После Нового года Фрэнсис остался на континенте, чтобы встретиться с Вивьен, а Робин и Джо вернулись в Англию. Робин была несказанно довольна собой. За несколько дней она прошла две важные вехи женской жизни: во-первых, съездила за границу, а во-вторых, лишилась невинности. Она наслаждалась и тем и другим. Начало третьего десятилетия двадцатого века она отпраздновала в крошечном довильском баре, чокаясь в темноте со множеством пьяных французов. По одну руку от нее сидел Фрэнсис, по другую — Джо. Они выпили за мир во всем мире.

Джо проводил ее до дома. Когда Робин вставила ключ в замок, появилась младшая из мисс Тернер, взволнованно размахивавшая каким-то листочком.

— Мисс Саммерхейс, как ужасно, что вас не было! Это пришло неделю назад… Такая черная аура…

При виде телеграммы у Робин подкосились ноги и она была вынуждена сесть на ступеньку. Стиви… Хью… Телеграммы, весь день пролежавшие на столике в прихожей…

— Не могу, — прошептала она Джо. — Пожалуйста, прочти сам…

Когда он вскрыл телеграмму и расправил листок, Робин пролепетала:

— Хью?

Джо тут же поднял глаза и покачал головой:

— Нет. Но телеграмма действительно от твоей матери. О каком-то Мерчанте.

Робин взяла телеграмму и прочитала ее сама. «Вернон Мерчант погиб тчк дознание пятого января тчк мама тчк». Пришлось прочитать текст несколько раз, прежде чем разрозненные слова приобрели какой-то смысл. Страх за Хью тут же сменился другим, не похожим на прежний. В ушах Робин эхом прозвучал голос Майи: «Я могу не любить Вернона, но не могу не любить его деньги».

Только тут до Робин дошло, что Джо говорит с ней. Она выдавила:

— Майя Мерчант — моя старинная подруга. Они с Верноном поженились в прошлом году.

Мисс Тернер ахнула, а Джо нахмурился.

— Мне очень жаль, Робин. Он тебе нравился?

Девушка посмотрела на него с удивлением:

— Ничуть. Он был омерзителен.

И вдруг вспомнила другие слова Майи: «Робин, никому не говори обо мне и Верноне. Обещаешь?»

И она пообещала. Поклялась бедной, израненной, сломленной Майе, что никому не расскажет об этом несчастном браке…

— Я имею в виду брак и все остальное… — запинаясь, сказала она. — Ты знаешь, что я этого не одобряю.

— Мисс Саммерхейс, какая-то миссис Мерчант приходила к вам перед Рождеством, — робко промолвила мисс Тернер. — Я сказала ей, что вы за границей.

Робин поняла, что ей нужно перевести дух. Остаться одной и подумать. Она попрощалась с Джо, побежала на почту, отправила матери телеграмму, что приедет завтра, не торопясь вернулась к себе и стала размышлять. Выводы были мрачными и неутешительными. Она посмотрела на часы: уже пять. Тут она вспомнила, что сегодня четверг. По четвергам Робин дежурила в клинике.

Очередь сопливых малышей и усталых матерей казалась нескончаемой, последний пациент ушел только около девяти. Вдобавок Робин куда-то засунула бланки рецептов и доктор Макензи на нее наорал. Обычно в таких случаях Робин платила ему той же монетой, но на сей раз она вскипятила чайник, заварила чай, достала чашки, сахарницу, молочник и отнесла все это в кабинет.

Его хозяин сидел за письменным столом, заваленным карточками и медицинскими инструментами. Доктор Макензи, мужчина лет сорока пяти, напоминал большого, доброго, шумного медведя. Увидев вошедшую Робин, он помахал бланками и сказал:

— Нашел! Под телефонной книгой.

Робин улыбнулась и начала разливать чай.

— Робин, за весь вечер ты рта не раскрыла, хотя обычно трещишь как пулемет. Что случилось?

— Ничего. Просто мне не дают покоя две вещи.

— Выкладывай. Я не могу позволить тебе впасть в депрессию. Лучшей помощницы у меня еще не было.

Робин так и просияла — комплиментами ее не баловали.

— Ну что ж… Во-первых, меня уволили.

— Угу. Стало быть, не повезло. Пополнишь армию безработных?

Она кивнула.

— Если не найду ничего другого, придется вернуться домой. — Перспектива была не из приятных.

Макензи размешивал сахар и задумчиво смотрел на нее.

— Что, не хочется?

Она отчаянно замотала головой.

— Что скажешь, если я предложу тебе место в клинике? Сумеешь ужиться со мной?

Робин уставилась на него:

— То есть на полный рабочий день?

— Именно так. Правда, платить тебе я смогу сущие гроши.

Она взяла чашку и негромко сказала:

— Продолжайте.

— Ты знаешь, что меня интересуют болезни бедняков, живущих в этом районе. Туберкулез, рахит, дифтерит и так далее. Я пытался написать статью для одного медицинского журнала, но столкнулся с трудностями. Собрать сведения о болезнях можно запросто, я имею с ними дело каждый день. Но есть вещи, которых я не знаю. Например, что едят мои пациенты и в каких условиях живут. Я не всегда знаю, работает ли отец семейства. Робин, мне просто позарез нужно провести что-то вроде исследования и обнаружить связь между бедностью и болезнью. Политики часто пытаются отрицать, что такая связь существует. Понадобится опубликовать пару книг, чтобы привлечь к этой проблеме внимание общественности. Но мне нужен помощник. Я не могу все делать сам. Времени нет.

Робин невольно улыбнулась:

— Вы имеете в виду меня?

— Что скажешь?

— Я бы с радостью занималась этой работой. Честное слово, Нил.

— Именно на это я и надеялся. Робин, у тебя хороший, методичный ум, когда ты берешь на себя труд им пользоваться. Ну что? По рукам?

Впервые в жизни Робин предлагали работу, которая была ей по душе. Полезную работу, которая могла что-то изменить в обществе.

— Ну конечно, — сказала она. — Вы еще спрашиваете!

— Работа будет тяжелая, — предупредил Макензи. — Я смогу выделить тебе уголок для занятий, но все остальное тебе придется делать самой. Много ходить и видеть то, чего лучше не видеть. Тем более что времена нас ждут невеселые. Отголоски американского кризиса еще только начинают доходить до нашей экономики.

Он начал запихивать карточки в ящики стола, убрал стетоскоп и термометры. Потом заметил, что Робин продолжает сидеть, и сказал:

— Ты говорила про две вещи. Что ж, с первой покончено. Переходи ко второй.

Робин почувствовала, что краснеет.

— Доктор Макензи, у меня есть любовник, — вздернув подбородок, сказала она. — Я не хочу выходить за него замуж и детей пока тоже не хочу. Как вы думаете, кто-нибудь сможет вставить мне колпачок?

Робин сидела в кембриджском суде и радовалась, что Дейзи рядом. И Ричард, и Дейзи были в ужасе от случившегося с их любимой Майей. «Пропасть между мной и родителями расширяется», — думала Робин. Ричард и Дейзи во всем сочувствовали Майе. Робин о себе того же сказать не могла.

Дознаватель холодно и деловито описал, как Вернон Мерчант упал с лестницы и раздробил череп о мраморный пол прихожей. В этот момент с ним была только жена; слуги либо разошлись по домам, либо отправились в свои комнаты на чердаке. Мистер Мерчант, который в этот вечер устраивал прием для своих служащих, был сильно пьян.

Когда полицейские, врачи и прислуга Мерчантов начали давать показания, у Робин сжалось сердце. Со своего места она видела Майю, сидевшую в первом ряду. Когда Майя наконец вышла на трибуну для свидетелей и откинула вуаль, Робин увидела ее бледное лицо и огромные светло-синие глаза, обведенные темными кругами. Майя сообщила дознавателю, когда они с Верноном поженились и сколько времени она знала мужа до свадьбы. Когда дознаватель спросил, был ли брак счастливым, Робин стиснула руки и закусила губу.

— Мы были очень счастливы, ваша честь. Очень.

Робин, следившая за Майей, вспомнила другое дознание. Дознание о причине смерти Джордана Рида. Тогда Майя тоже солгала.

Когда Майя описывала суду то, что случилось в день смерти мужа, ее неподвижное лицо напоминало лик Богоматери, оплакивающей Христа. Она ездила в Лондон навестить подругу, мисс Саммерхейс, но узнала, что мисс Саммерхейс уехала за границу. Опоздала на поезд и вернулась домой поздно. Они с Верноном устраивали прием. Потом она устала и пошла спать; Вернон побежал за ней и споткнулся на лестнице. Когда Майя описывала, как она протянула руку, чтобы удержать его, но не достала, ее голос дрогнул. Дознаватель велел служителю дать Майе воды и отпустил ее. Только тут Робин поняла, что затаила дыхание и прокусила губу до крови.