Миртл покивала головой.

— Ах, Миртл! — Том накрыл ее руку ладонью. — Есть ли такое на свете, чем ты не могла бы поделиться со мной? — Он заглянул ей в глаза.

Миртл моргнула. Ей-ей, он перестарался. Должно быть, она потянула руку назад — во всяком случае, Том убрал свою.

Наступило молчание. Миртл дружески поделилась с ним наблюдением:

— А ты растолстел, Том.

Нет, совсем не того ждал от нее Том! Он перевел взгляд на свою грудь, поросшую рыжей шерстью — что лично мне было глубоко противно, — и выпятил ее колесом.

— И замечательно, что растолстел.

— Джо постоянно тянет как можно больше двигаться, сказала Миртл. — Такая скука.

— Это имеет и положительные стороны, — сказал я сердито и многозначительно.

Том покрутил головой, не сводя глаз с Миртл.

— Видишь, ему нас не понять. — Он погладил себя по груди. — Если бы мы с тобой, Миртл, обосновались вдвоем, ты переняла бы мои необременительные привычки в два счета, — он прищелкнул пальцами, — и тоже растолстела бы.

Нет, совсем не того ждала от него Миртл! Я мысленно потирал руки.

— Едва ли, Том, — сказала она, слегка сникнув.

— Не едва ли, душа моя, а точно. Толстела бы себе и радовалась. И перестала бы вечно мерзнуть.

С живым любопытством и удовольствием я наблюдал, как у Миртл вытягивается лицо. Я сам, как вы понимаете, не раз говорил ей, что она вечно мерзнет из-за нехватки подкожного жира. Подобное объяснение она считала в высшей степени поверхностным и бездушным. Она прекрасно знала, что холод навевает на нее сердечная тоска. А Том это проглядел. Она горестно вздохнула.

От Тома, по всей видимости, и это ускользнуло. Оно и простительно: ты рассыпаешься перед девушкой мелким бесом, а тебя отвлекают — с одной стороны впился в него глазами я, а за спиной хмуро ловил каждое слово Стив.

— Мерзнуть мне, видно, всю жизнь.

— Если бы я о тебе заботился — тогда нет, родная моя. Я всегда безошибочно знал бы обо всех твоих ощущениях. — Миртл заметно встревожилась от подобной перспективы. Я мог ее понять. — И всегда имел бы для тебя наготове… — он бросил мудрый, проницательный взгляд в мою сторону, — хороший совет.

Среди излюбленных утверждений Тома было и то, что я не умею обращаться с Миртл, и в частности вовремя дать ей хороший совет. Он, по-видимому, не мог усвоить, что Миртл страшно не любит, когда ей дают советы, будь то неоценимые советы, никудышные или середка на половинку.

— Неужели? — Она поглядела на него мягко и без всякого восторга.

Том промолчал, меряя ее уверенным, понимающим взглядом. Движимый любовью и состраданием, он сейчас определял, хорошо ли она себя чувствует.

— Ты устала, душа моя. — Вероятно, он обнаружил круги у нее под глазами.

— Да, это правда.

Том опять бросил взгляд в мою сторону, словно говоря: учись, брат, как это делается. Он придвинулся ближе к ней.

— Тебе надо раньше ложиться спать.

Больше всего на свете Миртл ненавидела, когда ей говорили, что надо раньше ложиться спать! Когда вот так, с единого маху, перечеркивали ее любовь к жизни, бездонную глубину ее души, а главное — ее решимость поступать так, как вольно ей самой.

Миртл не проронила ни звука. Да и что говорить, если на сердце такая печаль.

Когда лучший друг в твоем присутствии охмуряет твою девушку, а ты сидишь и смотришь, есть миг, когда тебе воздается, — ослепительный миг, когда ты видишь, как твой друг садится в лужу.

Том, я считаю, сел в лужу по пояс — по самую шею.

При всем том я пребывал в легком недоумении — я, знаете, очень верю в экстравертов. Мне не приходило в голову, что весь диалог Тома и Миртл — вопиющее свидетельство дурного вкуса; меня удивляло только, что он при этом так оплошал. Видно, его и вправду чересчур отвлекали мысли о том, какое впечатление все это производит на Стива.

Я мельком взглянул на Стива — нет, невозможно было определить, что он думает. Темные волосы высохли и мягкой копной спадали ему на глаза. Похоже, он утратил всякий интерес к школьницам. По-моему, его просто томила скука.

Солнце клонилось к закату. Миртл беспокойно зашевелилась, и Том стал разглядывать людей по сторонам.

— Ты только посмотри, Джо!

Я посмотрел. Том показывал куда-то в сторону раздевалки. Миртл и Стив тоже встрепенулись.

Это был Тревор — с девушкой. Я уже отмечал, что Тревор был на редкость мал ростом, тонок в кости и вообще поражал изяществом и хрупкостью сложения. Замечу теперь, что девушка у Тревора была на редкость крупная.

Мы прямо рты разинули. Они шли бок о бок: Тревор — четким, легким шагом, девушка — тяжеловесной поступью. Он увлеченно рассказывал ей что-то, с улыбкой поглядывая на нее снизу вверх. Она по-хозяйски несуетливо слушала. На ней был очень простой светло-зеленый купальник с юбочкой, волосы убраны под белый резиновый чепчик — ничто не отвлекало внимания от форм, дарованных ей природой. А формы заслуживали внимания — ого, и еще как!

— Похожа на самое Естество, — посмеиваясь, сказал Том.

— Милый Том, ничего-то ты не знаешь о Естестве, — сказала Миртл и вдруг залилась краской.

— Эти выпуклости! Колоссально! — сказал Том.

Мы зачарованно провожали их глазами, пока они не прошли мимо и не устроились в укромном уголке на дальнем краю площадки.

— После чего, — объявил я, — нам остается только уйти.

Том со Стивом пошли одеваться; я задержался, прощаясь с Миртл. Я догадывался, что она идет на свидание с Хаксби, но скорее откусил бы себе язык, чем спросил ее об этом. Миртл подставила щечку; я коснулся ее губами. Она лениво пошла прочь, и я смотрел ей вслед с грустью и едкой обидой.

У входа в свою раздевалку я увидел Стива. Он стоял в дверях соседней кабины и кое-как растирался полотенцем. Том принимал душ.

— Это и есть та девушка, с которой встречается Тревор? — спросил я.

— Вроде да.

— Та самая, что сидела в машине в тот вечер? Когда его задержали за то, что поехал на красный свет?

— Откуда я знаю. — Он помялся. — Слушай-ка, Джо…

Его голос так изменился, что я шагнул в коридор, чтобы лучше его видеть. На лице его проступило выражение непривычного беспокойства. Он перестал растираться.

— Что такое, Стив?

— Миртл ушла?

— Ушла. — Странный вопрос.

— Ну, конечно, ушла. Глупо… Слушай, Джо, знаешь, с чего это Том так увивался возле нее?.. — Он говорил отрывистой скороговоркой. — Я знаю, ты не поверишь, но все-таки я скажу… Знаешь, с какой мыслью Том носится в последнее время? Он задумал жениться на Миртл!

Я остолбенел. Я вытаращил на Стива глаза.

— Невероятно! Быть не может! Что за нелепость!

Много я наслушался от Стива вранья, но такую дичь он нес в первый раз — и в первый раз мне не захотелось обвинить его во лжи.

— Тебе, Джо, знать не полагается.

— Еще бы! Я думаю!

— На той неделе это обсуждалось с Робертом. Потому Том и ездил в Оксфорд.

Вы не поверите: я ему верил.

Кто-то вышел из кабины рядом, и я посторонился, пропуская его. Я увидел, что в конце коридора, повязав бедра полотенцем, стоит Том и причесывается перед зеркалом.

— Ты только не говори, Джо, что я тебе рассказал.

— Смешно, Стив, честное слово.

— Ради бога, не говори! Даже виду не показывай, пока он сам не скажет. А то он мне такое устроит!

— Постой, Стив, а не лучше…

— Он идет сюда! Тихо — все! — Стив отступил в кабину и впопыхах нырнул головой в рубашку. Локоть застрял в рукаве.

Подошел Том.

— А ну, Стив, поторапливайся! — Он заглянул в кабину. — Если бы ты складывал рубашку, как я тебя учил, она надевалась бы сразу.

Я ретировался к себе в раздевалку.

Потом мы простились, и я пошел домой. Мне было над чем поразмыслить.

Я был поражен до глубины души. Помилуйте, что же он вытворяет, этот Том, где же предел его нелепостям? Во-первых, не он ли показывает на каждом шагу, что для него весь свет сошелся клином на Стиве? Во-вторых, разве ему не известно, что Миртл влюблена в меня? И в-третьих, черт возьми, ему вообще осталось меньше месяца до отъезда! Уму непостижимо! Впрочем, какая разница? Уму непостижимо, а все равно происходит. Многое из того, что творится на свете, уму непостижимо, особенно если за этим стоит такой Том, — и мне бы надо это знать.