Высадившиеся из лодки что-то кричали первым. Те подбежали к ним и стали совещаться. Затем от толпы фавнов отделились двое. Один быстро побежал на юг, второй в противоположную сторону – на север. Остальные, оставаясь на безопасном расстоянии у второй лодки, ждали. Посланные отсутствовали минут десять. Вскоре Владимир увидел, что они бегут назад, крича и размахивая руками. Тотчас от толпы фавнов отделились четверо и побежали к посланным ранее, двое на север и двое на юг.

– Все ясно! Они нашли место для подъёма на скалы и хотят окружить нас. Троих же оставили здесь сторожить. Теперь все зависит от быстроты. Я сейчас спущусь вниз и поговорю с ними по душам. Ты спускайся вслед за мной, но не спеши. Своё весло можешь бросить вниз, оно тебе уже не понадобится. Я думал, что они попытаются подняться вслед за нами. Тогда бы весла пригодились. Впрочем, одно мне и сейчас нужно.

Подождав минут двадцать, Владимир стал быстро спускаться, прыгая с одного выступа на другой. Спуск занял всего несколько секунд, так что фавны, внимание которых отвлекла Ирина, появившаяся на обрыве, заметили его только тогда, когда он, держа в руках весло, бежал к ним. Это было настолько неожиданно, что те на секунду замерли. Тотчас один из них получил страшный удар рукояткой весла и, сложившись пополам, рухнул на песок. Двое других успели отскочить и тоже вооружились вёслами. Владимир схватил двумя руками посредине своё весло и, вращая его, подобно английскому йомену времён войны Алой и Белой Розы, стал наступать на них. Послышался стук ударов дерева о дерево. Фавны быстро сообразили, что, находясь рядом, они теряют преимущество и, отскочив друг от друга, напали на землянина с двух противоположных сторон. Владимир отступил, затем повернулся и побежал. Торжествующе вопя, фавны кинулись за ним. Пробежав метров тридцать, землянин резко повернулся, бросился к фавну, который опередил своего товарища, и нанёс ему удар рукояткой весла в живот. Второй остановился и, видя судьбу своего напарника, опрометью бросился назад. Владимир не стал его преследовать. Путь к лодкам был свободен. Ирина уже успела спуститься. Они подобрали валявшиеся на песке весла, свои и чужие, сложили их в свою лодку и без помех отплыли от берега.

Вскоре они увидели, как с обеих сторон побережья к лодкам бегут фавны. Подбежав ближе, они заметались по берегу, разыскивая пропавшие весла.

– До свидания, джентльмены! – насмешливо крикнул Владимир. – Пишите письма! Не забывайте!

Несмотря на то, что эти слова были произнесены по-русски, до Ирины дошёл их смысл, и она весело рассмеялась, захлопала в ладоши.

– Ну, как я их? – все ещё не придя в себя от возбуждения, не без самодовольства и хвастовства спросил Владимир, переходя на язык лапифов.

– Отлично! – со знанием дела оценила его действия Ирина. – Особенно меня восхитило, когда ты притворился, что бежишь, и затем внезапно напал на преследующих.

– Это не мой приём. Когда-то у меня на родине жил человек по имени Спартак. Это он придумал.

– Он тоже был великим воином?

– Очень! Он сражался за свободу рабов.

– Рабов? Не понимаю! Что такое «раб»?

– Это человек, которого лишили свободы и заставили работать на других, – пояснил Владимир.

Ирина удивлённо посмотрела на него и пожала плечами.

– Как это можно заставить работать? Можно убить врага, но никто его не может заставить работать. И зачем? Не вижу никакого смысли…

– Тебе это трудно понять. Здесь совсем другое. Впрочем, то, о чем я тебе говорю, было далеко отсюда и очень-очень давно…

– Как давно? Но ты же был тогда? Помнишь?

Владимир рассмеялся.

– Меня тогда на свете не было.

– Как же ты об этом знаешь?

– У нас есть книги. Это такие листки, на которые живущие раньше описывают все, что с ними было для тех, кто будет жить потом, после них.

– Странно… Зачем все помнить? Если помнить все, то голова распухнет. Я вот не все помню, что со мной было в прошлой жизни. Меня тогда захватили кентавры.

– Вот как? Расскажи! Это мне интересно!

– Ничего тут интересного нет. Лучше не вспоминать… Впрочем, если ты хочешь…

– Решай сама. Если тебе тягостны воспоминания, то, может быть, не надо…

– Я не знаю, как давно это было, – начала Ирина, – когда живёшь в деревне, время идёт иначе. Может быть, было всего десять лет назад, а может быть, сто и больше. Мы жили тогда в посёлке на берегу реки, что течёт отсюда из озера и впадает в большую реку, несущую свои воды дальше на север. Я была тогда ещё маленькой девочкой…

– Как? – перебил её Владимир. – Ты говоришь – маленькой? Выходит, ты родилась от женщины?

– Да! – гордо ответила Ирина. – Я родилась от женщины. Моя мать была младшей женой вождя племени, который происходил от давным-давно посетивших наш народ богов, которые имели огненные трубки, пускающие молнии. Но это произошло задолго до моего рождения. Мой отец жил долго, и, кроме меня, у него были ещё дети, но постарше и жили отдельно от нас в своих домах. Кентавры напали рано утром и перебили всех мужчин, а нас, женщин, и меня, я была единственной девочкой в посёлке, увели с собой в степь. Вместе с другими пятью женщинами я досталась вождю их племени.

– Постой… я плохо понимаю… кентавры слишком отличаются от вас, лапифов. Зачем им ваши женщины?

– Ты сказал «вас, лапифов», – удивилась Ирина, не отвечая на его вопрос. – Разве ты не лапиф?

– Как бы тебе сказать… не совсем.

– А, понимаю! – чему-то обрадовалась Ирана и тут же пояснила: – Я так и думала, что ты рождён женщиной, как и я.

– Здесь ты права! Но ты не ответила на мой вопрос.

– А что тут говорить? Неужели ты не понимаешь? Кентавры – грубые, жестокие, распущенные развратники. Редкая женщина выдерживает долго их «развлечения». Большая часть погибает в течение полугода. Если она не гибнет от «ласк» кентавра, то её замучают кентавры-самки.

– Тебя тоже замучили? – спросил Владимир и осёкся, жалея, что задал такой вопрос. Ирина поняла его и отрицательно замотала головой.

– Нет, меня освободили лапифы. Они напали ночью на стойбище и перебили всех без исключения кентавров. Никто не ушёл! – торжествующе сообщила она. – Вождя кентавров захватили живым и положили на жертвенную доску. Ох! Как он орал! Как он орал! – с явным удовольствием вспомнила Ирина. Её изумрудные глаза заблестели, зажглись огнём.

– Ну а потом? Что было с тобой потом? – пытливо посмотрел ей в глаза Владимир, уже чувствуя необъяснимый прилив ревности.

– Потом я ничего не помню. Скорее всего, я была убита после этих событий. Никто не может помнить своей смерти. Эта тайна остаётся у Великой Матери. Ты хочешь знать, – потупила она глаза, – был ли у меня муж? Не знаю. Скорее всего, не было, иначе я бы его помнила. Последнее, что я помню, это мы спешим куда-то лесом. Мы, женщины, идём гурьбой, пробираемся сквозь чащи, за нами – воины. Нас кто-то преследует. Может быть, кентавры. – Она вдруг замолчала. По её лицу было видно, что она что-то силится вспомнить.

Владимир не стал ей мешать своими вопросами и молча грёб. Вскоре показалась река, вытекающая из озера. По всем признакам это была река Синченко. Владимир направил туда лодку и скоро вошёл в речку. Быстрое течение подхватило чёлн и понесло его вперёд. Теперь должно показаться сужение реки, образующееся двумя тёмными скалами. И действительно, через некоторое время он, оглянувшись, увидел их. Вода в этом месте неслась с большой скоростью, пенясь вокруг выступающих из неё валунов. Нарастал шум стремительного потока.

– Сейчас будет опасно! – крикнул Владимир. – Пересядь на корму, а ещё лучше – ложись на дно лодки.

Ирина, поглощённая воспоминаниями, не слышала его. Владимир снова обернулся, стараясь удержать лодку посреди потока, и повторил своё приказание. На этот раз она услышала, но вместо того, чтобы сползти тихонько на дно, встала во весь рост и шагнула к корме.

– Осторожно! – закричал он, но поздно. Узкая, с мелкой посадкой в воде, лодка покачнулась, Ирина взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и свалилась за левый борт. Она тотчас же вынырнула, но уже справа. Её несло на камни.