— Но я не собираюсь приказывать тебе останавливаться. «Никогда в жизни!»

И они оказались вдвоем в ее голубой спальне, впервые познав близость на кровати под гиацинтовым балдахином, где когда-то — целую вечность назад — беспомощно мерзла невзрачная луковица нарцисса.

Теперь она отогрелась, расцветая у него на глазах — эта смешная сморщенная луковка, пробужденная к жизни его взглядом и губами, его пальцами и ласковым голосом. Потому что Лукасу каким-то волшебным образом удалось полюбить Гален всю, целиком, не оставив без своих ласк ни единого дюйма трепетного чуткого тела.

Он обожал ее груди так, словно их создали специально для него и он тосковал по ним всю свою жизнь. Целовал и ласкал по-девичьи худые ноги, и тонкие изящные руки, и острый прямой нос, и чудесные синие очи, и отважный, выразительный, чувственный рот.

— Гален, — шептал он, прижимаясь к ней всем телом. — Гален. Гален. Талей…

И она принадлежала ему вся, без остатка, потому что всегда хотела быть Только его, чувствуя, видя, как отчаянно тянется к ней Лукас. И сейчас он нашел ее, сделал своей.

Это наконец-то случилось. Их полная близость. То волшебное, чудесное слияние, которого так жаждала Гален. И она почувствовала себя так, словно пришла домой., Да. Отныне у нее есть дом. Дом вместе с ним.

Они все еще были вместе, отгороженные от остального мира мягкой голубоватой тьмой, когда Гален ощутила дыхание жуткого мрака, снова вползающего к нему в душу. Его сильное, гибкое тело мгновенно преобразилось. Это больше не был терпеливый и чуткий любовник. Он обратился в пантеру. В беспощадного ночного хищника, напряженного как струна, чутко вслушивающегося в гром, звучащий лишь для него одного. — Только не сейчас! — в отчаянии прошептала Гален, пытаясь не обращать внимания на пронзительный звонок. — Только не сейчас!

Лукас отодвинулся — неуловимое, грациозное движение. Так же легко и стремительно он вошел в нее всего несколько минут назад, не причинив ни малейшей боли. Тоскливая, безысходная боль где-то внутри охватила Гален только сейчас, когда она осталась одна.

— Тебе придется поговорить с ним, — произнёс он ровным голосом. Неужели этот же человек шептал ей сейчас слова любви? — Скажи, когда будешь готова снять трубку.

Здесь, в спальне, стоял только один телефонный аппарат. Наушники остались в гостиной. Но Лукасу больше не требовалось присутствовать при их разговоре, потому что теперь он знал, в кого вселился дьявол. Оставалось только включить микрофон.

Лукас стоял возле кровати — обнаженная тень, готовая включить микрофон, на телефонном аппарате.

— Гален!

— Да. Хорошо. — Она села и машинально прикрылась одеялом, пряча от него наготу, что была так желанна всего пару минут назад. — Я готова… Алло?

— Ты потеряла много крови, Гален? Она все еще идет?

— Что?..

— Ты же просто не могла ему отказать, верно? И не пытайся мне врать! Я слишком хорошо тебя знаю. Такая, как ты, никогда и ни в чем не откажет подобному ему!

— Нет. Вы ошибаетесь.

— Я никогда не ошибаюсь, моя крошка, а твое «нет», сдается мне, малость запоздало? Следовало сказать его Лукасу! Но не повернулся язык, точно? Ты совсем расслабилась и так его хотела! Но не расстраивайся. Я не в обиде. Потому как все идет в точности по моему плану!

— Плану?..

— Я надеюсь, ты не приняла за чистую монету мое беспокойство о твоей карьере? Боже милостивый! Неужели приняла? Ах ты, моя несчастная дурочка! Ну, девочка по имени Элли, мы не в Канзасе. Это был спектакль — часть одной большой игры, затеянной между мной и лейтенантом. А тебе отводилась в ней роль пешки — одной из многих, понятно? Но теперь все закончено. По крайней мере для тебя. Ну и конечно, для новой жертвы Женского Убийцы. Для женщины, которая сегодня умрет по твоей вине, Гален!

«Но ведь этого не случится! Лукас не позволит больше убивать! Он знает, кто ты такой!»

Гален пришлось несколько раз повторить про себя, что убийца ничего не должен знать. Она не имеет права выдавать тайну.

— Вы не сможете убить человека только потому, что я…

— Что — ты, Гален? Занялась любовью? По-твоему, так называется проделанное вами с Лукасом Хантером? Подумай-ка хорошенько. А еще лучше — спроси у него самого, пока я буду потрошить его бабу под номером пять! Кстати, мне уже пора, Гален! Я ухожу!

В трубке раздались частые гудки, и Лукас дал отбой. Гален подняла глаза. На него, уже успевшего одеться.

Теперь он быстро набирал какой-то номер. Ему ответили после первого же гудка. Как и разговор с убийцей, этот звонок оставался подключен к большому микрофону.

— Слушаю, лейтенант. — Мужской голос — наверняка кто-то из копов.

— Вы его засекли?

— Так точно.

— И где он сейчас?

— В парке, направляется в город, в точности как вы сказали. Через пару минут он вырулит на Пятую авеню, и станет ясно, повернет он направо или налево. Если до того не свернет себе шею на льду. Гонит как бешеный.

— Группа захвата на месте? Им удалось войти, внутрь?

— Ага.

— Были проблемы?

— Обычная ерунда. На Лексингтон муж уехал куда-то на конференцию, жена осталась одна и не хотела нас впускать. Не иначе как насмотрелась телик и наслушалась предупреждений не впускать в дом незнакомцев — в особенности тех, кто будет представляться полицейскими. Парням удалось уговорить ее позвонить 911, а те соединили ее со мной. Теперь все в порядке. Ребята ждут команды, а она варит им кофе.

— А что было на Парк-авеню?

— Соседняя квартира оказалась не совсем пустой, как мы ожидали. Хозяева оставили своим друзьям ключи — на всякий непредвиденный случай, вроде этого урагана. Парень застрял в метели и решил переночевать у них. Правда, впустил нас без разговоров.

— Снайперы?

— Сидят где положено.

— А следователь?

— Здесь, рядом со мной, в фургоне.

— А вы сами сейчас где?

— Как раз въезжаем — точнее, катимся, как на салазках, — в аллею за вашим домом.

— Отлично. Я уже спускаюсь.

Спускается. Гален различила в сумраке его глаза, сверкавшие жаждой мести.

— Все почти закончено, Гален.

Это прозвучало вместо прощания — мрачная, суровая клятва.

«Постой! Не оставляй меня! Не так скоро! Ну пожалуйста!»

Но Лукас Хантер ушел. Давным-давно. Оставив после себя невольный вопрос: а был ли он здесь на самом деле?

И ответ пришел моментально, со вспышкой отчаяния, с потоками слез — неистовыми и опустошительными, от которых Гален едва не задохнулась.

Мысли метались какими-то рваными клочьями. Может, все так и должно быть. И это нормальная естественная реакция организма на утраченную девственность, особенно если учесть, что партнер оставил ее в самый ответственный момент. Возможно, случившаяся с ней истерика не имеет ничего общего с той тоскливой, щемящей болью, что никак не желала утихать в душе.

Нет, дальнейший самообман невозможен. Рано или поздно слезы иссякнут, а рассудок примирится с болью в разбитом сердце.

Рыдания затихли неожиданно, сами собой — так же как и начались, — и она вскочила, сжигаемая жаждой деятельности. Только что родившееся создание без сердца, упрямая исследовательница Арктики, впервые оставшаяся одна в этом снежном царстве, была готова отправиться в последнее плавание. Ей оставалось только пережить приключение до конца, проникнув в самое сердце снега и льда и сокрушив это логово. Так же как сокрушили и предали ее.

Накинув халат, Гален пошла в оружейную комнату, надеясь обнаружить там что? Еще не остывший пистолет? Или план убийцы, выписанный на белоснежной бумаге характерным твердым почерком Лукаса Хантера?

«Установить личность убийцы». Это наверняка было пунктом первым его стратегии, на выполнение которого ушло целых два дня бушевавшей в пентхаусе снежной бури. Решила ли дело рутинная работа обычного следователя? Или в ход пошла черная магия? Вопросы без ответов.

«Правильно расставить силы» — пункт номер два. С ним Лукас управился блестяще. В вероятных местах появления маньяка находятся группы захвата, а вокруг на всякий случай расставлены снайперы. Кроме того, есть еще один полицейский и следователь на командном пункте. И там же находится сам Лукас Хантер, дирижирующий каждым выстрелом.