- А там на английском говорят. – доброжелательно просветил он меня. – на английском ведь ты говоришь? А в чем конкретно дело?

Я послала ему убийственный взгляд, но он уже влез в машину и поэтому, видимо, ничего не заметил. Я пробурчала что-то невразумительное, уже устроившись в холодном салоне, пристегиваясь и мы плавно выехали на шоссе. Дворники равномерно счищали снег с лобового стекла, Сашка включил обогреватель и, кажется решил продолжить мучить меня вопросами, но тут взвизгнули тормоза и я почти что стукнулась носом о стекло, оказывается ремнь безопасности – иногда очень полезная вещь.

- Да кто ж ей права дал, к такой-то фене!

Машину чуть-чуть занесло влево, Шурик не переставая ругаться в адрес нерадивой водительницы, выровнил ход и выразительно покрутил пальцем у виска, глядя в боковое зеркало:

- Думать надо головой, а не другим местом когда ты за рулем! А не по телефону разговаривать! Надо вообще всем теткам запретить водить!

- Ну прямо там. Не у всех же кочан вместо головы. – резонно заметила я на это, радуясь смене теме и в душе благодаря неизвестную даму. - Типично мужская точка зрения.

Шурик с неудовольствием посмотрел на меня и попытался подкоректироваться:

- Тогда нужно специальую фару сделать: извините, я перепутала, я не поворачиваю, я еще подумаю. – сьязвил он.

- Или сзади вешать знак – « Я – блондинка.» - решила подпеть я, у которой самой в шкафу лежала майка с надписью «Говорите медленно, я - блондинка.», весьма меня забавлявшая. Купила я ее в Каннах, уставшая от чрезмерного количества сыпавшихся отовсюду шуток про светловолосых представительниц слабого пола.

- Брюнетки тоже, знаешь ли... женщина за рулем, как обезьяна с ... – не закончил он, многозначительно глядя на меня.

Мы подьезжали к черте города. Закончились высокие укутанные белыми шапками тополя, росшие вдоль пушкинской дороги, дальше путь лежал по Московскому проспекту. Все было так, будто я и не уезжала вовсе. Хотя, что могло измениться за два года. Меняются люди, а не улицы. Вот и викинги были благополучно забыты, мы с Сашкой болтали, весело переругиваясь, так словно расстались только вчера, пока мой приятель вдруг не спохватился:

- Так тебе куда ехать-то?

- Хороший вопрос. Знаешь, я вдруг сообразила, что не знаю куда собственно.

- А кто-то что-то еще говорит про блондинок... – хмыкнул он. – давай я тебя приглашу на кофе или на завтрак, уж и не знаю, чем у вас там принято питаться по утрам. А там и решишь. Круассанов, правда, не обещаю...

Я умиленно улыбнулась, старая дружба не ржавеет, но в данный момент были дела по-важнее.

- Спасибо. Только завтрак превратим в ужин и лучше через пару дней. Сверхсрочные дела не терпят отлагательств. А пока отвези-ка меня лучше на Петроградскую.

- Скорее уж сверхсекретные, - проворчал Шурик. – Как скажешь, босс. Рассказывай тогда, как там?

Машина выехала к Технологическому институту, или как его коротко называли все студенты – «Техноложке». Повсюду торопились пешеходы в шапках и шубах, мигали светафоры, так узнаваемо дребежали трамваи. Я тряхнула головой и попробовала сконцентрироваться на том, что говорил друг – вопрос меня совсем не удивил: «здесь» все начнут спрашивать про «там», это приблизительно, как французы, которые все поголовно, узнавая, что я из России, тут же загорались желанием услышать слово «здравствуйте» по-русски.

-Там? Да вообщем-то как везде. Люди, туристы, море, дети, антиквариат... свободы правда больше.

Шурик таким ответом, правда, не удовлетворился:

- Ну не верю, что все одно и тоже. Неужели нечего нет удивительного?

- Есть. – вспомнила я. – поросенка видела позавчера. На поводке. В центре города. Собак в кепки одевают от солнца и купальники того же цвета, что и у хозяев. Козы на бензоколонках пасуться.

- Зачем? – не понял он.

- Купальники, – потому что модно, козы, - потому что безаколонку в деревне поставили, что им остается? А вот поросенок, - я задумалась. - не знаю, наверное – просто нравиться так. О вкусах не спорят.

- А люди?

Я вздохнула.

-Люди. Ты знаешь, люди там все очень милые и правильные. Все такие хорошие, что даже не вериться. Заходишь в магазин – с тобой здорроваються, старичок на пляже тебе подарит ромашку и пожелает приятного дня, шофер в автобусе тоже обязательно и тебя поприветствует и попрощается. – я решила привести пример из личного опыта, чтобы лучше обьяснить французский менталитет. - Если ты не выходишь за рамки приличия, ты можешь делать все, что твоей душе угодно. Например сидеть в фонтане спустив туда ноги в ноябре и есть куриную ножку. Или йогурт. Или тарелку супа. И никакая тетечка, посаженная следить за порядком как у нас, не прибежит и не начнет кричать: «Безобразие! Не положено есть куриную ножку в фонтане, не положено мочить ноги в общественном месте!». Там скорее заботливо поинтересуются, не холодная ли вода для ноября месяца, и еще, может быть, пожелают приятного аппетита.

- Вот это да... – завистливо протянул друг. - А в России бы еще и милицию вызовут.

- Да, но у нас хоть честно и в открытую, а там тебе в лицо никто никогда ничего не скажет. Даже если ты кого-нибудь очень сильно раздражаешь. Все слишком милы... только за спиной и шушукаются. И жалуются тоже за спиной.

- Не очень красиво.

- Еще как. И помощи там просить обычно не принято, а если попросил, то мало где ее получишь. И дружбы человеческой почти нет. Так, может, вместе в клуб сходить. Хотя мне, видишь, повезло. Разные они, французы эти.

- Да уж...

Мы проехали Летний сад, который теперь выглядел совсем не по-летнему, с убранными статуями и заснеженными газонами, мой родной «Кулек», иначе Государственный Институт Культуры и Искусств, и так знакомо встали в пробку на Троицком мосту. Перед нами раскинулась Нева, скованная льдами по всей своей, летом сверкающей, а сейчас замерзшей водной глади. Я прижалась лбом к холодному оконному стеклу и мне захотелось расцеловать каждый камень бурой гранитной набережной. Шурик посмотрел на меня и усмехнулся. На том берегу сияла крыша собора и рдела кирпичными стенами Петро-павловская крепость, с другой стороны от которой вздымались к небу расстральные колонны. Иногда понимаешь как сильно ты соскучился только тогда, когда наконец-то сталкиваешься лицом к лицу с предметом своей тоски. Это был именно мой случай.

- Слушай, я хотела спросить...

Я замолчала, не зная как задать тяжелый для меня вопрос.

- Хотела - так спрашивай. – разрешил Шурик, не замечая мое затруднение.

Я еще помолчала.

- Учитель...он что-нибудь про меня говорил, спрашивал? Может вспоминал как-нибудь? Ну между делом, может?

Друг с сожалением посмотрел на меня и лишь после долгого взгляда молча покачал головой.

- Ясно. - медленно произнесла я. – неудивительно. Мы приехали, кстати.

- Ты зайдешь в зал?

Мне осталось только неопределенно пожать плечами, а можно было этого и не делать – мой друг слишком хорошо меня знал, да и сама я прекрасно знала ответ. Ведь я для этого и приехала.

- Мы будем тебя ждать. – просто сказал он.

Машина остановилась прямо напротив дома на Каменноостровском проспекте, где жила моя третья любимая бабушка, единственного человека способного принять меня, не задавая лишних вопросов. Она не была мне прямой родней, приходясь двоюродной сестрой моей бабки по отцу, но из всей семьи понимала меня лучше всех. Единствнное, что меня беспокоило, так это – застану ли я ее дома, потому как престарелая родственница была склонна к частым путешествиям, причем по весьма отдаленным направлениям.

Шурик крепко меня обнял на прощание и взяв обещание позвонить ему, только лишь у меня появиться свободная минутка, укатил на работу, взметнув за собой тучу снежных брызг. Я посмотрела на часы. Чтож, было почти восемь, кто ходит в гости по утрам, - тот поступает мудро, тарам-тарам-тарам пам пам... - и с таким мыслями я зашла в подьезд величественного серого дома.