- Кто там? - раздался за дверью веселый и совсем не заспанный голос почти сразу же после звонка.
- Наталья Григорьевна... это Алина. – я отступила на шаг, и закусив губу ждала реакции: внучатая племянница после пары лет отсутствия заявляется в восемь утра под дверь без предупреждения... мда.
Дверь распахнулась:
- Молодец - прямо к завтраку. Ну заходи, заходи. У меня как раз кофе готов. – кажется, я не ошиблась адресом. На пороге стояла моложавая стройная женщина в шелковом восточном кимоно расшитом ярко-красными маками.
- Ничего, что я без приглашения? И так рано?
- Какое рано?! Какое приглашение?! - всплеснула руками бабушка, завязывая на скорую руку густые вьющееся каштановые волосы. - Ну давай – давай свою сумку. Замерзла, наверное?
- А вы ничуть не изменились. – искренне отметила я, проходя в столовую через маленький коридорчик со шкафом-купе и зеркалом во всю стену. Даже не глядя на свое отражение, я любовалась ровным цветом глядящего на меня красивого улыбаюшегося лица, на котором не было заметно почти ни одной моршинки. Не смотря на довольно солидный возраст, наличие двух взрослых внучек и одного новорожденного внучка, эта потрясающая женщина умудрялась всегда следить за собой.
- Скажешь тоже. – отмахнулась она, заглядывая в холодильник. - правда вот на кухне у меня как всегда проблемы. Сама хозяйничай, ты меня знаешь – есть грейфруты, сыр, сацили, лосось, масло, хлеба нет, но есть кофе. – закончила перечислять она.
- Хватит, хватит. Я только кофе попью...- прокричала я, потому что бабушка уже скрылась в комнате, тут же нырнув в холодильник и набросившись на мой любимый сыр с голубой плесенью, который мы обе обожали.
- Я сегодня целый день в бегах. – заявила Наталья Григорьевна, появляясь, уже одетая в брючный серый костюм, с тушью в руках и останавливаясь перед зеркалом. – у меня с утра лекции. Потом большой семинар преподователей, а вечером я приглашена в театр.
- А-а. - с набитым ртом промычала я .
- Хотя честное слово, мне не так уж хочется туда идти, только пьесса очень хорошая. – сокрушалась она. - Но что с этим кавалером делать – совершенно не представляю. Влюбился он, видите-ли, а он мне совсем не нравиться. И не смейся. – укоризненно добавила она, заметив мое выражение лица.
Я тут же посерьезнела.
- Папы – бабушки, конечно, не в курсе что ты здесь?
- Ммм... Нет.
- Кто бы в этом сомневался.- она подхватила сумку с кресла и, накинув на шею легкий газовый платок, застегнула шубу. – все. Ключи на гвоздике. Будь как у себя дома. – бабушка чмокнула меня в щеку и вот уже в квартире никого не было, тишина нарушалась только тиканием больших старинных настенных часов с кукушкой.
Я дожевала наконец кусок сыра, налила еще кофе в высокую кружку, предназначеную, вообще-то, для чая, привезенную бабушкой из прошлого путешествия в Китай, и огляделась.
Большая, ранее трехкомнатная квартира, теперь состояла из спальни, кабинета, где я обычно гостила, и столовой, созданной из последней комнаты и кухни, которая служила местом всеобщего паломничества и на это имелись причины. Чего здесь только не было и антиквариатные иконы, и светильник из Тибета, переливающийся, когда его включаешь всеми цветами радуги, и двадцать один резной слоник из Индии и буфет ручной работы, на котором все они и умещались, и еще множество разных трофеев, добытых из разных поездок.
При беглом осмотре мне в глаза бросилась странно изогнутая статуэтка в виде сидящего человека, поселившеяся здесь после африканского визита. Я вспомнила как бабушка со смехом рассказывала мне по телефону о туземцах, которые пытались напоить ее джип, подпихивая ему под бампер ведро с водой. Вообщем-то я не удивлялась ее кавалеру, в такого человека нельзя было не влюбиться.
Каждый, впрочем, делает свой выбор в жизни, все наше семейство, за исключением меня, считало ее невполне нормальной, а может быть просто это они были слишком нормальными для нее. У Натальи Григорьевны была своя профессия, престижный университет, сорокалетний дважды женатый сын, внуки, множество друзей и знакомых по всему свету, но жить она предпочитала в одиночестве. Мы никогда не говорили о том, сожалеет ли она о разводе с мужем-художником, я знаю лишь, что она его очень любила, но считала ли она эту цену слишком дорогой за свободу, которую имела? И был ли это тем же самым выбором без выбора?
Словно в ответ кукушка прокуковала девять раз. Я и не заметила, как пробежал целый час. Вылив остывший кофе в раковину, сполоснув кружку, я вздохнула, потянулась и первым делом решила принять душ. Стоя под упругими горячими струями воды, я опять обратилась мыслями к валькирии. Необходимо было найти медальон. А помочь мне в этом мог только один человек, которому я не знала как показаться на глаза - следовало поговорить с Учителем. Но как? Как пересилить себя и прийти в зал после двух лет молчания. Однако размышлять времени не было, я вытерлась большим мохнатым полотенцем и подошла к телефону, стоящему на маленьком полированном столике в стиле ампир. Ах да, вспомнилось мне, Дашка же на Эльбрусе своем, значит осталась Ленка.
- Лен? Привет, это я. Ага, никак приехала. У тебя сегодня есть время? В полпервого? Окей. На горьковской. До связи.
Теперь оставалась еще одно незаконченнное дело, вернее два, но не все сразу. Я прошла в кабинет, ставший на время моей спальней, пнула сумку, брошенную посредине прохода и уселась в кожанное кресло перед письменным столом. Что ж, приступим. Я закрыла глаза и сосредоточилась, возвращаясь к событиям минувшей ночи. Может, кто-нибудь поправит меня, сказав к снам или ночным кошмарам, но для меня все, что я видела в ночном забытье, становилось частью меня , пережитой каждой клеточкой моего тела и души. Включенный процессор равномерно еле слышно гудел, в кухне слышился редкий стук капель о жестяную раковинну из не закрытого мною крана, я вгляделась в голубой экран и положила пальцы на клавиатуру.
На следующее вечер в синеватой дымке за деревьями показались сторожевые башни города. Путникам оставалась еще одна последняя стоянка, и через несколько часов они окажуться на подходе к столице...
Нашел! Нашел ответ! Теперь все будет хорошо! Гармон наконец –то отыскал своего ребенка. Слезы долгожданной радости и облегчения брызнули из глаз, как только я достучала последние фразы. Сколько раз сердце учащало свой бег, пока я продолжала писать, как страшно все внутри оборвалась, когда я подошла к моменту потери медальона, как больно было снова расставаться с любимым, но с каждым словом появляющимся на компьютере мне становилось все яснее и яснее, что все это было уже пережито быть может совсем в другом мире и очень-очень давно, но все-таки пережито мною!
Молча я нажала на иконку распечатать, вытерла глаза руками и посмотрела на себя в зеркало. Вся история, происходившая сейчас, была за гранью реального, за той чертой, куда мне столько раз хотелось заглянуть, хотя бы на секундочку. Сколько дурацких зимних вечеров мы с друзьями проводили за вызывом духов, сколько фантастических романов я прочла в детстве, сколько старинных заклинаний было раскопано в библиотеках, сколько раз мечтала, чтобы со мной случилось что-нибудь подобное, а сегодня когда долгожданное приключение появилось передо мною во всей своей красе, мне хотелось убежать сломя голову.
Все словно оказалось не таким красивым, как описывают в книгах, а каким-то слишком реальным, слишком настоящим и пугающим. Но я-то еще ладно, а вот какого теперь приходилось валькирии без крыльев, без медальона, одной в чужом военном лагере?!
Кукушка пропела двенадцать раз и я встряхнула головой. Через полчаса была назначена встреча с лучшей подругой. Послушаем , что она скажет. Быстренько надев голубые джинсы и пуловер, я сложила выплюнутые принтером листки и заколола их канцелярской скрепкой, временно одолженной у Натальи Григорьевны. Пожалуй, решила я, одолжу-ка я еще и перчатки с шарфом, а то в машие ездить хорошо, а до горьковской топать почти минут двадцать. Мне только грипп подхватить еще не хватало, а бабушка не рассердиться.
