— А как же я, папа? — изумленно прошептала Бэрил. — У тебя есть я.

— Ты — это пара глупых глаз, смазливая физиономия и копна золота на пустой голове. Именно это я хотел использовать наилучшим образом. Но ты меня опозорила, понимаешь? На всю страну.

Бэрил чувствовала себя такой ничтожной. Голос отца, полный презрения и ненависти, постоянно звенел в ее сознании, разрушая его день за днем. Она подвела папу, он больше никогда ее не полюбит. Теперь она никому не нужна.

Дуглас перестал обращать внимание на дочь. Она не оправдала его надежд и стала для него чем-то вроде вчерашней газеты или пустого лотерейного билета, который остается только выбросить.

По мере взросления Бэрил стала прозревать. В подростковом возрасте она полностью осознала происшедшее.

Сидя перед зеркалом в своей комнате, она словно вновь услышала слова отца: «Ты — это пара глупых глаз, смазливая физиономия и копна золота на пустой голове». Теперь она поняла, что он имел в виду. «Боже мой, неужели отец ценил во мне только внешность?»

Бэрил возненавидела свою красоту, которая убила ее личность. Она хотела изуродовать это ненавистное кукольное лицо, выцарапать томные глаза с длинными густыми ресницами, вырвать волосы, такие неправдоподобно прекрасные, разорвать совершенное тело на куски.

В ней проснулся дух, ощущавший себя в этом идеальном вместилище, как в клетке.

Бэрил чувствовала, что ее тело стало для нее тюрьмой, до боли прочной и пожизненной. И чем старше она становилась, тем красивее были глаза, лицо и волосы, женственным становилось тело. Бэрил стала рабой своей красоты. Раздвоенность жила в ней подспудно всегда. В глубине души Бэрил Стоун, «нефтяная принцесса» и волшебная красавица, в восемнадцать лет оставалась одиноким и неприкаянным ребенком, в подсознании которого теплилась надежда на то, что, если она будет послушной и не будет взрослеть, ее полюбит папа.

Такую правду о Бэрил не знал никто, ее не осознавала полностью даже сама Бэрил. Сама не понимая, почему, она держалась неуверенно и с таким испуганным выражением лица, что, казалось, она сейчас заплачет, как тогда в студии. Бэрил чувствовала, что ее никто не может полюбить. Она и сама себя не любила. Мужчинам были нужны ее лицо и тело, но не она сама. Они ничем не отличались от отца Бэрил.

Бэрил усвоила заискивающую модель поведения. Она угождала всем как могла. Любовь казалась ей даром, который нужно заслужить. Бэрил не понимала, что вызывает лишь презрение окружающих, которые теряли к ней уважение. Невольно она сама способствовала тому, что ее воспринимали не иначе как куклу, которая не может даже с достоинством носить свою красоту, а держится так, будто ей стыдно и неловко, будто ее внешность — незаслуженный подарок, который лучше вернуть.

Как на беду, Бэрил влекло к мужчинам, обращавшимся с ней пренебрежительно. А когда ее и вовсе игнорировали, Бэрил безумно влюблялась и была готова на любое унижение, выпрашивая взаимность как милостыню.

Грег Орсон, великосветский бездельник и известный бабник, заинтересовался было единственной наследницей одного из самых богатых людей в стране, но быстро понял, что ухаживанием и повышенным вниманием от Бэрил Стоун ничего не добьешься. Он знал этот тип женщин. «Настоящий» мужчина должен быть равнодушно-снисходительным к женщинам, как ее отец. Вот любовь такого человека стоит того, чтобы приложить массу усилий, угождая ему во всем, и «завоевать» ее.

Грег был хитер и сменил тактику — перестал замечать Бэрил, обращался с ней почти невежливо и порой даже грубо, иногда издевался над ней. Грег был красив, обаятелен и немного похож на ее отца. Бэрил потеряла голову. Грег довел ее до того, что Бэрил униженно и робко просила о свидании.

Они приехали в его квартиру, и Грег был небрежно любезен. Ему было интересно, до чего ее можно довести своим равнодушием.

— Ты не любишь меня, Грег? — робко спросила Бэрил. — Когда ты сказал, что отвезешь меня сюда, я подумала…

— Что я хочу тебя? Ошибаешься, милая. Тебе пора понять, что, если твой папочка миллионер, это не значит, что все будут плясать под твою дудку. Ты, наверно, думаешь, что можешь заполучить любого мужчину?

— Я люблю тебя. Дай мне шанс, Грег… я сделаю все, что ты хочешь. Разве я тебе не нравлюсь?

— Сегодня — да, нравишься. Но это не значит, что так же будет завтра, — ухмыльнулся он.

Бэрил одним движением освободилась от платья, которое упало к ее ногам. Она стояла совершенно обнаженная.

— Посмотри на меня, — сказала она. «Пусть хотя бы полюбит мое лицо и тело, — молилась она, — а потом и то, что внутри».

Грег не ожидал, что она так прекрасна. Увидев ее без одежды, он застыл от удивления и почувствовал, что не может упустить момент.

Через неделю Бэрил поняла, что беременна. Дуглас Стоун пришел в ужас. Забеременеть от этого прохвоста Орсона, типичного охотника за приданым? Надо быть круглой дурой. Бэрил наотрез отказалась делать аборт, заявив, что они с Грегом поженятся. Этого Дуглас не мог вынести.

Купить Грега Орсона не составило труда. Он не устоял перед искушением уплатить все долги и получить вдобавок кругленькую сумму на счету. Получив деньги от отца Бэрил, Грег смылся.

Дуглас Стоун был уверен, что заставит дочь избавиться от ребенка. Но вдруг он подумал: а если родится мальчик? Нужны же ему наследники, которые возглавят дело после смерти деда. А после аборта Бэрил уже может и не родить.

Дуглас взвесил все «за» и «против» и решил, что лучшего выхода из этой ситуации не найти. Бэрил как можно скорее нужно выдать замуж за Дэниела Лоу, пока у нее маленький срок беременности. Если поженить их на будущий неделе, Дэн так и не поймет, что это не его ребенок. Все утрясется. Тем более что в прошлый приезд Дэна год назад они с его отцом говорили об этом.

Убедить Бэрил тоже не составило труда. Она проливала слезы по Грегу, бродила по дому как лунатик и была равнодушна к тому, что с ней будет дальше. Отец хочет выдать ее замуж? Ей все равно, за кого. Но его выбор все же изумил Бэрил. Дэн приятный и способный парень, но он был более чем скромной партией для единственной наследницы старика Стоуна.

— Я доверяю Филу и его сыну, — объяснил ей отец, — а тебе, голубушка, — нет. Тебя и моего внука нужно защитить. Сама ты не способна даже сделать приличный выбор. Подыграешь мне немного — и до конца месяца будет свадьба. Я знаю, что делаю.

Дуглас с блеском провернул сцену с якобы близкой кончиной. А Бэрил, у которой были глаза на мокром месте из-за потери Грега, ничего не стоило время от времени плакать, и все выглядело убедительно.

Когда родилась Николь, Бэрил с замиранием сердца следила за реакцией мужа. Но Дэн ничего не заподозрил. Слава Богу, девочка ничем не напоминала Грега, а была как две капли воды похожа на нее; Бэрил испытала настоящий взрыв материнских чувств. Она души не чаяла в хорошенькой дочке — плоде ее первой любви. Николь так и осталась для нее единственным подлинно любимым существом в жизни, человеком, к которому Бэрил питала чувство до конца искреннее. У девочки было драгоценное свойство, которого так недоставало Бэрил, — уверенность. Николь была тщеславна и упивалась своей привлекательностью, а не боялась ее, как Бэрил. Она с ранних лет купалась в лучах всеобщего обожания и никогда не испытывала тягостных противоречий, разрывавших ее мать.

Бэрил не знала, как характеризовать отношение Дэниела к ней. Это было равнодушие, но не откровенно-презрительное, к которому она привыкла и которое заставляло ее тянуться как к магниту к человеку, отвергавшему ее. Так было с ее отцом, с Грегом. Тут было другое — мягкое и вежливое, заботливое и нежное равнодушие. Дэн ставил Бэрил в тупик.

Живя и наблюдая за Дэном, Бэрил мучительно пыталась понять его, но не могла. Занимаясь любовью с ней, Дэниел был таким же спокойно-отчужденным. Бэрил знала, что ему хорошо с ней, она тоже чувствовала себя прекрасно, но это было слияние тел, а не душ. Дэн сбивал ее с толку каждым словом, движением, взглядом. Иногда ей казалось, что он ложится с ней в постель из вежливости. Но Бэрил, сама не зная, почему, боялась потерять Дэна и отчаянно цеплялась за этот брак. А когда родилась их дочь, Айрин, она поняла, каким может быть Дэн, когда любит кого-то по-настоящему. Бэрил стала понимать, чем отличается человеческая привязанность от отношений хозяина и собаки, которые она с детских лет принимала за любовь. Но изменить себя она не могла, на нее по-прежнему действовали привычные раздражители в виде властного пренебрежения. Ее подсознание было загипнотизировано отцом, и Бэрил не могла вырваться из этих тисков.