— Пошли сегодня к грекам? — прошептала Эстель к концу рабочего дня, когда столы уже были убраны и все изнывали в ожидании Ким и ежедневного собрания, делая вид, что приводят в порядок магазин, переставляя предметы с места на место и в сотый раз расправляя складочки на манекенах. — К каким еще грекам? — удивилась Алина. — Тс-с-с. Не кричи. Потом сплетни по всему кораблю будут. К офицерам. Они в нашем коридоре живут. Там есть один парень, я ему давно нравлюсь, но никак не получается с ним поговорить. Он в крю-баре на меня все глаза проглядел уже, но там торчит мой почти бывший муж, а проблем мне не очень-то надо. У Алины чуть не выпала из рук модель Сенчюри, которую она вот уже минут десять безуспешно пыталась впихнуть на полку между тремя точно такими же. Не может быть, чтоб обе девушки в одной каюте находились в одинаковой жизненной ситуации:- Ты замужем? — Уже почти нет. Но это долгая история. Так пойдешь или нет? — К грекам? Хм… А это прилично? Эстель закатила глаза:- Ну, ты же не собираешься в жизни делать только то, что прилично. — В этом уж можешь не сомневаться. Ее руммейт весело подмигнула ярко-голубым глазом:- Я так и думала, что мы во многом похожи. — Даже больше, чем ты думаешь. Я вот тоже еще пока замужем. Хотя может уже и нет. Не знаю. Тут настала очередь Эстель удивляться. — И ты тоже?! Ну и ну. А почему ты не знаешь? И где сейчас твой муж-немуж? — она засыпала ее вопросами, но потом спохватилась: — Может тебе неприятно об этом говорить? Если не хочешь, то конечно, не рассказывай. — Она выползет когда-нибудь из своего подземелья. — простонала подошедшая Наташа, явно имея ввиду менеджершу, засевшую в закутке офиса и явно забывшую о времени и о своих подчиненных, как таковых. — Ведь час ночи уже. Совесть-то надо иметь. — Да нет, все о кей. Я на развод подала как раз недели две назад. Наташка вытаращила глаза:- Ты замужем? С ума сойти. То есть уже нет, раз на развод. А что не сложилось то? Алина теребила белый пластик кораблика, смущенная таким вниманием к своей особе:- Познакомились мы в Париже, в ночном клубе. Красивый такой статный парень с серыми глазами, приклеился ко мне как банный лист. Любовь с первого взгляда у него случилась, представьте себе. Ну, мы всю ночь гуляли по Парижу, причем была большая компания и в том числе его девушка, с которой он тут же расстался, потом встретили рассвет на Монмартре, и как-то так получилось, что через неделю он ко мне переехал. А через два месяца у меня кончилась виза и я купила обратный билет. Вот тут-то все и началось, он кричал, что я эгоистка, что никогда его не любила, что у меня нет сердца и так далее. Я вообще по натуре волк-одиночка в плане отношений, очень сложно мужчине доверять и при это спать с ним. Друзей-парней у меня сколько хочешь, а вот отношения… Это уже сложнее. Вообще, еще через месяц, не смейтесь, я стала мадам Пуаро. И ведь что самое странное, я ведь его особо не любила по началу, а вот когда стала женой, показалось, что вот оно, это уже навсегда. Захотелось постоянства, детей, готовить научилась. Завели собаку, купили мотоцикл. — девушка саркастически усмехнулась, но сквозь сарказм слишком явно проступала боль и горечь. — А ведь если подумать, с предыдущем парнем мы расстались только потому, что он хотел познакомить меня с родителями, и я в ужасе сбежала. Но Дамиан чем — то меня подкупил, то ли своей открытостью и оптимизмом по жизни, то ли безбашенностью, то ли сумасшедшим сексом, который потом как-то стал меняться не в лучшую сторону. Он хоть и француз, но вырос в Латинской Америке, а для латиноса одной девушки явно недостаточно, и начались странные желания, типа любви втроем, порно по ночам. Мда-а… Выходные якобы с другом, а потом счет за отель и губную помаду на заднем сиденье, как незначительные мелочи, я упускаю. Короче говоря, так или иначе, мы почти три года прожили, и во Франции нам стало скучно, и мы решили перебраться в Штаты. Отец нашел ему там работу, он стал ездить туда-сюда, а потом там остался. Нашел для нас квартиру и ждал, пока я закончу учебы и приеду через два месяца. И вот эти-то восемь недель решили все. Наташка негодующе встряхнула волосами:- Другую, небось, нашел, скотина? Алина закусила губу:- Знаешь, я ведь его в этом даже не виню. Это вроде как было нормальной реакцией на мое поведение. Было даже неизвестно, дадут ли мне вообще визу, и я в эти два месяца совсем распсиховалась. Постоянно плакала, истерики закатывала по телефону, ни один мужик этого не выдержит, но уж слишком много всего навалилось. Мы сдали нашу квартиру, я жила буквально на чемоданах у подруги, он уехал, а все проблемы с электричеством, банковскими счетами, собакой и так далее осталось, и прочем решать надо было мне. Плюс, что я на тот момент еще занималась продажей квартиры в Питере, которую так, слава Богу, так и не продала. При том, что я еще работала, училась и одновременно писала диплом. — Дурдом. — не выдержала Наташа, — извини, что перебиваю. — И потом еще у меня была полная раздвоенность в голове. Я ему ни разу не изменила, но последние полгода снова стала общаться с одним другом, который всю жизнь был в меня влюблен, и которому все время, сколько его знала, доверяла больше, чем себе самой. Но такое общение каждый день привело к тому, что я уже не могла без него обходиться, а при живом муже такая дружба явно не делала мне чести. Но с Сашкой у нас было слишком много общего, мы смотрели одни фильмы, читали одни книги, когда я говорила о чем — то, не нужно было объяснять, он всегда понимал. И любил он меня так, как, наверное, никто и никогда больше любить не будет. И все же для меня он был другом. Девчонки недоверчиво переглянулись. Дружба между мужчиной и женщиной была для них чем-то вроде зеленого неба, а то есть не совсем реальным. — Потом я стала требовать чтобы он вернулся, хотя бы до того момента, как станет известно с моими документами, он говорил, что я думаю только о себе. А в один прекрасный день я услышала, что буду плохой матерью его детям, что я психопатка и мне нужно лечиться, что он устал от моих слез, что бла-бла-бла ему надо побыть одному, а потом он примет решение. — По-моему это просто свинство. — вставила Тома, которая тоже пристроилась на полу с кучей футболок и слушала. Алина грустно на нее посмотрела и тяжело вздохнула:- Я собрала чемоданы, собаку, а Сашка просто встретил меня в аэропорту. Через полгода я подала на развод, но и в России не осталась, теперь тут. А корабль плывет в Майями, где должны были жить мы с Дамианом. Что дальше будет, я понятия не имею, но я хочу его увидеть. — И что, вы после этого так и не разговаривали? — Зачем, — ответила за подругу Наташа, — чтобы сказать, что он трус? Расставаться по-разному можно, но он же просто сбежал в трудной ситуации! — Да уж. И зачем тебе опять с ним видеться? Знаешь, как говорят? С глаз долой, из сердца вон. — вспомнила Тамара старую русскую поговорку. — Ты себе любого мужика найдешь, и красивого, и умного, и с деньгами. Жалко только, что капитан женат. — Фу, он старый. — скривилась рыжеволосая дива, пытаясь одновременно накрасить губы блеском из тюбика. — Но в принципе, все верно, жить прошлым не стоит, а особенно, прости, конечно, но дерьмовым прошлом. Эстель молчала, и Алине показалось, что только она одна смогла бы понять, что значит жить с мужчиной, засыпать и просыпаться с ним в одной кровати, делить радости и горести, строить планы о будущем. Она старалась не думать, сможет ли она простить неверного мужа, даже если увидеть его вновь, девушка тешила себя надеждой, что у них все-таки был второй шанс. Даже, несмотря на то, что девчонки были очень даже правы. Ей очень хотелось узнать историю этой немного загадочной девушки из Южной Африки, но на сегодня с нее было достаточно тоскливых размышлений, и она предпочла сменить тему. — Слушайте у нас уже не рабочий день, а рабочая ночь что ли? Ведь почти полвторого уже! — С Ким всегда так. Хорошо если к двум будем дома. У нас еще собрание, не забудьте. — Ленка знала англичанку лучше всего, она отработала с ней почти половину предыдущего контракта. — Даже я уже замоталась. — Так может ее позвать просто? — Ага, самая умная нашлась? Думаешь, она не знает, что ее тут пятнадцать человек ждет? Эта тетка, мало того, что трудоголик, так она еще живет по принципу: сама не сплю, и никто не будет. Мужика бы ей надо, так кто ж на нее позарится то?! — украинка скинула туфли и тяжело опустилась на ковер. — Какой все ж таки Майк был классный, с ним и собрание всего пять минут, и дей офф, и напиться можно было в крю-баре, и по-русски он никому не запрещал трепаться. — Что такое дей офф? — спросила несведущая Алина. — и куда этот Майк делся? — Выходной. — буркнула та в ответ, — а Майка черти взяли. То бишь уволили его. — Менеджера уволили? Ничего себе! — А знаешь за что? За секс в крю джиме на велосипедном тренажере! Причем всем было интересно не то, почему в джиме, а то почему именно на велосипеде. Наташа эту историю видимо слышала не первый раз, это только новеньким можно было хлопать глазами, поэтому продолжала гнуть свою линию:- Давайте хотя бы Шона попросим. Он не такой страшный, потому как к ее логову я даже на метр не приближусь. — Попробуй. — вздохнула Тамара, глядя на часы. Все давно уже стащили колючие пиджаки и противные красные галстуки. Младен болтал о чем-то с Оливией, даже не пытаясь делать вид, что работают, ребята хрустели арахисом, купленным тут же магазине. За стеклянными витринами бродили редкие пассажиры, разглядывая работников гифт-шопа словно диковинных зверей в зоопарке. Милан, Радж и Карла сидели на столе с футболками и над чем то весело смеялись. Впрочем, оставаться спокойным с этими индийцами, как поняла Алина, было невозможным, даже серьезная бразильянка улыбалась их пошлым шуткам. Шон с Сержем наполовину торчали в офисе, больше одного человека там не помещалось, а королевский трон уже был занят, так что им приходилось стоять в проходе, но кого-то все равно не хватало. Хлопнула дверь, и появилась Бренда с пачкой чеков в руках и усталым выражением на лице. — Ты чего так поздно? — вяло поинтересовалась Тома, так и не поднимаясь с пола. Бренда бросила все на кассу и подсела к девчонкам:- Я прекрасно знаю, что раньше двух она собрание не начнет, а скоблить магазин у меня желание особого нет, тем более, если б мы делом занимались, а то, так, дурью маемся. Серж широким армейским шагом прошел наконец-таки к кассе и зычным голосом спросил:- Кто-нибудь хочет еще что-нибудь купить? — В два часа ночи? — Лена язвительно усмехнулась. — Вряд ли. — Я закрываю кассу! — с угрозой в голосе проговорил хорватец. Это означало конец рабочего дня. Вздох облегчения пронесся по магазину. На часах было ровно два часа ночи. Через несколько минут после собрания три русских и одна блондинистая африканка собрались в каюте номер четыре три четыре один. Эстель стояла перед зеркалом, жирной черной чертой обводя левый глаз. На ней была черная с блестками кофта с открытыми плечами и голубые джинсы. Макияж получался более чем вечерним, Тома с Наташкой их не поддерживали, девчонки оставались в форме и забежали на секундочку, только покурить. Дверь в кабину была открыта, Наташка сидела прямо на пороге, так как по-другому четвертый человек в таком узком пространстве и не помещался. Алина сидела на нижней полке двухъярусной кровати и, чуть улыбаясь, слушала еле заметное покачиванию корабля, которое больше никто, кроме нее не замечал. — Ой, не знаю, как вам только еще хочется куда-то идти, завтра мало того, что си-дей, так еще и формула найт. — и Тома сладко зевнула. — лично я докурю и спать. — Ну и мы. Докурим и спать. Да, сестренка? — Эстель заговорщицки подмигнула Алине. — Опять непонятные слова. Что такое си-дей и что еще за формула найт? Через коридор пробежала парочка ребят в вечерних костюмах. Одному явно перевалило за тридцать, он был высокий и худощавый, и даже когда он улыбался, оставался немного печальным, второй наоборот был намного ниже со смеющимися умными глазами. — Привет фотографам. — махнула сигаретой Наташа. — А у вас вечеринка? — коротышка сунул нос к ним и тут же щелкнул затвор камеры. — посвящаете новенькую в шоппи? Алина привстала на кровати, насколько позволял второй этаж, и тут же плюхнулась обратно. — Привет. — Я Иван. — он сделал ударение на первом слоге, а не на втором, что явно свидетельствовало о его иностранном происхождении, несмотря на такое русское имя. — Алина. — Роберт. — поздоровался и второй, быстро оглядев комнату, так словно кого-то искал, но не нашел. — Ну спокойной ночи, девочки. — Вот и меня уже к женскому полу приписали. — его полностью бритая голова сверкнула в свете лампы, а грустный тон только заставил девчонок рассмеяться. — А что это вы не переодеваетесь? — Кто как. — Эстель начесывала волосы и у Алины завертелись неприятные мысли о собственном внешнем виде, так как она уже полгода не трогала ни тушь, ни пудру, а из одежды для сегодняшнего вечера она выбрала простую зеленую майку и дырявые джинсы. Но последние произнесенные слова заботили ее немного более, чем то, что о ней могли подумать какие-то неизвестные греки. Она легонько потолкала плечом сонную Томку:- Так что там завтра то? Та как раз собиралась зевнуть, но прикрыв рот рукой, все же собралась с силами:- А то, что завтра вставать в восемь утра, и мы работаем целый день. Си- дей — это значит день в море, то есть магазин открыт целый день. — И до скольки мы работаем? — До часу ночи, как обычно. Хотя, что я говорю! До двух ночи теперь, когда эта тут — она встала. — Нат, пошли по койкам, а то меня совсем зарубает. Та как раз завершала свою гневную тираду по поводу бесцельно потраченного вечера и поднялась, с кряхтением расправляя затекшие ноги. Иван уже стоял в коридоре, преждевременно потушив сигарету:- Спокойной ночи. — И представляешь, и даже дринка тебе нет нельзя после рабочего дня! Крю-бар же в два закрывают! Тома потянула ее за рукав, у нее глаза закрывались прямо на ходу. — Завтра выпьешь, завтра формула найт. — и они зашагали по короткому желтому коридору в соседний, где находились их каюты. Когда девчонки скрылись за поворотом, а Иван у себя, оказалось, что он живет прямо напротив, Алина уже в третий раз спросила:- Мне кто-нибудь скажет, в конце концов, что это за формула ночная то? — Слушай, да ничего особенного. Потом объясню. Мы пришли. Девушка даже не успела выказать свое возмущение, как они оказались в полутемной и слегка задымленной комнате, явно превышавшей их собственное жилье по размерам. Она как-то не успела настроиться на еще одни новые знакомства и вечеринку в целом, поэтому как уже случалось не раз в последние дни, приходилось реагировать по обстановке. На задней стене комнаты, а точнее каюты, зеленые в полоску занавески прикрывали самый настоящий круглый иллюминатор. Восторгу Алины не было предела, казалось бы, удивляться этому было равносильно изумлению при виде кровати в спальне, но для нее это стало чуть ли не первым повседневным подтверждением реальной жизни на корабле. С другой стороны ее тоже можно было понять — Сенчюри был настолько большим, что поневоле люди забывали, что находятся не на земле. За стеклом плескалась вода, и она, подавив импульсивное желание броситься к окну, быстро огляделась вокруг. Под иллюминатором располагалась огромная двух, а то и трехспальная кровать, на которой сидел молодой симпатичный, но ничем не примечательный брюнет, и куда тут же плюхнулась Эстель. У входа стоял платяной шкаф-купе, в углу стол с полками над ним, довершали картину огромное зеркало и телевизор, ничего особенного, если не считать, что в их с Эстель каюте ничего бы из этого не поместилось. На стене висела маленькая иконка, а тумбочка у кровати была заставлена таким количеством спиртного, что у Алины расширились глаза. — Мне казалось, что алкоголь в каютах запрещен. — такой была ее первая фраза в гостях, за которой последовал общий дружный смех. — А кто сказал, что это алкоголь? — парень, который сидел на стуле, со смешком протянул ей высокую металлическую кружку термос, — если хочешь, налей сюда и будет кофе. Для девушки стало ясно, что некоторые правила для некоторых людей на борту были не столь строгими, и ей вдруг стало весело:- Ну, налейте мне вашего кофе, так быть. Она с любопытством присмотрелась к сидящему, пока тот полез в холодильник, встроенный в высокую тумбу. С греками ей еще не приходилось сталкиваться по жизни. Он явно был небольшого роста, маленькие волосатые руки с большими кулаками, широкие плечи, аккуратно постриженные волосы и недельная щетина. Но самым удивительным были глаза, обведенные темными кругами, явно полученными от недосыпа, два огромных светло-серых волка жили у него на лице. — Меня зовут Адонис кстати, — и волки, жадно раскрыв свои пасти, уставились на новоприбывшую. В нем было что-то притягательно дикарское, очень близкое к животному, естественное и стремительное, как струи тропического ливня, от которых не хочется укрываться, и все же от его беззастенчивого раздевающего взгляда девушке стало немного не по себе. — Пиво, виски, баккарди? — Виски с колой, если есть. — и спохватилась, — И со льдом. А если есть кола лайт, так вообще прекрасно! Алина тем временем уселась на полу, что для нее было уже обычным делом, тем более что другого места не было. Хорошие манеры у греков были в присутствии только наполовину, но ее это не смутило. — А можно я посмотрю в иллюминатор? — застенчиво попросила она у Адониса. Тот только хмыкнул:- Первый раз на корабле? — это был не вопрос, а скорее утверждение. — Чего спрашиваешь? Иди, конечно. Девушка молча кивнула и полезла на кровать. Эстель кому-то яростно замахала рукой, но Алина не захотела поворачиваться новым гостям, ее внимание полностью поглотила ночная тьма за окном, из-за которого приглушенно шумело море. С другой стороны прочное двойное стекло было покрыто каплями и почти ничего не было видно, кроме белой пены волн идущих от разрезающего водную толщу корабля. И все же это было море — огромная, никому не подвластная стихия, властвующая на многие сотни километров вокруг маленького островка под названием Сенчюри. Когда она наконец оторвалась от чарующей темноты океанов, в комнате стояли Марлин и Шон. Подруга Эстель явно не впервые оказывалась тут и чувствовала себя как у себя дома, по-хозяйски кинув в бокал лед из большого ведерка, и залив это все баккарди и содовой. Девушка была одета в пижамные штаны, хотя макияж оставался при ней. Шон смущенно топтался у порога:- Вы, ребята, не против, если я присоединюсь к вашей шумной компании? Девчонки дружно подхватили его за руки и усадили на кровать, словно не замечая, как переглянулись между собой греки. Алина прочитала у него на спине — Я застенчивый, и с удивлением обнаружила, что все они — Марлен, Шон и Эстель разговаривали на одном языке, и это явно был не английский. Хотя удивляться, в сущности, было нечему, девушка просто забыла, что все трое — выходцы из одной и той же страны. Девушка, наконец-то услышала, как зовут второго грека — Димитрий, пока того представляли Шону. Но ее отвлек вопрос Адониса:- Слушай, колы лайт нет, я тебе сделал обычной. Думаю, от одного стакана ты не растолстеешь. У всех женщин бзик на почве сахара. — О да! От диабета умирают исключительно женщины. Ты прав. — скорчила Алина забавную гримасу, но стакан все-таки взяла. — Что-то ты не похожа на русскую. — А ты на грека! — Это еще почему? Девушка замялась. Ну, не объяснять же в самом деле про выражение «греческий нос», ведь у молодого человека нос был абсолютно прямой, может быть только ноздри были чересчур широкими, но это становилось заметно только когда он задирал голову, чтобы поднести бокал ко рту. — Так почему не похож? — У тебя глаза серые. И нос ровный! — не выдержала она. — Во-первых, у многих греков светлые глаза, бывают и зеленые и голубые, — было видно, что это замечание ему польстило, — А носы у нас что, должны быть кривыми? Такого я еще ни разу не слышал. Алина смутилась и, сделав большой глоток, попробовала пояснить свою мысль:- Ну, знаешь, о каждой стране есть свои клише, которые совсем не обязательно близки к реальности. Например, про французов у нас говорят, что они лучшие любовники и едят лягушек. Естественно ни одно, ни другое не правда, но все привыкли так про них думать, а потом когда приезжать в Париж и пытаются найти в ресторане это блюдо, которое, кстати сказать, не так уж и плохо на вкус или заводят роман, разочаровываются. Вот про греков говорят, что у них очень характерный нос с большой горбинкой. Вот собственно и все. — Возьму на заметку. А откуда ты про французов все знаешь? — Жила там три года. — Да? А где? И что делала? Болтать с Адонисом было как-то легко и приятно, прямота и непосредственность греческого офицера ей вполне импонировала, и даже показалось, что они во многом похожи, поэтому отвечая на его вопрос, врать не захотелось:- Да ничего особенного. Училась, работала, замужем была. Он неопределенно хмыкнул, сверкнув серыми глазами. — А теперь? — Что теперь? Теперь тут. — Тут замужем? — уточнил он. Алина рассмеялась про себя, виски приятно согревало душу и тело. Приятное чувство желанной женщины снова наполнило ее легкостью и игривостью, по венам словно заструилось летнее пьяное вино из светлого винограда. Легкий флирт, как манящее прикосновение пушистой кошачьей лапки, защекотал ее изнутри. Так бывало всегда, когда она покидала Россию, где и Тамара, и Наташа и сама Алина были одними из многих. Совсем не так встречал их Сенчюри, — здесь обычные девчонки становились вдруг королевами, выбирали не их, а они, и осознание собственной красоты делало их еще привлекательнее, но не делало в то же время гордячками или заносчивыми. — Теперь не замужем. — и впервые за долгое время этот ответ не принес ей знакомой боли, заставляющей сжимать побелевшие губы или стискивать кулаки. Вечеринка вообще-то не совсем оправдывала свое название, но всем было весело. Шон болтал с Марлен, Эстель напропалую целовалась с Димитрисом где — то в углу гигантской кровати, Алина с интересом расспрашивала Адониса о его стране. Очень скоро стало понятно, что Греция — определенно распрекрасная страна на свете. С самой древней культурой и философией, Египет и Мая в расчет не шли вовсе. С лучшей кухней и сыром, хотя ей всегда казалось, что по сырам в чемпионы выходила Франция или Голландия, по крайней мере. Самые, естественно, страстные любовники, самые опытные мореходы, и самые красивые женщины, хотя в последнем он засомневался:- Ну, может женщины не самые. Но музыка у нас стопроцентно лучшая. — он кинулся к компьютеру и через секунду вместо последнего танцевального хита из колонок полились немного заунывные странные звуки. Девушка даже не сразу определила, что это за инструмент. Пел мужчина сильным красивым голосом, что-то очень печальное, с надрывом. Слов, конечно, она не знала, но само звучание говорило о какой-то неведомой любовной драме. Голос певца проникал во все уголки каюты, во все уши и глаза, делая все вокруг тонким, словно прозрачным. Эстель и Марлен лица сделали непонимающие лица, а с греками стало твориться что-то невообразимое. Впечатление создавалось такое, что через секунду они пустятся в пляс или по меньшей мере станут слушать стоя, прижав правую руку к груди. Такая страсть и грусть была на их лица, неподдельным страданием отражалась эта песня на их чертах. Оба подпевали в полный голос, а Димитрий рывками поднимал и с силой опускал ладонь себе на колено. Наконец, все стихло, и на несколько секунд в комнате повисла полная тишина. — Фефго кья мено не ньосо кала… — повторила Алина слова песни, нарушая затянувшееся молчание. — Я ухожу, и так будет лучше. — глухо ответил Адонис и снова заиграла бодрая мелодия электронной музыки. И вдруг опомнился. — а ты как запомнила? — Еще бы, лучше. Вы всегда знаете, что будет лучше. — это было обращено к песне, но про себя она подумала, что этот корабль просто набит разбитыми сердцами, и грек, похоже, был не исключением, — а у меня талант. Налей-ка мне еще. Девчонки потащили Шона танцевать, и он не стал отказываться. Все присутствующие были весьма нетрезвы, но никого это не стесняло, скорее даже наоборот. Алина сидела на полу у кровати и покачивала бокалом, оглянувшись на нее, Марлен вспорхнула со своего места и схватила ее за запястья, смешно заглядывая в глаза. Девушка особо не сопротивлялась, и вскоре на импровизированном танцполе отплясывало, со смехом натыкаясь друг на друга, уже четыре человека. Греки сидели за компьютером, переговариваясь на своем языке и поглядывая на присутствующих дам. Шон не вызывал подобного интереса, но и негатива тоже, скорее сочувствующая усмешка адресовывалась южно-африканскому гомосексуалисту. Вдруг Марлен подскочила к Алине и, обвив свои руки вокруг талии девушки, нежно поцеловала ее прямо в губы. Та на секунду оторопела, но атмосфера и виски, сделав свое дело, окутав туманом ее сознание, заставили ответить на поцелуй. Голова у Алины кружилась, и она уже не разбирала, какого пола тот, кто сейчас владеет ее ртом. Да и по большому счету ей было все равно. Когда та с торжествующим видом, опустив до полу глаза, словно ничего не произошло, выпустила ее из объятий, в каюте второй раз за вечер повисла оглушающая тишина. Адонис забыл включить новую песню, у Димитрия, в буквальном смысле слова, открылся рот, и только Шон спокойно прореагировал на поцелуй. В затуманенном алкоголем мозгу Алины промелькнуло, что, пожалуй, начинает она слишком резво и неизвестно чем это закончится. Она подошла к столу смешать себе еще один коктейль, но не тут-то было. — Мне кажется, тебе сегодня хватит. Во сколько у тебя завтра дьюти? — Что у меня завтра? Адонис нетерпеливо махнул рукой: — Работаешь ты завтра во сколько? Но ответить ей не удалось, так как остальные как раз начали прощаться. Димитрий и Естель уходили вместе, Марлен подхватила под руку Шона и подмигнула Алине на прощанье:- Спокойной ночи. Девушка с трудом поднялась с постели:- Ну, мне тоже пора. На этот раз поцелуй был отнюдь не нежным, а по-животному страстным. Волки снова метались на его лице, и у Алины уже не было сил сопротивляться. — Мне вставать рано. — Я тебя разбужу. — прошептал он, не отрывая губ от ее кожи. — Слушай, так нельзя, я тебя даже не знаю. — У тебя еще будет возможность. Алина уже не понимала, что она делала, теряя разум под его жаркими руками. Майка валялась где-то на полу, а молодой человек возился с застежкой на джинсах с таким нетерпением, что Алина испугалась, что больше она их одеть никогда не сможет. Краем сознания она отметила, что грек был ниже ее, а когда он склонился над ней в постели, на девушку дохнуло виски и табаком, и все вместе взятое немного отрезвило ее. Она прижала ладонь к его губам и слегка отодвинулась:- Почему ты сказал, что я не похожа на русскую? Адонис откинулся назад и закинул руку за голову:- Слишком умная. Девушка непонимающе уставилась на него:- Прости? — В нашей стране и на всех кораблях, на которых я ходил, все русские девчонки красивые, глупые и жадные до денег. Сомневаюсь, что хоть одна из них знает, что такое диабет, в принципе, а от чего он берется, и подавно. Желания думать и рассуждать, почему же ее каждый раз принимают за смазливую идиотку, не было никакого. Девушке стало противно, да и жутко хотелось спать. — Спокойной ночи. Она не стала даже смотреть, какое впечатление произвели ее слова, а просто отвернулась к стене, и как ни странно, моментально уснула.