— Только от них вам толку не будет, пока вы не обзаведетесь компасом получше этой вашей штуковины.

Несмотря на его пессимистическую оценку наших шансов, мы были благодарны ему и с грустью провожали его взглядом, когда как-то под вечер он отдал швартовы и его судно, ворча, углубилось в туман, веря, что видавший виды радар благополучно приведет их в следующий порт назначения.

Больше никогда мы не видели «Джинни Варне» и ее команду. Три недели спустя «Джинни Варне» пропала без вести. Труп рыжего мальчика обнаружили в рыболовной сети в нескольких милях от Южного берега. Тела шкипера и его помощника найдены не были. «Варне» пропала без вести, когда с отказавшим стареньким радаром возвращалась в Сент-Джонс в густом тумане. Вероятно, ее утопил иностранный траулер, который воспользовался туманом, чтобы вести лов в территориальных водах, но о том, что и как произошло на самом деле, знает лишь море, не отвечающее на вопросы.

Мы протомились пять дней в ожидании хорошей погоды, прежде чем пришли к выводу, что ожидание это бессмысленно. Хорошая погода и Трепасси никак не сочетаются.

А потому на шестой день мы отдали концы, завели обалдуйку и погрузились в туман. Теперь нам виделась определенная цель. Пусть и в чисто переносном смысле. Мы отказались от нашего первоначального намерения отправиться в тропики, поскольку наш журнал показывал, что, даже если бы нам удалось и дальше двигаться с такой же скоростью, нам потребовалось бы шестнадцать месяцев, чтобы добраться до Карибского моря, двадцать девять месяцев, чтобы добраться до Азор, и семь с половиной лет, чтобы добраться до южной части Тихого океана. Таким временем мы не располагали, а потому в качестве альтернативы остановили свой выбор на острове Сен-Пьер.

Хотя тропическим его назвать было трудно и он не мог похвастать коричневыми туземными девушками, у этого островка имелись кое-какие достоинства, возмещавшие указанные недостатки. Это была иностранная территория, над которой реял французский флаг. Он славился и славится тем, что предлагает в неограниченных количествах самое дешевое спиртное, какое только можно найти на Северо-Американском континенте и в его окрестностях. Но, пожалуй, нас Сен-Пьер соблазнил в первую очередь тем, что он лежит в каких-то ста двадцати милях к западу от Трепасси и лишь в нескольких милях к югу от Ньюфаундленда. Мы чувствовали, что у нас есть недурной шанс достичь Сен-Пьера, прежде чем нас настигнет зима.

Когда мы отчалили, видимость в гавани Трепасси была на удивление хорошей. Мы даже почти могли различить очертания рыбозавода и твердо знали, где именно он находится, поскольку ветер дул от него прямо на нас. Разок, пока мы громыхали к выходу из гавани, по правому борту вроде бы замаячила суша. Возможно, Пауэлс-Хед, мыс, служащий ориентиром при входе в гавань. Если так, то следующий ориентир нам предстояло увидеть очень не скоро.

Бухта Трепасси чернела туманом. Мы не прошли и мили, как я по свойственной мне трусости решил, что продолжать путь безнадежно.

— Джек, — сказал я со всей твердостью, на какую был способен, — нам придется вернуться в гавань. В таком туманище нам Сен-Пьера не найти. Учитывая состояние чертова компаса, мы с куда большей вероятностью достигнем Ирландии.

Джек пришпилил меня к месту ледяным взглядом, и в его голосе явственно прозвучала угроза бунта на корабле.

— Черта с два! Моуэт, если ты сейчас повернешь назад, клянусь, я возьму пример с Еноса. Оставлю тебя гнить в Трепасси до конца твоих дней! А к тому же, идиот ты эдакий, как, по-твоему, тебе удастся отыскать Трепасси?

Я спускаюсь проложить курс в обход мыса Пайн. И держи направление, которое держишь, а не то!..

Он исчез, а я остался наедине с моими думами. Приходилось признать, что в его словах что-то было. Хотя один раз мы отыскали вход в гавань Трепасси в густом тумане, вряд ли нам повезло бы так во второй раз, а скалы и рифы по сторонам входа были на редкость жуткими и беспощадными.

А если мы и доберемся до гавани, Джек, конечно, приведет свою угрозу в исполнение, перспектива же остаться в Трепасси наедине со «Счастливым Дерзанием» внушала неописуемый ужас. Нет, продолжать плавание было явно меньшим из двух зол. Я удерживал шхунку на курсе, насколько она позволяла, однако свободной рукой извлек мою личную бутылку рома из ее тайничка в ахтерпике и плеснул Морскому Старику за борт добрую капелюшку. «Счастливое Дерзание» слепо тарахтела сквозь непроглядную муть, и вскоре туман пробрал меня до мозга костей, вогнал в тоску, и я перепугался насмерть. Поскольку ром общепризнанная панацея от любого из этих трех состояний, я сделал три больших целительных глотка — по одному на каждое. К тому времени, когда Джек вновь появился на палубе, мне заметно полегчало.

К двадцати двум часам мы прошли расстояние, требуемое, чтобы обогнуть мыс Пайн (расстояние измерял древний медный лаг, буксируемый за кормой шхуны), и мы были готовы взять курс на северо-запад, чтобы пересечь двадцатимильный вход в залив Сент-Мэри. И тут возникла очередная трудность: мы понятия не имели, как именно врет наш компас при таком курсе. Нам оставалось только сделать поворот на девяносто градусов к северу и уповать, что мы плывем на северо-запад, что бы там ни показывал компас.

Сознание, что мы теперь находились в большой близости от Сент-Шоттса, отнюдь не действовало на меня Успокаивающе. Разок навестив Сент-Шоттс по суше, я не имел ни малейшего желания нанести повторный визит с моря, причем совершенно неожиданный и для меня. Даже мысль о такой возможности ввергла меня в дрожь, и я был вынужден отправить Джека вниз проверить насос, а сам снова подлечился.

Странно! Всякий раз, когда я испытывал необоримое желание потянуться за бутылкой, Джек словно бы был готов и даже рад сбегать вниз, обеспечивая мне желанное уединение. Иногда он даже предвосхищал мою просьбу. Тогда я принимал это за счастливое совпадение. Но после завершения плавания, убирая машинное отделение, я обнаружил под грудой ветоши бутылку — близняшку той, которую я припрятал в ахтерпике. И как моя, она была абсолютно пуста.

Пересекать залив Сент-Мэри мы начали без происшествий. Стоял полный штиль. И движение почти не ощущалось, так как глазу было не на чем остановиться. Казалось, мы застыли в полной неподвижности посреди чаши спокойной свинцовой воды. Чаши окружностью около ста футов.

Мы знали, что в этих местах вероятны встречи с другими судами, главным образом с траулерами и рыбачьими шхунами, а это подразумевало опасность столкновения. Без радара нам оставалось только надеяться, что эти встречные суда сами нас обнаружат и посторонятся. Сквозь рев обалдуйки услышать их туманные горны мы тоже не могли. А нам туманный горн зато не требовался: так реветь, как наш двигатель, ни один горн не сумел бы.

Сразу после полудня туман по правому борту вдруг почернел и ярдах в пятидесяти от нас вырисовался смутный силуэт судна. Большая моторная шхуна надвигалась на «Счастливое Дерзание» сближающимся курсом, и над ее планширем выстроились размахивающие руками фигуры.

Мы до того обрадовались, увидев других людей в этом сером вакууме, что приблизились к ней бортом и выключили двигатель. Большая шхуна последовала нашему примеру, и оба судна легли в дрейф бок о бок.

— Куда плывете, шкипер?! — крикнул кто-то.

— На Сен-Пьер! — крикнул я в ответ. — Обходим мыс Сент-Мэри с пятимильным запасом.

На нашей соседке воцарилась долгая вдумчивая тишина. А затем:

— Ну, не вижу, как это у вас получится на этом-то курсе. Разве что вы думаете подняться по Бранч-ривер, потом волоком через Плэтформ-Хиллз, а дальше по железной дороге. На вашем месте я бы отвернул влево румбов на девять. Желаю удачи!

Дизеля большой шхуны взревели, она отошла от нас и исчезла.