и Эшли не смогла идти дальше, единственное, на что она оказалась способна, это сесть на ступеньки и заплакать.
Эрик очутился возле нее несколько минут спустя, явившись ниоткуда, подобно ангелу-хранителю или, возможно, рыцарю в сверкающих доспехах — доспехах, состоявших из обычной черной футболки, черных спортивных штанов и легкой черной куртки. Мгновение до его появления она была еще одинока и охвачена страхом, а в следующее он уже был рядом, успокаивая и придавая силы.
Эрик никогда не узнает, как это прекрасно — поднять глаза и увидеть его, сидящего на корточках рядом. Эшли надеялась, что Эрик никогда не узнает и то, до какой степени в то мгновение ей хотелось броситься к нему в объятия и никогда-никогда не отпускать от себя.
После того как Эрик закрыл за ними дверь, он снял свои кроссовки, и Эшли сделала то же самое со своими туфлями. Он провел ее в кухню к обеденной стойке.
— Позвольте мне помочь вам снять пальто, — сказал он, уже расстегивая пальто в момент произнесения фразы.
Она наблюдала, как пальцы Эрика освобождают пуговицы от петель, затем взглянула ему в лицо — на его губы. Они были сжаты, и он сам сосредоточен на своем занятии, и Эшли вспомнила, какое ощущение эти губы оставили на ее губах, прикоснувшись к ней в тот вечер.
