- Теперь что? – поинтерессовался Антон, голос прозвучал глухо из-под опущенного забрала.

Я обернулась к воротам столицы, где в данный момент и разворачивались все события. Мы и так пригибались к земле, но укрыться было практически невозможно: песок летел со всех сторон, от дыма стало трудно дышать, огонь подступал, глаза слезились и к тому же было невыносимо жарко. Катапульты продолжали швырять заряды, и назад отступать было некуда, положение создалось не завидное, но путь мне виделся только один.

- Надо двигаться вперед. Ничего другого не остается, - прокричала я.

Антон кивнул головой, мы подобрали, не глядя, каждый по мечу и перебежками начали удаляться от пламени, уже пожравшего сосны, за которыми мы недавно укрывались. Мимо нас проскакал конь, за которым по песку тащилось тело воина, зацепившегося ногой за стремя, а меня уже начало трясти от испытаний сегодняшнего дня. Равномерный топот копыт прекратился, лошадь поджав ноги, перелетела через груду тел и исчезла в клубах дыма со своеим страшным грузом.

У меня было желание схватиться за голову, но вместо этого я попыталась взять себя в руки. Не знаю, как на это реагировал Антон, но с меня было достаточно. Все происходящее напоминало мне страшный сон, но только на этот раз пробуждение затягивалось. Едиственный плюс, который я находила в сложившейся ситуации, так это то, что рядом был именно человек, в котором я нуждалась.

Тэпрцы тем временем готовили таран. Под стенами были приготовлены котлы с кипящей жидкостью, в которую лучники макали наконечники, непрерывно стреляя по стенам, не давая тем самым защитникам города мешать тяжелому устройству с огромным столетним дубом, окованным железом, рушить ворота. Как бы мы не были против, теперь мы оказались втянутыми в чужую войну по чьему-то странному замыслу. Что ж, действовать будем по ситуации.

Жизнь душит желание, считая слабостью следовать зову сердца?

Ты опускаешь глаза под тяжестью неосуществленной мечты?

Так становятся банальными и еще более этим безнадежные поиски смысла жизни…

…жизни, в которой сквозь сотни миров, нескончаемое число врат

и переливы острогов нас будет вечно притягивать друг другу…

я знаю: параллельные прямые не пересекаются…

встречаются только взгляды, да и то не надолго.

Но для чего сегодня тают покровы снов под твоими руками,

разрушая спокойствие моих мыслей, мраком укутывая плечи…?

Кто ты?

вижу только силуэт, нависшей над набережной моей души…

отблески пламени в глазах стучат в висках безмолвным криком…

сил уже нет, а все равно заставляешь себя держаться…

тонкая грань между тобой и небытием …

Ты пытался уцепиться за край сознания,

заранее зная, что это бесполезно.

Зная, что должен встретить меня там…за этой призрачной чертой…

за движением ветра…за отражением стекла…

Не бойся…закрой глаза – я поведу тебя за собой.

Туда, где кончается небо…

Туда, где солнце светит сквозь зеленую толщу воды…

Туда, где умирает рассвет, и нет жизни закату…

Туда, где корчится в судорогах любовь…

по кромке волны, не слыша стонов чаек и не видя отблеска горизонта…

Не спрашивай ни о чем – просто протяни руки и я стану тенью твоей…болью твоей… грезой твоей…

Дева Битв дарит тебе покой и вечную нежность…

Ехать пришлось всю ночь, все дюны в темноте казались одинкаовыми. Лошади знали дорогу, но пологаться только на них Гармон посчитал безрассудным, к счастью маршрут лежал прямо по линии звезды Парэсса, и передвигаться было легко. Ават как не уверяла отца, что она уже большая, вовсю сопела, закутавшись в плащ отца. Друзья между собой почти не разговаривали, лишь изредка перебрасываясь словами по дороге, тишину нарушал только скрип копыт по песку. Оба были на исходе сил, не спав вторую ночь, проделывая этот путь второй раз за сутки, и только к утру оказались перед последним склоном, с которого спустились утром того же дня.

Рек вдруг пришпорил лошадь и поровнялся с Гармоном, который ехал чуть впереди.

- Смотри!

На гребене холма, четко вырисовываясь в дымке рассвета, метались черные собачьи силуэты.

Оба остановили лошадей, Гармон, присматриваясь, меделенно произнес.

- Гиены не нападают на человека.

Но, явно, противореча его словам, те сбились в кучу и начали медленно приближаться, лошади тревожно заржали, заставив его тем самым быстро изменить собственное мнение.

- Дьявол. Это необычные создания. Это ловушка - их направляет чья та воля, и я уверен, что мы знаем их хозяина. Спасай Ават, я попробую их задержать.

Двух выходов не было, он предпочел пожертвовать своей жизнью, чем подвергнуть опасности ребенка. Он передал теплый сверток другу, Рек молча развернул коня и погнал изо всех сил прочь. Несколько из диких собак попытались последовать за ним, но Гармон уже натягивал лук.

Стрелами уложить четырех из шести гиен, которые развернулись в сторону удаляющегося хамелеона, не составило особого труда, но теперь нужно было привлечь внимание оставшихся . Он спешился, лошадь испуганно встала на дыбы, издавая оглушительное ржание, - успокаивать ее времени не было и Гармон просто оставил все как есть, собаки наступали. Стараясь уворачиваться сразу от двух острозубых пастей, он попытался сразить их мечом, но верткие хищницы так просто не давались.

Серо-черные, цвета, отливающего ночью, гиены глухо рычали, вздыбив шерсть на загривке, а глаза горели таким неестественно зеленым светом, что заставили Гармона еще раз усомниться в том, что он сражается с обычными дикими псинами. Пользуясь небольшим численным, но все же преимуществом, они разделились: одна старалась зайти со спины, другая метила в горло.

- Ну давай-давай. – сделал приглашающий жест Гармон и покрпче сжал меч. Ответ не заставил себя долго ждать - первая пасть щелкнула в нескольких сантиметрах от уха Гармона. После пары неудачных попыток повалить его на землю, гиены притихли и, прижимаясь брюхом к песку, медленно, синхронно, лапа к лапе, начали теснить его к дюнам. Прикрываясь щитом, воин попробовал обогнуть их справа, но в ту же секунду одна понеслась напролом, пытаясь сбить с ног, и одновременно вторая прыгнула на него, целясь в грудь. Зубы и когти только скользнули по гладкой поверхности щита, не причинив никакого вреда.

- Мы еще посмотрим, кто кого! Навалившись всем телом, он отбросил щит в сторону вместе с повисшей на нем собакой, и кульбитом ушел в бок. Сгрупировавшись в доли секунды в полете, как когда-то его учили, длинным кувырком он оказался позади обеих . Рука с мечом сама рванулась вперед и лезвие насквозь прошло через податливое тело, не дав твари даже возможности заскулить в последний раз.

Оставалась еще одна, но теперь он оказался без щита, и последняя выжившая из пустынных хищниц, не обратив ни малейшего внимания на смерть подруги, вновь готовилась к прыжку, не сводя голодных глаз с лица Гармона. Резко перекатившись на мокром песке, воин хотел подняться, но в то же мгновенье был свален обратно, от мощного удара выронив оружие. Меч беззвучно упал на песок, а гиена утробно взывыла. В голосе словно послышались торжествующие нотки. Времени вынуть нож у него не было, впрочем, как и времени на размышление. Оставались руки против клыков. И схватив за шкуру, тянущиюся к горлу тварь, Гармон обееми руками из последних сил сдерживал нападение. Воин с отвращением уловил зловонный запах гнили, идущий от оскаленной морды, находящейся уже на расстоянии локтя от его лица.

Что –то надо было делать, причем срочно. Не видя другого выхода, он напряг мыщцы и коленом со всего размаху ударил в брюхо лохматой бестии, а она только лишь невнятно тявкнула, быстро вскочив на лапы. Следующим движением Гармон рывком поднялся на ноги и в момент, когда она уже оторвалась от земли в очередном смертельном прыжке, резким боковым ударом изо всех сил влепил ногой по хребту твари. Тело тяжело рухнуло на песок и задергалось в агонии - удар пришелся точно.