— Диссендио!
Полотно исчезло, и на его месте появился вполне обычный камин из черного аббатского мрамора, почти такой же, как и в гостиной. Отличался он от него лишь буквами на фасаде, выложенными, как я успела заметить, россыпью рубинов. Со стороны они напоминали капельки крови, которыми чья-то недрогнувшая рука вывела непонятную надпись на латыни. Самой собой разумеется, что видеть её вообще никто не мог, для обнаружения символов нужно было знать сложное заклинание сокрытия, изобретенное самим Лордом, но моя бушующая магия плевала на всякие там чары, кем-то там изобретенные и не переставала меня изумлять.
Что надпись была, я увидела, но что в ней было сказано, рассмотреть не смогла.
Белла подняла палочку и обезопасила секрет от моих любопытных глаз, по крайней мере, пока обезопасила.
— Обскуро! — не самое приятное ощущение. Повязка надежно скрывала от меня действия Беллатрикс, но вот слуха меня никто не лишал, и по характерному звуку трения камня о камень я сообразила, что буквы следует нажимать в определенном порядке, что и поможет добиться нужного результата. То был пароль, или, если желаете, специфический набор адреса назначения, по которому я через минуту и отбыла вместе со своей провожатой.
Замок Салазара Слизерина. Во мне моментально проснулась заучка и завсегдатай Хогвартской библиотеки! Захотелось бежать по ступенькам вверх, только вверх, чтобы добежать до самого верхнего этажа и увидеть, наконец, загадку истории с высоты птичьего полета! Если он, конечно, настолько высок, как писали в учебниках по истории за четвертый курс. Он действительно окажется невероятно высоким, книги меня не обманут, но изучу я его пролеты, многочисленные башенки и пыльные тайные ходы еще не скоро — через добрый десяток лет. В связи с очередной опасностью и с целью воплощения в жизнь нашего хитроумного плана Люциус инсценирует мою смерть, и всю тоскливую осень я буду составлять Лорду компанию в этом таинственном, но совсем не привлекательном месте.
Пока же у меня была возможность видеть только стены из дикого камня, того же, что и в подземельях Слизерина в школе. И рассматривала я его, ой как поразительно, по пути в схожее подземелье! С потолка свисали аналогичные слизеринским зеленоватые лампы, только не все из них светили, а некоторые и вовсе были разбиты. Любовь Риддла ко всему подземному начинала раздражать не меньше, чем он сам! К тому же, чем глубже мы спускались, тем хуже мне становилось — ноги еле двигались, изо рта повалил пар и даже Лейстрендж, которой явно поручили обеспечить мою сохранность, замедлила свой стремительный шаг.
Стоило ей вообще так стараться? Слишком быстрый шаг, подумаешь. Полет — вот что с ним не сравнится никогда! А именно его, полет, я и совершила, когда, чуть ли не радостно ввалилась в небольшое, но более-менее теплое помещение у стола которого, склонившись над какой-то картой, стоял Темный Лорд. То, что Круциатус или еще какое заклинание тут ни причем, я поняла сразу. Волдеморт, несомненно, сильнейший маг в мире, но спиной невербальными заклятиями кидаться чересчур даже для него! Второй причиной, по которой я определила непричастность Лорда к моему незапланированному взлету, стал его ну уж очень вопрошающий взгляд. Мол, и чего я тут разлеталась, как посмела…
Шмякнулась я прилично, но к счастью, больно было только Белле, так как шмякнулась я именно на неё. Удача вернулась, в общем. Нарадоваться вдоволь мне не дал душераздирающий визг из-под моего так мягко приземлившегося тела.
— Грейнджееер!!! Слезь с меня немедленно!!! — вот тебе и "Малфой"…
Процедура слезания, отряхивания одежды от влажной каменной крошки и обмена злющими взглядами с моей невольной спасительницей заняла некоторое время. Когда это время вышло, я поняла, что меня швырнуло — магия Волдеморта. Могучая от природы и усиленная, как вы уже знаете, магическими потенциалами отнюдь не одного волшебника, она просто задавила меня! И мой потенциал, негативно настроенный против своей же хозяйки, не выдержал такого испытания, взорвавшись. Не то чтобы я это знала, я это почувствовала. Особых переживаний по этому поводу у меня не было. Люциус весь предыдущий день пытался доказать временный характер такого явления, как полная или частичная потеря моих способностей. Настораживало, разве что, молчание обычно разговорчивого Драко и его отсутствие на всех приемах пищи.
Но не насторожили, а по-настоящему испугали меня куда более многозначительные действия Лорда.
Его грудь под обычной мантией болотного цвета двигалась, голова слегка покачивалась из стороны в сторону, выражая, таким образом, недоумение, а глаза… Они больше не были красными, даже в тусклом свете одной единственной лампы я четко видела — они красивого серо-зеленого цвета! Опять пришлось мне уяснить, что одной биографией загадка Тома Риддла не ограничивается. Там, внутри него, еще много отгадок и страстей…
Мои размышления прервал сдавленный крик. Тот, перед кем трепетал весь волшебный мир, тот, кого боялась я сама, тот, чья воля с легкостью меняет не только судьбы людей, но и саму историю вышел из себя, узнав обо мне что-то такое, чего не знала я сама.
— Она не сможет… Не сможет! Не сможет! Нет… — Лорд смахнул со стола все, что на нем было. Словно перышки взлетели листы бумаги, с треском разбилась чернильница, из неё вылилась черная струйка и покатилась к моим ногам. Достигла ли она их, я не увидела — Лорд изловчился разбить и лампу. Комната погрузилась во тьму, я не видела даже своих рук, куда-то улетучилось все тепло и показалось, что от холода моя кожа покрылась инеем. Но заледенела я не от мороза, а от ужаса. Материнский инстинкт просто взвыл и вот-вот заставил бы меня с мольбами о помощи кинуться в ноги виновнику всех моих бед.
— Мне выйти? — предупредительность Беллы вызывала отвращение.
— Иди, — я услышала, как легонько хлопнула массивная дверь. — Люмос! — Лорд небрежно кинул светящуюся палочку на стол, и в помещении снова можно было видеть.
Если ему хотелось произвести впечатление — у него вышло. Если он хотел, чтобы я догадалась — у него тоже вышло! Я не узнала его таким. Это был не он. Мне хотелось кричать и звать того, настоящего Темного Лорда. Этот всю мою прежнюю жизнь сделал одной большой ошибкой. В одно мгновение! Все те годы с Гарри, все авантюры, все поиски хоркруксов, все надежды, да даже война и смерть Дамблдора — пустышка и обман. С самого начала. Интересно, полагал ли он сам, скрываясь в лесах Албании и овладевая телами мелких зверюшек, что когда-нибудь те, чьим главным желанием была и будет его смерть, вернут ему истинную жизнь и душу, которую он так рьяно пытался из себя изжить?
Краем уха я слышала давнишние рассуждения Северуса о постепенных изменениях в характере Риддла, но слышать и понимать — разные вещи.
— Важным было не бессмертие, да?
Он сложил руки на груди и прищурился.
— Верно.
— Мешала душа? Как сейчас?
— Сто баллов Гриффиндору!
— Но ведь душа — это хорошо? — лучше бы я смолчала.
Да, передо мной стоял обычный мужчина лет тридцати, с красивыми чертами лица, капризными тонкими губами, черными блестящими волосами, зачесанными назад и хитрой ухмылкой. Я бы даже назвала его внешний вид мужественным, если бы не какая-то фарфоровая, неестественно белая кожа. Она придавала его стройной фигуре кукольность и безжизненность, как бы подтверждая — передо мной не совсем человек. Или тот, кто был когда-то человеком. Но внешность обманчива. Волдеморт, услышав мой вопрос, пересек комнату и взял меня за горло. Не сдавил, не схватил, а просто взял и приблизил свое лицо к моему.
— Посмотри мне в глаза и повтори, что это хорошо…
Она там была, я видела. Она металась, словно загнанный зверь, не понимающий, как он очутился в этой клетке и что делать дальше, как быть. Лорд и его душа не одно целое, они противники, они вечная боль друг — друга, возвращавшаяся к нему каждый раз, когда кто-то из нас уничтожал хоркрукс, будь то его дневник, или кольцо, или медальон. Не важно, все равно он получал обратно седьмую часть того, что мешало ему наслаждаться своей силой в полной мере, убивать и еще раз убивать, не задумываясь о причинах и следствиях, отвергать интриги и ничтожные людские желания. Он боролся за сохранность тех артефактов совсем по другой причине. Бессмертие так — приятный бонус… Да к чему оно ему, когда душа забирала столько драгоценного места, пригодного для бесконечного ощущения власти? Вот почему он разменивал свой ум и собственную личность сразу на всё, вот что рвало его на части, вот что доставляло столько неудобств…
