До меня кто-то дотронулся кончиками пальцев и жуткий холод будто заморозил то место. Это была она, та тонкая голубоглазая блондинка моих лет. Рядышком с ней стоял и ребенок, но сейчас он и не думал держаться за спутницу. В его глазах уже не плескалась тоска, в них сияла надежда!
— Ты получила, — обратилась она ко мне неприязненно. На нарушительницу вечного покоя зашикали и неодобрительно закивали головами, но, видимо, в ней было достаточно независимости и гордости, чтобы не реагировать на их возмущение. По крайней мере, именно это я прочла в её красивых, но тусклых глазах.
— Что получила?
— Письмо. Это она их отправляет, — блондинка указала на птицу. — Тем, кто остался. Как ни прискорбно, но доходят они столь редко, что я даже и не надеялась. Теперь вот не знаю, что и говорить…
— Я ничего не получала!
— Раз меня видишь, выходит, получила! Я ведь Нарцисса Малфой, а ты Гермиона Малфой, по этой причине оно и дошло к тебе… Не смотри на меня так! Рано или поздно нам все равно встречаться, так что не стой истуканом, подскажи мне, что я должна была тебе сказать! Я не помню, какой кошмар, я не помню… — лицо Нарциссы исказила гримаса безумия и напомнила мне живое, но такое же безумное лицо Беллатрикс.
Я все еще не верила.
— Вы молоды, вы не можете быть Нарциссой!
— Я умерла, если ты не в курсе, а годы здесь значения не имеют. Ни годы, ни время, ни прошлое, ни будущее…
— Я в курсе, не беспокойтесь… — говорить с ней на «ты» я не смогла и во сне.
— Скажи ей обо мне… — тихонько прошелестел стоявший рядом светлый ангелок.
Не дожидаясь слов Нарциссы, я наклонилась к ребенку и погладила его по голове. Почему-то ожидала, что мальчик окажется теплым, но его волосы обожгли смертельной стужей.
— Малыш, ты кто? Ты тут с ней? — я указала на девушку.
— Тут? С ней, и с ними, — он окинул взглядом ту часть людей, которая попадала в его поле зрения. — И с братом.
— А где твой брат?
— Он тоже умер, но он не такой, его здесь нет. За ним пришли свободные, а за мной — тетя Нарцисса, — малыш зашмыгал носом. — Тут плохо…
— Я вижу, милый, я вижу… — сердце от жалости готово было взорваться. — А почему твой братик другой?
— Нет, не другой, мы с ним одинаковые, он просто лучше! — я не нашлась, что сказать, да и нужно ли разговаривать в собственном сне? Сама вроде как должна знать и вопросы, и ответы на них…
— Я вспомнила, я вспомнила! — молодая леди Малфой-Блэк чуть не затанцевала от радости. — Тебе нужно поступиться и ты спасешь его! Ты должна попросить помощи, и он не попадет сюда еще долго! Очень долго! Все так просто, а я забыла… Как я могла забыть?!
— Кого спасти? У кого просить помощи, у Гарри?
Нарцисса захохотала и простонала:
— Гарриии? Глупая девочка, как же ты выживешь, где найдешь столько удачи?! Как сможешь вынести? Я вот не смогла, сама ушла, не сказала никому и ушла. Не хотела, чтобы он таким был, не хотела…
— Драко?
— Он, сынок мой родной, какая же рваная у него душа, какая рваная…
— Ты что, сама себя убила?!
Её слова вошли в мой разум, словно гвозди и принесли с собой много ненужной боли.
— Да-да. Или развестись, освободив место для какой-то грязнокровки, или умереть. Последний вариант я и выбрала. Яд, Гермиона, — она медленно подплыла ко мне и прошептала в ухо: — Маленький пузырек в ножке кровати, он невидим, но мы же с тобой знаем, что есть на свете магия…
— Ты не должна была оставлять сына, это неправильно.
— Кто бы говорил! Посмотри на него, он тоже оставлен, потому что у тебя, видите ли, принципы! Поздоровайся дорогой, не стесняйся!
— Здравствуй, мама…
* * *
Я закричала и проснулась вся в слезах. Кричала я еще долго, сжимала руки Люциуса, хватала руками живот и бормотала проклятия в сторону того неведомого, что попытается забрать у меня сына, одного из сыновей. В доме поднялась суматоха, все забегали из стороны в сторону, Драко первым догадался вызвать врача, ну а муж с перепугу вызвал Алексию, гораздо более полезную, кстати. Когда подруга вбежала в спальню, надо мной, все еще находящейся в полубессознательном состоянии, стояли мужчины.
— Малфои, это вы довели Гермиону до такого?!
Люциус вполне логично возразил:
— Когда бы я успел? Мы ведь спали, — выходит, саму возможность он не исключал!
Тут свой слабый голос подала виновница переполоха, то есть я:
— Не отдам! — у меня перед глазами до сих пор стояло лицо Нарциссы, а Драко, видимо, сильно на нее походил. Я резким выпадом схватила его за ворот рубашки и притянула к себе. — Ты меня слышишь? Не отдам! — хрипела я ему прямо в нос.
— Да я ничего у тебя и не забираю! А тот учебник по заклинаниям — это не я! — даже сквозь пелену кошмара я ярко представила, с каким выражением лиц на него уставились все присутствующие в спальне и незамедлительно пришла в себя. — Ну правда не я, чего вы так смотрите? Она ведь бредит! Вот я и сказал…
— Драко, ты не выспался, иди к себе! — Люциус обреченно повалился в кресло и приготовился к очередной бессонной ночи. Наверняка, будь он холостым Пожирателем, спал бы супруг гораздо слаще и дольше.
— Под такие вопли заснешь, и запечатывание не поможет…
— Иди тогда встречай врача, иди уже куда-нибудь! Учебник он не забирал! Ты бы еще баллы вспомнил, кто у кого и сколько! — Алексия, судя по голосу, готова была вмазать помощнику министра по финансам, такому обманчиво взрослому.
— Мне уже лучше, не ругайтесь. Оставьте нас с Алекс на минутку, — Люциус нахмурился. — Ну пожалуйста, кричать я больше не буду, честное слово!
Муж пробормотал:
— Хорошо, что не гриффиндорское, — но вышел вслед за сыном.
Дверь хлопнула, я подождала еще минуту и спросила:
— Вспоминай быстро, ты видела портрет Нарциссы где-нибудь?
— Видела, конечно видела!
— Где?!
— Хм… У Лестрейнджей дома! Один в картинной галерее за бальным залом, другой в гостиной, слева от органа, или справа… — да уж, напроситься с визитом к Белле я не могла по причине своего здравого ума и не такой уж короткой памяти, как некоторые думали. — А тебе что с её портретов?
— Мне кажется, я знаю, почему в этом доме их нет. Она мне приснилась, но я думаю, это был не совсем кошмар, лучше ты мне скажи…
Я подробно описала все, что запомнила, опуская только свои чувства по отношению к тому ребенку, назвавшему меня мамой. Я не только жалела его, я его немного… боялась. Нарцисса без спроса втянула меня в свою трагедию, в свою боль, жизнь и смерть! Да, женщина хотела меня предупредить, что то, что я видела, может случиться или уже случилось. Там, не здесь. Поскольку, как она сказала, ни прошлое, ни будущее не имело значения для человека по ту сторону бытия.
Но то были её муки совести, её расплата за слабость! Не мои. Не могла она на собственного ребенка смотреть… А куда смотрела раньше?! В зеркало? На себя, такую умную и утонченную? В зеркале мы все хорошие, а Северус — исключение из правил! Все вокруг ей были виноваты, соринку в чужих глазах замечала, а бревна в своем — нет.
Я вспомнила ту взрослую солидную леди под руку с мужем, какой я её запомнила в Хогвартсе. Они вместе навещали Северуса и сына в уже таком далеком 1996 году. Этот взгляд, будто ничего её не тревожит, не касается, не заботит… Мол, вы тут суетитесь, а я со стороны посмотрю, вы такие забавные!
Это она не поступилась и не попросила помощи, а я сделаю все, абсолютно все, даже то, о чем страшно помыслить, лишь бы мой ребенок не стал таким холодным, тоскливым и озлобленным, как тот… Тот — не мой!
Из мысленного круговорота меня вытянул металлический скрип. Алексия, раскрасневшаяся от натуги, пыталась отвинтить конусообразный медный наконечник на ножке кровати.
— Алексия?
— Чтооо… — продолжала тужиться подруга.
— Тебе рожать пора.
— Нет, не пора, еще около месяца… Да что ж так туго привинтили то… Кто ж так делает?! — наконечник и не думал поддаваться, хоть Алексия и старалась изо всех сил и даже, для лучшей результативности, уперлась одной ногой в кровать, сдвинув её с места вместе со мной на приличное расстояние.
