Отчаянный бег Гален невольно замедлился — ей захотелось помочь своим куклам, расправить их спутанные локоны, прикрыть пластиковые тела, чтобы сохранить им хотя бы видимость приличия и независимости.

Однако она не посмела остановиться. Убийца продолжал свою охоту, упиваясь ее страхом, смакуя его и предстоящее убийство.

В поисках спасения она выбежала на выложенную белым кирпичом террасу, смотревшую на Манхэттен с высоты двадцать второго этажа. Пурга взметнула над ней вихрь из сверкающих, острых кристалликов льда, но Гален не почувствовала холода.

Вот сейчас она вознесется в небо на облаке из пушистых снежинок. Все, что для этого нужно, — забыть про страх и шагнуть за край террасы, прямо в кружащийся перед ней вихрь.

«Ты никуда не полетишь! — отчаянно звенело у Лукаса в мозгу. — Ты разобьешься! Погибнешь!»

Но Гален не слышала мольбы плененного внутри убийцы Лукаса. Стоя на краю террасы, она смотрела на убийцу так, как еще недавно смотрела на него, Лукаса, и в ее глазах он видел не страх, а надежду.

Надежду и веру — словно ее удивительные глаза цвета зимнего небосвода увидели предвестие весны, которую она так ждала, в которую не могла не верить. Иначе не было бы этой счастливой улыбки, этого чувства свободы. Свободы от него. Свободы от них обоих.

Гален застыла на миг на широком кирпичном парапете, вольно раскинув руки. И вот сейчас она сделает выбор — чтобы взлететь и упасть, оставив его, снедаемого таким невыносимым одиночеством…

Лукас очнулся мгновенно, словно его жестоко встряхнули. Сна не было, но в ушах все еще звенел пронзительный вопль, сотрясавший мрачные глубины подсознания.

Сидя в непроглядной тьме, он старался успокоиться, нащупать в себе источник силы, способный развеять ночные кошмары.

В его спальне не было будильника, только наручные часы, лежащие на столике возле кровати. Однако Лукасу не требовалось сверяться с ними, чтобы точно знать, какое время они покажут. 3.13. Неужели Женский Убийца снова рыщет по городу в поисках жертвы? Так скоро?

Но в следующую секунду Лукас понял, что это не так. Маньяк просто старается лишний раз припугнуть охотника.

А может, это Гален удалось прорваться в его сон? Гален. Такая хрупкая, отважная и прекрасная!

Такая обнаженная!

Пожалуй, ему пора за работу. Не важно, что на дворе еще ночь.

Лукас решительно поднялся с постели, принял душ и привел себя в порядок четкими, скупыми движениями человека, видящего перед собою цель.

Дверь в ее спальню оказалась не только не заперта, но даже не до конца прикрыта. Следует ли это считать приглашением — или предостережением?

Лукас должен был увидеть все сам. Ему сразу стало ясно, где спала Гален. На самом краешке своей просторной кровати под балдахином, как будто она все еще оставалась в квартире, снятой для нее телестудией, и делила жизненное пространство с пестрым ворохом цветных обрезков и выкроек.

Но самой Гален в спальне не оказалось. Лукас постарался успокоить себя — она наверняка в гостиной. Сидит на диване в окружении Барби и шьет, верная своему обещанию — доставить новую партию кукол Кейси и ее больным девочкам.

Но коробки с куклами стояли нераспакованные, все Барби были спрятаны внутри. Значит, она отправилась на кухню. Конечно, после того жалкого подобия ужина и чашки чаю проголодается даже такое хрупкое создание, как Гален Чандлер.

Но на кухне тоже не было ни души, и посуда на полках отблескивала в сумерках, словно глаза призраков.

Неужели Гален успела нарушить только что данное ему обещание? Неужели в 3.13 она выскользнула из дома на встречу с убийцей, скованная его угрозой прикончить очередную жертву, если получит отказ?

Нет, в это Лукас не хотел верить. Он чувствовал, как его снова начинает затягивать в липкую паутину между снами и явью. Гален не могла уйти на тайную встречу. Она не сумела бы открыть двери лифта, даже если бы плакала и умоляла бездушную бронзу расступиться.

Однако этот успокоительный довод оказался на редкость коварным, и Лукас встревожился еще сильнее. Ведь если Гален не удалось совладать с лифтом, что мешает ей отыскать тот, другой, путь навстречу смерти?

Лукас почти бегом миновал то место, где видел во сне растерзанных, залитых кровью Барби, и сам не заметил, как оказался возле широкой стеклянной двери, открывавшейся на выложенную белым кирпичом террасу.

Ее покрывал толстый пушистый ковер снега. Снег падал и сейчас. Снежинки реяли в воздухе, кружась в сверкающем легком вихре, и ложились на землю девственно-чистым покровом. За те недолгие часы, что он спал, над Манхэттеном разгулялась настоящая пурга.

Легкие отпечатки ног в теннисных туфлях еще были видны на этом непорочном покрове. Кто-то здесь пробежал? Кто-то старался уйти от опасности? И лейтенанту Лукасу Хантеру снова пришлось напомнить себе, что ничего не могло случиться и это был просто сон.

Судя по следам, Гален не бежала, а шла спокойно, не торопясь. Она вышла из двери и направилась к фонтану, постояла перед ним и побрела дальше до самого края террасы. Где Лукас и нашел ее, закутанную в теплый махровый халат, — светлый силуэт на фоне темного ночного неба. Городские огни внизу слабо мерцали на гранях снежинок, застрявших в пушистых рыжих волосах.

Вот он, роковой край террасы, и низкий кирпичный парапет, через который так легко перешагнуть… и отправиться в смертельный полет.

Но перед Лукасом стояла совсем не загнанная жертва из его кошмара, а чародейка из его мечты. Вот она почувствовала его присутствие и обернулась с неземной, изысканной грацией и, обрадовавшись его приходу, приветствовала ласковым блеском синих глаз.

— Лукас!

— Привет. Не спится?

Он выглядел таким встревоженным — мрачный призрак среди ночных теней.

— Честно говоря, — призналась Гален, — я спала как убитая, пока…

Вслушиваясь в то, как ее голос нерешительно замолк, Лукас гадал, не тревожили ли ее сон такие же кошмары, что преследовали его? Неужели ей тоже могли привидеться блеск хищной стали и растерзанные Барби?

Но вряд ли у беспощадного охотника и снежного ангела могут оказаться общие кошмары — как и общие мечты. И все же Лукас еле слышно закончил ее фразу:

— Пока вам не приснилась какая-то чертовщина.

— Нет. — Гален мгновенно помрачнела. — Во всяком случае, я не помню. — Она постаралась взять в себя в руки и успокоиться — ведь ничего страшного пока не произошло. И ей захотелось поскорее уверить в том же Лукаса. — Да, я точно знаю, что кошмар тут ни при чем.

Когда она очнулась, ее по-прежнему не покидало чувство безопасности. Оно согревало ее и сейчас.

— Скажем так: я просто проснулась — и все. Было тринадцать минут четвертого. И хотя мы вроде бы не ожидаем его звонка до завтра, я все же решила не засыпать и посмотреть, что будет — на всякий случай. Я выглянула в окно, увидела метель и захотела полюбоваться ею поближе. Наверное, я разбудила вас, когда вышла из спальни?

Разве маленькие, обутые в теннисные туфли ножки способны нарушить чей-то сон? Легкие шаги, приглушенные ворсом ковра?

Вряд ли.

Лукаса разбудило видение отчаявшегося, запуганного ангела, готового ринуться в роковой полет, чтобы спастись, покинув его навсегда.

— Нет, — солгал он. — Я всегда встаю очень рано. Особенно когда веду расследование. Позвольте показать вам, как нужно пользоваться лифтом.

— Ах да. Хорошо.

Неподдельное удивление Гален столь неожиданному предложению можно было считать неоспоримым доказательством того, что кошмар о холодных, неподвластных моль-бронзовых дверях не коснулся ее подсознания.

— Там какой-то ужасно секретный замок? — наивно спросила она.

И Лукас наконец-то позволил себе улыбнуться:

— Там нет никакого секрета.

— Просто обычный лифт для пентхауса?

— Самый обычный.

— Но вам требуется показать его немедленно?

— Нет. — Действительно, напряжение последних минут развеялось. Ей ничто не угрожает. — Вы не замерзли?

Гален уже почти произнесла «нет», когда поняла, что это не так. Поначалу ей действительно не было холодно. И она чувствовала себя прекрасно. Но снежинки, покрывавшие волосы, мало-помалу начали таять. Холодные капли заскользили по шее, вызвав невольный озноб.