Он никогда не звал ее обратно, зная, что во Франции Алина счастлива гораздо больше, чем была в России, но продолжал писать почти каждый день, ибо по-другому не мог. В их отношениях уже тогда светилась какое-то странное понимание друг друга и нежелание ничего менять. Она доверяла ему и дорожила им больше, чем кем бы то ни было в ее жизни, но в то же время и не думала хранить ему верность. Он знал обо всех ее любовниках, никто из которых не задерживался надолго, но это не мешало ему каждый раз вздрагивать и судорожно оглядываться всякий раз, когда на улице доносился запах ее духов, и продолжать надеется, что когда-нибудь они будут вместе.
Потом в жизни Алины, как и следовало ожидать, появился кто-то дольше, чем на несколько ночей, когда в баре ее пригласил выпить загорелый блондин с задорным взглядом зелено-голубых глаз. С Дамианом все, от начала их отношений и до их разрыва, было очень просто. Тринадцатого мая они познакомились, через неделю он переехал к Алине, в июне они поехали вместе в отпуск, а в августе решили пожениться. И все это притом, что с предыдущим своим молодым человеком девушка разошлась именно по той причине, что не хотела никаких серьезных отношений.
Дамиана можно было охарактеризовать так:
В четверг, придя с работы и моя руки в ванной, он мимоходом бросил:
— Знаешь, я тут видел одну классную штуку в магазине.
— Да? — Алина рассеянно подняла глаза от каталога к диплому по советскому дизайну. — В тысяча девятьсот восемнадцатом во ВХАТЕМАСЕ без присутствия спроса со стороны…Что именно?
— Кхм. — он кашлянул. — Да вообще-то ничего особенного. Я подумал, что неплохо бы было снова сесть на мотоцикл. Вот и приглядел один.
Алина чуть не подскочила на стуле:
— Ты в своем уме? Мы еще не выплатили кредит за мой скутер. Машина же на стоянке. Какой мотоцикл в Париже?
— Да, нет. Я же просто подумал…
В пятницу, приблизительно в то же время, Алина ответила на звонок мужа по мобильному телефону и услышала:
— Малышка, посмотри в окно. У меня для тебя сюрприз.
— Иллюстрация к Маяковскому «Разговор с фининспектором о поэзии». — Она все еще сидела над дипломом. — Иллюстрация к…
Безо всякой задней мысли, отодвинув от себя ноутбук, и собаку, которая уже минут пять сходила с ума при виде любимого хозяина за стеклом, она выглянула и так чуть оттуда не выпала. Внизу прямо посреди дороги стоял новенький спортивный мотоцикл «Ямаха Р1» и поблескивал синим глянцем на солнце. Кто разбирается хоть чуть-чуть в этих двухколесных монстрах, даже понять, что этот зверь был предназначен для гонок по автотрассе, а никак не для многомиллионного города с огромным количеством светофоров.
— Я и шлем тебе купил! Спускайся, надо его опробовать.
Алина еще несколько минут созерцала счастливого мужа, и мучимая плохими предчувствиями и размышлениями на тему, сколько денег уйдет на его обслуживание, помимо выплаты еще одного кредита, который явно не поможет их и без того не шикарным финансам, отлепилась от окна и молча сняла с вешалки кожаную куртку.
Их жизнь хоть и радовала девушку разнообразием, но уж чересчур было все неконтролируемым. Он мог забыть встретить ее с ресторана в 3 утра и заснуть, когда она одна возвращалась ночью по злачным районам Парижа. Мог заявить, что ему надо отдохнуть и уехать на выходные к другу. Мог преспокойно с восторгом и на полном серьезе принести домой визитную карточку режиссера порнофильмов. И хотя он был неисправимым оптимистом, с добрым сердцем и легким характером, Алина часто уставала от такой легкости, которая превосходя ее собственную разболтанность, периодически просто ее пугала, с одной стороны заставляя девушку быть более дисциплинированной, а с другой, задумываться все чаще, зачем ей это нужно.
Но все это было после. До этого была свадьба, много гостей, знакомство с пищащей от гнева и неприязни свекрови, и неимоверно радостным свекром, и остальным семейством и то, как Рыжий это воспринял, а точнее как не воспринял. Никак. Он просто перестал писать. Совсем, что Алине далось гораздо труднее, чем она себе представляла. В последнем письме он написал, что любит ее все равно и желает ей счастья, и если это тот единственный, которого она всю жизнь ждала, что ж, да будет так.
Девушка впала в панику и начала строчить одно письмо за другим, но ответа уже не было. Она вовсе не хотела так его терять. Терять человека, к которому так привыкла, и без которого уже не представляла свой день? Того, который любил ее, наверное, как никто и никогда в жизни ее любить не будет? Нет, она была не готова его отпускать, но все Алинины попытки, ни к чему не привели.
Безуспешно она пыталась объяснить, рассказать о том, что они могут и дальше быть друзьями, что нельзя терять друг друга, если они смотрят на жизнь одними глазами, что она не сможет без него обойтись и не понимает, что в сущности изменилось. Но в глубине души девушка все прекрасно осознавала: теперь она официально будет принадлежать другому человеку. Рыжий хотел ее видеть не другом, а женой, а теперь все его мечты и надежды пошли крахом, а продолжать страдать он больше не хотел, итак слишком долго тянулись эти странные отношения, и Алине ничего не оставалось, как смирится.
Хотя сейчас по возвращению в Россию она и пыталась себя убедить, что ее муж был ужасным человеком, ей с ним было хорошо. То, что они были абсолютно разными людьми, не мешало им вместе отлично проводить время, ходить по ресторанам и ночным клубам, посещать друзей и ездить загород на мотоцикле. Девушка разрывалась между работой, приработком и учебой, но даже несмотря на это у нее хватало времени тосковать по утерянной дружбе или, может, это было что-то большее? Ее часто смущало то, что с Дамианом она не могла поговорить ни о своей дипломной работе, ни о музее в котором мечтала работать, ни о прочитанной книге или увиденной картине. Его интересовали другие вещи: футбол, мотоциклы, машины, танцы и, пожалуй, еще немногое из политики той страны, которой он считал своей родиной — Венесуэлы.
Семейная жизнь Алины выглядела однобокой, она подсознательно это чувствовала, но как это изменить, не имела ни малейшего понятия. Старания научить мужа чему-то, что было важно для нее, словно растворялись в воздухе. Париж, город моды, живописи, литературы, архитектуры, кладезь музеев и библиотек, где даже на кладбище можно было прочесть не одну страницу истории французской столицы, почему-то не мог заинтересовать, казалось бы, не самого глупого его жителя.
Дамиан был французом по рождению, но родители его развелись еще, когда он был ребенком, и мать вышла замуж за венесуэльца по имени Жерар, в чьей огромной семье он и провел большую часть своей жизни. Характером он тоже никак не походил на вечно недовольных французов, являясь отличным примером веселого жителя Латинской Америки. Какое — то время она старалась жить его интересами, но научится танцевать меренги и сальсу или не вцепляться в водителя, когда они летели по ночной автотрассе, оказалось не таким уж сложным, а девушке все также чего-то не доставало, и она все больше скучала по Рыжему.
Можно ли ее брак было назвать счастливым или нет, об этом можно было судить, подсчитав, сколько раз за три года она была счастлива, на что девушка, если бы ее спросили, пожалуй, назвала бы цифру три. Воспитанную на всевозможных сказках со счастливым концом, на исторяих любви до последнего вздоха, Алина хотела и свою историю видеть таковой. Но ее взаимоотношения с мужем были похожи на Пизанскую башню с тем лишь отличием, что в Пизе башня стояла хоть косо, но крепко, а ее семейная жизнь, то и дело грозила рухнуть.
Женщина поопытнее, разумеется, не стала бы на ее месте заниматься хлопаньем дверей и высказываньями в духе «Ты настолько глуп, что даже не знаешь, кто такие импрессионисты?» и вела бы себя по-другому, ведь Дамиан был достаточно умен, просто необразован и неприучен к таким тонким материям. А Алина думала, что любой нормальный человек просто обязан интересоваться музеем Орсе, а уж образование — это личное дело каждого, в крайнем случае, дело родителей, если речь идет о ребенке. Дамиан ребенком не был уже давно, но и учиться особо желанием не горел, и тем для разговора оставалось все меньше и меньше, и под крышей дома на улице Перье все больше сгущались тучи.
