— Я тоже скучала, мамочка.

Улыбнувшись, Джилл поцеловала девочку в макушку. Ребекка радостно взвизгнула и прижалась к матери еще теснее. Ее нежный детский запах вызвал в Джилл волну радости, и она глубоко вздохнула. Две недели, когда Джилл не видела дочери, показались ей целой вечностью. И сейчас она не станет думать о том, что еще через две недели она снова с ней расстанется.

Ее бывший муж вылез из машины и направился к ним, неся сумки с вещами Бекки. Поставив их на дорожку, он засунул руки в карманы.

— Здравствуй, Джилл.

Джилл подняла голову и посмотрела на него. Напряженное выражение его лица резко контрастировало с нарочито непринужденной позой.

— Привет, Питер. — Она встала, подхватив Ребекку на руки. — Как все прошло?

— Великолепно. Как всегда.

Джилл погладила шелковые волосики Бекки — темно-русые, точно такого же цвета, как ее собственные.

— Ни кошмаров, ни насморков, ни еще чего-нибудь, о чем мне следует знать?

— Абсолютно ничего.

— Хорошо. — Она глубоко вздохнула. — Как младенец?

— Растет с каждым днем. Она…

— Она такая прелесть, мамочка! Ты бы только посмотрела. — Ребекка запрокинула голову, чтобы посмотреть матери в лицо. — Она мне улыбнулась. Я дала ей поиграть мою куклу, и она мне улыбнулась!

Питер широко улыбнулся дочери.

— Малышка улыбнулась, потому что любит свою старшую сестричку.

Бекки выпрямилась, буквально светясь от гордости:

— Я хорошая старшая сестричка!

У Джилл сжалось сердце. Ей было больно видеть, как Бекки любит свою единокровную сестру, больно из-за того, что Питер способен дать дочери то, чего не может дать она: полную семью и настоящий дом. То, о чем Джилл всегда мечтала. О чем она не перестала мечтать и сейчас.

Джилл откашлялась.

— Бекки, обними папу и поцелуй. Нам пора идти в дом.

Передав Ребекку Питеру, она смотрела, как девочка его обнимает и целует. Эти минуты были всегда очень трудными, не переставали причинять ей острую боль. Не потому, что она любила Питера, а потому, что его так любила ее дочка. Ребекка заслуживала того, чтобы иметь и мать, и отца, настоящую семью, совместные ужины и поездки, праздники и каникулы… Семью, которая по воскресеньям ходила бы в церковь, а в июле уезжала отдыхать.

А вместо этого девочку передавали от отца к матери. У нее было два дома, два комплекта игрушек и две группы друзей, разное окружение. У нее была мачеха и единокровная сестренка, и родители, которые вели вежливые разговоры при встречах, когда отвозили или забирали ее.

— Ой, смотри, — взвизгнула Бекки, указывая пальцем — Киса!

Девочка начала вырываться, и Питер спустил ее на землю. Они с Джилл смотрели, как их дочка пробежала по двору за большим соседским полосатым котом по имени Великан.

Джилл улыбнулась.

— Она так любит животных!

— Поэтому мы с Джин купили ей котенка. — Питер перевел взгляд с дочери на Джилл. — Она назвала его Киса-Киса. Ей страшно не хотелось с ним расставаться.

Его тон — снисходительно-презрительный — вызвал в Джилл страшное раздражение. Она посмотрела на Питера. Это он ее оставил, это он подал на развод. И тем не менее в разрыве обвинил именно ее! Он сказал, что она недостаточно его любила. Она была ему верной и заботливой женой, она была любящей матерью. Она осталась бы с ним навсегда, как и обещала во время свадебного обряда.

И все-таки он винил во всем ее.

Джилл вспомнила Джека. Его образ мгновенно наполнил ее ум и сердце. Чувство вины поднялось в ней — но она постаралась его подавить. Она выходила за Питера с честными намерениями. Она всю себя посвятила тому, чтобы их брак был удачным. Ей не в чем себя винить.

Она смотрела Питеру прямо в глаза.

— Возможно, если принять во внимание все обстоятельства, покупка котенка была не слишком удачной мыслью. Кроме того, мне казалось, что мы договорились пока не дарить ей домашних животных, ведь она недостаточно взрослая.

— Это ты так решила! — огрызнулся Питер. — А обстоятельства скоро изменятся.

— Не так уж скоро. Ей начинать учиться еще через год. — Джилл отступила на шаг. — Я уверена, что тебе пора, Питер. Ехать далеко.

Он схватил ее за руку.

— Нам надо это обсудить.

Джилл покачала головой.

— Не думаю. Как я уже сказала, времени у нас еще много. И кроме того, здесь Бекки.

— Она на другом конце двора, играет с котом. Нас она не слышит. — Питер понизил голос. — Эта проблема никуда не денется, Джилл. Когда Бекки начнет учиться, наше решение о совместном воспитании придется пересматривать. Если мы сделаем это сейчас, то она успеет привыкнуть к новому распорядку жизни до начала учебного года. — Он на мгновение отвернулся, а потом снова повернулся к ней и решительно добавил: — Я хочу, чтобы она жила со мной.

Джилл этого ожидала. Подобное решение не было для нее сюрпризом. И тем не менее кровь застучала у нее в висках. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— А я хочу, чтобы девочка осталась со мной. Я ее мать.

— А я ее отец.

Джилл сжала руки в кулаки: его высокомерный тон вывел ее из себя.

— Ты хороший отец, Питер, и я знаю, что ты ее любишь. И она тоже тебя любит. Я рада, что ты у нее есть, — но ее место рядом со мной.

Питер сузил глаза.

— Я с этим не согласен. И Джин тоже.

— Джин тут голоса не имеет! Родители Бекки — мы с тобой! — Она говорила быстро, не в силах совладать с охватившим ее гневом. Прижав руку к сердцу, Джилли добавила: — Я ее мать. Это я буду ее растить, а не Джин. Ведь если ты возьмешь ее к себе, то растить ее будешь не ты, а Джин. Будь честным: мы оба знаем, как много ты работаешь.

— А как насчет твоей работы? По крайней мере, Джин весь день дома!

— У меня гибкое расписание. Если мне надо быть с Ребеккой, я всегда могу освободиться. А ты можешь сказать о себе то же?

— Ясно, что мы с тобой никогда не договоримся. Вот почему надо обратиться в суд. — Питер расправил плечи. — Я не сомневаюсь, что судья согласится, насколько благотворна будет нормальная семейная атмосфера, которую я смогу обеспечить для Бекки, и отдаст ее мне.

Его слова всколыхнули в Джилл самые болезненные страхи, и у нее перехватило дыхание от боли. Что он и предвидел.

— Почему ты это делаешь? — тихо проговорила она, пристально на него глядя. — Ты еще раз хочешь заставить меня заплатить? Причинить мне боль?

— А что, если отчасти это и так, Джилл?

— Это ты захотел развода, Питер. Не я, А больнее всего сейчас будет Ребекке.

— Я не согласен. — Он пожал плечами. — И потом, остальные мои мотивы не влияют на то, что я люблю дочь и хочу, чтобы она постоянно жила со мной.

— Мамочка! Папочка! Смотрите! Бабочка!

Джилл и Питер повернулись к дочери и принялись восторгаться мотыльком.

Спустя несколько минут ее бывший муж уехал. Но их разговор мучил Джилл весь вечер, испортив удовольствие от встречи с дочерью, помешав насладиться их ежевечерними ритуалами подготовки ко сну.

Ребекка уже давно спала, а Джилл все продолжала сидеть на краешке ее постели, гладя ее по головке и напевая колыбельную. Она так любила дочку, что иногда ей казалось, что сердце у нее готово разорваться от переполняющих его чувств. Ребекка была воплощением всех радостей ее жизни, потерять ее было бы просто немыслимо! Джилл не знала, сможет ли она жить, если суд передаст воспитание дочери Питеру.

В ней поднялся ужас, который она с трудом смогла подавить. Нет. Этого не случится. Какой судья отдаст ребенка отцу, если имеется здоровая и любящая мать? Она не позволит угрозам Питера испортить ей радость от общения с дочерью. Она обратится к адвокату, подаст прошение о предоставлении ей полной опеки — и все будет хорошо.

Наклонившись к дочери, Джилл прижалась губами к ее мягкой, бархатистой щечке.

— Сладких снов, киска, — прошептала она с нежной улыбкой. — Увидимся утром.

В студии все кипело. Ведущий режиссер отдавал звукооператору последние распоряжения, рабочие сцены стояли на лестницах, ожидая окончательных решений оператора по свету, а Дана, директор программы Тим и видеооператоры ухитрялись успевать всюду.