– Только не через неё… понимаешь…

– Понимаю, – улыбнулась Кибела и на мгновение задумалась. – Если не срочно, то скажи Оксане.

– А если срочно? В любое время может понадобиться увидеться и поговорить. И не только в любое время, но и в любом месте. Я заранее не знаю, когда и где нам будет нужно встретиться.

– Ну что же, тогда мне придётся не выпускать тебя из вида. Любому дереву скажи, что видеть меня хочешь срочно, любой травинке, зверю или птице. Тебе я прикажу служить всему, что дышит на планете. Как видишь, я щедра, но безудержна в гневе. Смотри, не измени!..

– Прекрасная Кибела!

– Молчи, не возражай. Послушай лучше дальше. Коль ты меня избавишь от уродства и подлости титанов ненавистных, согласна буду я то сделать, о чем мечтаешь ты. Признаюсь, что мысли подслушала тайком я. И замысел мне твой сначала был смешон, потом великим показался. Не будем больше говорить об этом, но помни, что сказала я тебе. Теперь прощай! Люби свою супругу – мой дар и помни уговор.

Утром следующего дня все то, что произошло накануне, Сергею показалось бы сном, если бы не Леда. Леда была не сном. Кибела сказала правду. Леда знала его лучше, чем он знал себя, и любила так, как не любила его ни одна из познанных им женщин. Может быть, догадка родилась самостоятельно в его мозгу, а может быть, это была подсказка Кибелы, но Сергей понял её. Развившийся до невообразимых вершин интеллекта, растительный разум не мог оставаться в бездеятельности и избрал населявший планету мир для гигантского эксперимента, поставив во главу его жившего на планете человека. Сергей подозревал, что посредством рождения через дерево Кибела совершенствовала генетику человека, доведя её до кристаллической, если так можно выразиться, чистоты, совершенствуя его формы, создавая поистине гениальные произведения искусства. Отвергнув техническую цивилизацию, развитие которой несло бы гибель самому растительному разуму, Кибела стала на путь совершенствования генетического строения человека и некоторых других видов, населяющих планету. Язык не поворачивался у него назвать это развитие генетической цивилизацией из-за абсурдности такого понятия, но почему бы нет… С известными допущениями и оговорками, это была цивилизация, если понимать под термином – развитие, не учитывая социальность. «Не является ли Кибела недостающим звеном в построении Космического разума? – спросил он себя. – Единение в одну могучую систему разума Человека, разума Урании и разума Кибелы… Единение техники и природы. Не в этом ли высшая цель и счастье? Покорение пространства, времени, познание высших тайн математики и чистые ручьи, шумящие леса, полные дичи, неоскорбленный лик природы. Разве в принципе невозможно такое сочетание? И разве не может в одном и том же человеке сочетаться глубокий ум, прекрасное тело, жажда любви и чувственных наслаждений? А что в этом зазорного? – Сергей бросил взгляд на ещё не проснувшуюся после бурно проведённой ночи Леду. – Что здесь зазорного? – повторил он свой вопрос. – Какой-то моральный урод, скорее всего в силу своей собственной недееспособности, назвал этот величайший дар живого грязным и зазорным. – Сергей поморщился от охватившего его отвращения. – Тысячелетия, – подумал он, – над людьми тяготела мораль, созданная физическими уродами, кривоногими выродками с куриной грудью и рахитичными лбами. Что руководило ими? Поиск духовного совершенства? Ложь! Зависть, только зависть и злоба к тем, кого природа наградила щедро своими дарами».

Через две недели после первой встречи, а вернее, второй, так как Кибела уже являлась Сергею в образе Оксаны, состоялась третья встреча. До этого космический катер доставил на «Гею» несколько человек, которые демонтировали большой квантовый магнитометр, следивший за исправностью работы электронного мозга корабля. Магнитометр улавливал малейшие изменения магнитного поля электронного мозга, обрабатывал информацию и посылал её снова в контрольный центр. По этой информации электронный мозг судил об исправности своей системы и вносил, если надо, коррекции. Фактически квантовый магнитометр являлся необходимым звеном обратной связи и самоконтролирования работы сложнейшей электронной кристаллической системы. Теперь квантовый магнитометр должен был сослужить иную службу. Такие магнитометры, правда, значительно проще и примитивнее, стали широко применяться ещё в последнем десятилетии далёкого XX века в целях научно-технического шпионажа. Достаточно было поместить его по соседству со зданием, где работал компьютер, как спустя некоторое время хозяева магнитометра имели полную информацию о программах, введённых в вычислительную машину, о тех задачах, которые она решала, и готовые решения. Для защиты информации вокруг компьютеров создавались особые экраны, но Сергей надеялся, что титаны не стали создавать такой защиты. В этом не было нужды. Ведь не от лапифов же защищать информацию?

«Гея», вращаясь по стационарной орбите вокруг планеты, не нуждалась пока в работе электронного мозга. Поэтому после снятия с корабля квантового магнитометра корабельный электронный мозг был временно законсервирован, то есть перешёл в минимальный режим работы, или, как принято было говорить, «заснул».

Квантовый магнитометр хотели установить в непосредственной близости от пещеры. В задачу его входило обнаружить местонахождение электронного мозга и по возможности расшифровать его программу.

Все было готово к тому, чтобы начать эксперимент, однако Сергея не покидало чувство, что он что-то недоработал. После долгих размышлений он, наконец, понял причину своего беспокойства. Его правилом было никогда не считать своего врага глупее себя. И на этот раз это правило оправдалось.

«Что, если электронный мозг пещеры снабжён собственным чувствительным магнитометром? Он несомненно уловит усиленное магнитное поле, создаваемое нашим магнитометром. Что за этим последует? Вот это надо выяснить».

Два дня ушло на изготовление имитатора магнитного поля. Его поставили возле пещеры и включили. Наблюдатели расположились километрах в трех от пещеры и в бинокль наблюдали за развитием событии. Имитатор работал уже полчаса. Вдруг бункер, который соединял выход пещеры с наружным миром, вспыхнул ослепительной вспышкой и рассыпался. Из пещеры бесшумно выплыла продолговатая чёрная сигара. Она зависла в воздухе. Последовала новая вспышка, и имитатор постигла участь бункера. Сигара повисела ещё немного в воздухе, затем медленно вплыла в пещеру.

– Сейчас Мозг примется за расшифровку сигналов имитатора, – предположил Сергей, отрывая глаза от бинокля и обращаясь к лежащему рядом Владимиру. – Это займёт у него много времени, так как сигналы имитатора не содержат информации.

– Что за этим последует?

– Если он аналогичен СС, то поймёт, в чем дело. Если нет, то будет возиться с этой задачей, пока не сработает блок стирания памяти. Я как раз на это рассчитываю.

– Почему ты думаешь, что он отличается от СС?

– Судя по тому, как использовались кристаллы СС титанами и олимпийцами, все работы, связанные с их применением, были строго засекречены. Такие кристаллы вряд ли применялись в вычислительных системах кораблей титанов. Кроме того, от момента создания кристаллов СС до катастрофы на Уране прошло сравнительно небольшое время. Учитывая, что один только полет с Урана сюда занимает лет сорок, думаю, что титаны ещё не успели завезти сюда СС. Но посмотрим. Мне кажется, что здесь, в пещере, стоит все-таки примитивный мозг с жёсткими программами. Если за этим ничего не последует, то дня через три поставим новый имитатор.

– Какой смысл? Мозг его снова уничтожит.

– Пусть! Если это тот Мозг, о котором я думаю, то решение таких задач для него подобно шоку. У него должен быть защитный предохранительный блок. Через два—три таких повторения Мозг будет воспринимать импульсы имитатора как помеху, и блок даст команду больше не обращать на них внимания. Вот после этого мы и запустим в работу настоящий магнитометр, но сделаем это с предосторожностью. Магнитометр мы замаскируем, а имитатор поставим на виду, но снабдим его оптической системой, наведённой на выход из пещеры. Как только там появится предмет, имитатор выключит магнитометр, а сам заработает на полную мощность.