Рассматривая фотографию лайнера на сайте в интернете, девушка пыталась хотя бы отдаленно представить себе, что ее ждет. Выходных контракт не обещал, но работа вроде б была не пыльной, так что этот момент ее не смущал. И вообще, после дней, когда с основной работы она сбегала на учебу, потом неслась на приработок, с которого в три утра возвращалась на роликах через весь город, Алине уже ничего не было страшно. Но предстоящее мероприятие на шесть месяцев, отличалось от всего, что ей раньше приходилось делать, поэтому девушка терялась в догадках. На подготовительной стадии куратор объяснил не многое: то, что комнату чаще всего делишь с соседкой, что с пассажирами нельзя поддерживать никаких отношений, что ходить нужно будет в форме и говорить преимущественно на английском. Пожалуй, это было все, что девушка знала о корабельной жизни.

Денис, парень, который занимался ее документами, как-то странно усмехнулся, говоря о том, что побывавший на корабле, никогда уже не станет прежнем. И что там быстро проходишь полную проверку. Алине такое описание только добавило сомнений. Проходя интервью, она познакомилась с четырьмя очень милыми девчонками из Питера. У каждой, естественно была своя история, но больше всего ее поразила Катька. Худенькая, как подросток молодая девушка уже три года встречалась, если можно было так назвать с чрезвычайно ревнивым американцем, а уехать к нему не представлялось возможности и молодые люди виделись только в отпуска, урывками. Так что для нее этот корабль был возможностью соединиться с любимым. Для остальных попыткой изменить жизнь к лучшему, а может и устроить ту часть, которая называлась личной.

Как ни странно, никто не ехал туда за деньгами, о чем всем клятвенно обещали на интервью. Ольгу, высокую брюнетку послали на Миллениум, а больше пока вызовов никому не сделали. Та тоже понятия не имела, что ждать от круизных лайнеров, для нее это вообще будет первый выезд заграницу. Что-то у кого-то спрашивать не имело смысла, народ там побывавший отмахивался от девчонок, как от назойливых мух. Мол, сами все поймете, рассказывать бесполезно. Становилось все интереснее.

Алина месяц назад уже предприняла попытку уехать из страны, но такую, вспоминать о которой было стыдно. По интернету девушка познакомилась с чернокожим тридцатилетним профессором из Лас-Вегаса и тот неожиданно приехал. За неделю между ними ничего не произошло, Алина позволила только поцеловать себя на прощанье, но скрывание от Рыжего, и попытка убедить самое себя, что стерпится — слюбится, потерпела полное фиаско. Крис хоть и соглашался на любые условия, в том числе и ночи на диване в соседней комнате, но сердцу не прикажешь. Он был очень интересным собеседником, внешне высокий и достаточно привлекательный, и что больше всего ей нравилось, что он умел, как и Сашка, играть в баскетбол. Но… Но девушка смотрела на него и ничего для себя не видела. Когда он улетел, она только вздохнула с облегчением.

С Сашкой к тому времени общаться ей тоже становилось все труднее и труднее. Мысленно девушка уже оставила его, но фактически они все еще продолжали жить вместе, и все друзья их считали парой. У Алины не хватало решительности, как и в случае с Крисом, расставить точки над и. И девушка лучше других знала, что, во-первых, так долго продолжаться не может, а во-вторых, ей еще придется дорого за это заплатить.

Когда-то в детстве ей рассказали про Страшный Суд и про то, что после смерти всем придется покаяться в своих грехах. Но девушка с ее не очень долгим, но красочным жизненным опытом давно пришла к выводу, что весь Страшный Суд происходит совсем не после смерти, а здесь и сейчас. Каждый новый день приносит расплату за ошибки предыдущих, и от этого некуда не убежишь. И думать, кому какая разница, что случится там, за чертой, главное вдоволь пожить сейчас, это очень и очень ошибочно. Жизнь всегда все расставляет по своим местам, а все ошибки и проступки оборачиваются тебе втридорога, и платить тоже придется на этом земном пути, а не неизвестно когда, на том свете.

Но пока расплата для Алины все еще запаздывала, а впереди на горизонте сияло новое и еще никем даже из друзей и знакомых неизведанное доселе приключение под названием Сенчюри. И девушка хоть и побаивалась немного, но кончики пальцев уже дрожали в предвкушении новых впечатлений, эмоции, мест, людей и стихов. Что тему она на корабле найдет и не одну, девушка даже не сомневалась.

Алина не думала, конечно, что все будет просто и понятно, но таких сложностей не ожидала даже и она. Ее директор по кадрам, Денис, не предупредил ни о пропуске в порт, ни о лишней справке из поликлиники, ни о справки с работы, в общем, бюрократия и неорганизованность цвела прямо-таки пышным цветом, приведя девушку с утра пораньше в состояние ледяного бешенства.

— Что они, черт возьми, о себе думают, — шипела она Вале выходя из дежурного отделения больницы и размахивая флюорографией, как флагом. — Почему нельзя сразу все было сказать? Ну как можно не знать, что в порт нужен пропуск?!

— Расслабься, мы уже почти все закончили.

— Этого вообще не должно быть. Как это так можно отправлять человека на корабль, мало того, что документов нет всех, так еще и анализы тоже не все он мне сказал. Что это за горе-директор.

— Алина. Ты в России, — деликатно напомнил Валентин. — а послезавтра будешь в Амстердаме. Прекрати стонать. Ну побегали чуть-чуть за твоими бумажками, — это же обычное дело.

Девушка перестала размахивать снимком своих легких у лучшего друга перед носом и губы сами собой расползлись в улыбке:

— Валь…Ты представляешь, я увижу Ирландию и Карибы, Мексику… Я не поверю, пока корабль не увижу собственными глазами, честное слово.

— Увидишь уже совсем скоро. У меня, правда, ощущение, что ты за шесть месяцев на него так насмотришься, что и по дому скучать начнешь.

Алина посерьезнела:

— Дому? А где она этот дом? Уж не тут это точно. Знаешь, я вообще стала приходить в последнее время к мысли, что дом это совсем не место.

— А что? Мысли? Ощущения? Эмоции?

— Люди, — Алина грустно улыбнулась, — люди, которые тебя любят и ждут. А иногда может быть совсем один человек.

— Ну, что там? Сфотографировала свои внутренности? — нетерпеливо поднялась с поребрика девушка с палкой в руке.

Ритка, ее московская приятельница, которая не так давно перебралась жить в Питер, умудрилась на велосипеде столкнуться с мотоциклистом, и сейчас проходила период реабилитации, который, впрочем, не помешал приехать ей проводить любимую подругу. Рядом сидела Катя. Ее бойфренд жил в Техасе, и она по-хорошему завидовала сейчас Алинке, которая ехала за своей любовью. У нее такой возможности пока еще не было.

— Жарко до невозможности. Еще и папа курит. — раздраженно взмахнула она светлыми дредами. — а в ни в одном магазине нет ничего съедобного без животного белка.

— И слава Богу. — тихонько проворчал Романовский, который жизни без мяса не представлял.

— Вроде все, — неуверенно подтвердила Алина. — теперь дождаться Рыжего со справкой и я, если еще чего-нибудь не забыли, я готова.

— Позвони ему.

Алина в нерешительности взглянула на мобильник и обвела глазами друзей. То, что у Сашки со вчерашнего дня голос по телефону был абсолютно бесцветным, а полночи он, даже не пытаясь разговаривать, просто сидел, уткнувшись ей в плечо, этого друзьям не нужно было объяснять. Все и так все понимали.

— Он как, вообще? — участливо спросила Ритка.

Алина вздохнула:

— Не здорово, — и набрала номер. — Рыж, ты где?

— У офиса.

— Денис появился?

— В пробке стоит.

— Он тебе позвонил?

— Да.

— Ну? Мы закончили вроде. Ждем тебя.

— Я понял. — голос был, наверное, как у заключенного в день казни. Осталась одна тень, если так можно было бы описать голос. Ей было жалко и его и себя, но ведь говорят же, сердцу не прикажешь…