Знаешь ли ты, что серая луна каждую ночь грустит над тем домом, который ты однажды оставил?

Что сиреневые колокольчики у калитки каждый закат поворачивают головки в ту сторону, куда ты ушел?

Что ласточка, залетая на веранду, спрашивает каждый раз, а нет ли о тебе вестей?

Но в ответ лишь ставни печально хлопают на ветру.

А кто-то, кому ты сказал, что вернешься, каждый вечер готовит ужин на двоих и зажигает маленькую лампадку на подоконнике.

Затем ест в одиночестве и молиться перед сном, чтобы с тобой в пути не случилось ничего дурного и чтобы ты смог вернуться обратно…

И на следующий день так будет , и через день и еще через много-много дней.

И может ты построил где-то далеко много других домов и вырастил много деревьев, но однажды ты вспомнишь, что дом – это не там, где ты живешь и даже не там где ты родился.

Дом – это место, где тебя любят и ждут…

- Девушка, проснитесь. Самолет уже десять минут как произвел посадку. Вам надо выходить. Вы себя хорошо чувствуете?

Я с великим трудом разлепила веки и уставилась на хорошенькую стюардессу невидящим взглядом.

- Что? – чужим голосом прохрипела я со сна, ничего не понимая.

- Наш самолет приземлился в Санкт-Петербурге. Сейчас пять часов сорок три минуты утра. Температура за бортом : тринадцать градусов ниже нуля. – терпеливо пояснила девушка. – Вас кто-нибудь встречает?

- В Петербурге? – тупо повторила за ней я, разглядывая золотые металлические крылышки на темно синем пиджаке аэрофлота. В голове еще роились переживания битвы и Валлийский обряд.

- Да, в Санкт-Петербурге. – она с сомнением смотрела на меня. – Вы трезвы? Помочь вам встать?

Ну еще бы, в России первый вопрос – трезва ли я? С утра была, кажется, хотя какое утро – за стеклом иллюминатора, куда я машинально взглянула, ночная темнота прорезалась только светом фонарей и прожекторов. Оставалось только смириться с мыслью, что я нахожусь в самолете на территории своей родной страны и надо бы отсюда выбраться. Из самолета -то есть.

Попрощавшись с участливой служительницей аэропорта и вежливо отказавшись от предложенной помощи, я взяла сумку и пошла по салону между пустых уже кресел. На выходе я на мгновение замерла, с наслаждением вдыхая ночной морозный воздух, чуть ли не со слезами на глазах глядя на порхающие вокруг серебристые кружевные звездочки. Я почти два года не видела снега, - подумалось мне, но заметив, все еще подозрительно наблюдающую стюардессу, я поспешила покинуть самолет.

Снег повсюду был убран, но оглядевшись, у ограды я наконец заметила желанные сугробы и в носу сразу же защипало. В автобусе, который вез меня к зданию аэропорта, больше никого не было, кроме меня и водителя, и казалось бы никто не помешает мне насладиться в одиночестве чувствами от возвращения домой, но не тут-то было, русский народ вообще любит поговорить.

- На каникулы к нам? - тут же доброжелательно начал интересоваться седоусый мужчина в таком же темно-синем пиждаке, что и стюаредесса.

- Наоборот. – нехотя ответила я, водя пальцем по стеклу, разрисованному морозом . – домой.

Белые узоры, вычерченнные инеем, хоть и заслоняли вид из окна, зато открывали взору сказочные пейзажи с запорошенными елками, на которых просматривалась каждая иголочка, виданных и невиданных зверей, созданных рукой самой зимы, плавную линию снежного настила, где распускались целые букеты ледяных цветов, вопросительно заглядывающих мне в лицо.

- И то верно. – закивал он головой.- Дома-то оно всегда лучше.

Я целиком ушла в свои мысли: кажется, я не видела настоящего снеговика целую вечность... Тут до меня донеслись последние слова, сказанные пожилым шофером. Неужели я, и правда, дома?

- Всегда лучше. – тихо кивнула я головой и спустилась по ступенькам, запахивая на ходу пуховик.

В здании аэропорта не смотря на такой ранний час, царило оживление: встречающие-проважающие, сумки-рюкзаки, кто-то ищет туалет, допытываясь у всех и каждого, кто-то пытается пронести горячий чай через весь этот кавардак, рыщущие в поисках клиентов таксисты, старающеюся быть при этом не очень заметными, и над всем этим возвышаются служители порядка в бронежилетах и с автоматами через плечо. И не скажешь, что пять утра.

Боком я протиснулась к вертушке, которая неспешно выплевывала разнокалиберные чемоданы, углядела в глубине свой багаж и хотела уже пробираться в этот содом и гоморра, как вдруг чей-то очень знакомый радостно-удивленный голос раздался у меня над головой, как гром среди ясного неба:

-Алинка!

Ну все, приехала, - обреченно подумала я и повернула голову, - начинается. Передо мной возвышался бородатый детина с ярко-синими по-детски круглыми глазами, давний приятель из моей группы по каратэ – Сашка или как все его называли Шурик.

Я, конечно, ну совсем не ожидала его здесь увидеть, но очень обрадовалась, он был одним из немногих людей, с кем я поддерживала контакт после своего отьезда:

- Сашка! Ты что тут делаешь?

- Это я тебя должен спросить – что ты тут делаешь? – схватил он меня в медвежьи обьятия. – Ты же должна быть во Франции, в Ницце – наслаждаться всеми благами процветающего капитализма и моря!

- Я домой приехала...

- Это я, допустим, уже заметил.- вежливо сказал друг детства.

И действительно смысла констатировать факт моего прибывание в Питере никакого не было, но обьяснить что я здесь делаю было довольно сложно, а тут еще на нас нахлынула толпа вновь прибывших. Шурик решил вопрос оперативно:

-Так, ладно. Начнем с другого конца. Ты приезжаешь или наоборот?

- Приезжаю.

- Тогда пошли я тебя отвезу куда нужно, заодно и поговорим.

Я с трудом выдрала свою спортивную сумку из рук какого-то индуса, который потом еще долго несомненно извинялся вслед, хотя слов я не разобрала, шурик ее перехватил и мы двинулись на автостоянку.

- Самолет рано улетал, так что мне в сущности два часа еще делать нечего. На службу рано, а домой не успеваю. – пояснил он на ходу. - Я жену с ребенком в Турцию проводил. Вообще-то я прямо из соседнего аэропорта, только печати на страховку послали сюда ставить. Вот отправил. Пусть позагарают пару неделек.

- А ты?

- А я...я. А я работаю.

- Все там же? – поинтересовалась я, помня его давнее недовольство очень скучной, но высоко оплачиваемой работой.

- Все там же. – вздохнул он, открывая входную дверь и пропуская меня вперед.

- И все собираешься уходить? – подхватила я.

- Собираюсь. И скоро уйду.- решително произнес он и сменил неприятную тему, спохватившись. – что мы все обо мне да обо мне. Ты –то какими судьбами?

Теперь настала моя очередь вздыхать. Я как-то совсем не подумала, как буду обьяснять свое внезапное появление. Пауза затянулась, голубые глаза выжидающе уставились на меня, я опустила взгляд. Сказать было особо нечего, а врать я не привыкла.

- Последний раз, когда ты писала : у тебя было новое поступление, коллекция украшений эпохи викингов. – безошибочно вспомнил друг детства, которые был не только всесторонне развитой личностью, но и человеком, очень любившим историю искусств, что и служило, хотя и не только это, предметом нашей с ним частой переписки.

- Вот как раз заминка и вышла. – ухватилась я за протянутую соломинку,– информаця понадобилась.

Но мне это не слишком помогло, всесторонне развитая личность тут же пожелала узнать, в чем же именно было дело. Я мысленно схватилась за голову. Снег перестал идти, мы вышли из здания и пошли мимо рядов засыпанных белым пухом автомобилей. У оранжевых отечественных, правда совсем новых жигулях, Шурик остановился.

-А почему ты прямиком в Норвегию или Данию не отправилась?

- Потому что норвежского не знаю. – тихонько огрызнулась я