Больше всего меня, конечно, привлекал обезьянник. К сожалению, в Каирском зоопарке содержатся только низшие обезьяны — павианы, макаки, мартышки, мангобеи, дриллы, мандриллы и полуобезьяны — лемуры. Животные находятся в тесных клетках, только стадо павианов из шести взрослых обезьян и четырех детенышей имеет хорошее и удобное помещение. Для них сооружены искусственные скалы и пещеры. Все это вместе образует большой холм, окруженный рвом с гладкими железобетонными вертикальными стенками, высотой в четыре метра. Зрители подходят к краю рва и наблюдают животных сверху.

Из зоопарка я, возвращался на трамвае. Возле университета в вагон вошла группа студентов. Они вели между собой горячий спор, повидимому, относительно своей забастовки. Шумный разговор то и дело пересыпался веселым беззаботным смехом, который свойствен молодежи любой страны. Но одеты студенты бедно, лица худые, болезненные. Повидимому, им живется не сладко.

СРОК моего карантина кончился, и я получил билет на самолет англо-египетской компании, курсирующий между Каиром и Аддис-Абебой. Я взобрался в пассажирскую кабину. Самолет уже подрагивал от запущенных моторов. Из двери кабины летчика высунулась длинная тощая фигура англичанина — одного из членов экипажа. Монотонным голосом, без всякой мимики и интонации он объявил, что сейчас будет подъем, следует застегнуть ремни сидения и не курить. Об этом же напомнила надпись, вспыхнувшая над дверью кабины: «Застегните ремни, не курите». Самолет, покачиваясь, стал набирать высоту. Немного погодя надпись потухла. Пассажиры, расстегнув ремни, завтракали, рассматривали виднеющиеся внизу поля и скрывающийся в долине Нил, а затем горы. Прошло не более сорока минут, как тот же монотонный голос известил, что нужно опять застегнуть ремни и не курить. Самолет совершил посадку в аэропорту Хелуан.

Короткая остановка в Хелуане, и мы снова в воздухе. Самолет летел на высоте трех с половиной — четырех с половиной километров над горными хребтами. Машину бросало из стороны в сторону, вверх и вниз. Лида пассажиров поскучнели, их укачивало, многие сидели неподвижно, закрыв глаза. Только на задних креслах четверо молодых англичан с азартом играли в карты. Слышались крики: «опен» (открой), «севен» (семь), «хаф паунд» (полфунта), и в руках мелькали проигранные и выигранные египетские фунты. Наконец, мы миновали высокие горы, самолет спустился ниже, стало значительно легче, но только до следующего горного хребта. Около четырех часов дня снова раздался монотонный голос, на сей раз объявляющий, что по условиям погоды самолет не может лететь в Аддис-Абебу и останавливается на ночь в аэропорту Асмара. Пассажирам предложили взять с собой необходимые вещи: пижамы, бритвенные приборы и прочее, и ехать в гостиницу, а остальной багаж оставить в машине.

Самолет резко пошел на посадку. Мы приземлились. Вошел санитар эритреец, улыбнулся, показывая красивые, ровные белые зубы, и из пульверизатора быстро обрызгал все внутри самолета, в том числе и пассажиров, каким-то зловонным дезинфекционным раствором. Пассажиры, ворча, быстро выпрыгнули на землю.

В зале аэропорта сидело десятка три английских солдат в походной форме, с ранцами за плечами и с винтовками, во главе с офицером. Повидимому, они ждали самолета. Здесь же за длинным столом располагались таможенный и полицейский чиновники. Англичанин-таможенник долго рылся в наших портфелях и саквояжах, заглядывал в футляры зубных щеток, очков, вскрывал коробки с зубной пастой и т. п. Наконец, полицейский поставил штамп на наши паспорта, и мы получили право выехать в город. Таможенные процедуры заняли весь остаток дня, и в город мы въехали, когда темнело.

Асмара — центр бывшей итальянской Восточной Африки. Сейчас город оккупирован английскими войсками и находится в ведении английской администрации. Оккупация считается временной до тех пор, пока организация Объединенных Наций не определит положения бывших итальянских колоний. Однако Англия и Америка, как известно, всячески тормозят решение судьбы этих стран, а тем временем старательно «осваивают» оккупированные территории.

Несмотря на ясное предложение советской делегации на 4-й сессии Генеральной Ассамблеи оставить бывшие итальянские колонии под контролем Объединенных Наций с предоставлением самостоятельности Ливии немедленно, а Эритрее через пять лет, вопрос пока так и остался неразрешенным.

Англия стремится удержать в своих руках Эритрею не только для того, чтобы умножить свои африканские владения, но и в стратегических целях. Владея Эритреей, Англия может держать под контролем Эфиопию, Французское Сомали, Судан, а также все Красное море с восточным побережьем Йемена и Саудовской Аравией. Все это связано с планами англо-американских поджигателей войны, направленными против Советского Союза.

Наш автобус медленно катил по широкой асфальтированной улице. Во многих местах на стенах зданий виднелись еще не стертые временем торговые рекламы на итальянском языке. Улицы Асмары показались мне довольно пустыми, автомобилей и пешеходов было на них мало. Почти стемнело, когда мы подъехали к трехэтажному отелю.

За ужином сосед по самолету долго удивлялся, почему здесь неохотно меняют английские деньги на ту же английскую валюту, но имеющую хождение только в Восточной Африке. «Я понимаю, — говорил он, — что слухи о предстоящей девальвации английского фунта стерлингов должны были сильно подорвать его стоимость, но не до такой же степени, что даже в Египте с английскими фунтами в кармане можно умереть с голоду».

Мой номер помещался на третьем этаже. В маленькой комнате было душно, нехватало воздуха, повидимому, от недостатка кислорода, так как Асмара расположена на высоте трех тысяч метров над уровнем моря.

В шесть часов утра меня разбудил стук в дверь. Кельнер сообщил, что автобус уходит на аэродром через полчаса. Надо торопиться. Я спустился в ресторан, там уже сидел мой попутчик до Аддис-Абебы. Он сообщил, что сегодня мы полетим при благоприятных условиях, так как хотя до Аддис-Абебы самолет все время идет над высокими горами, но с утра машину не так качает в воздухе, как днем.

Самолет поднялся точно в назначенное время и сразу набрал большую высоту. Земля была скрыта коричневатым туманом. Через полчаса туман исчез и я увидел под нами гористую местность. Верхушки гор срезаны, поэтому сверху кажется, что под нами плоская земля, перерезанная огромными оврагами. Через три часа полета раздалось приказание застегнуть ремни и не курить. Самолет приземлился в аэропорту Аддис-Абебы.

Первый этап моего путешествия был окончен. Официальные процедуры — осмотр багажа, отметка паспорта — совершились быстро. Я покинул аэропорт и через полчаса уже вышел из автобуса у дверей советского госпиталя. Привратник-эфиоп, довольно правильно произнося слова, сказал мне по-русски: «Сегодня воскресенье, госпиталь не работает, войдите, мистер, на втором этаже есть дежурный врач».

СОВЕТСКАЯ больница помещается на южной окраине Аддис-Абебы в трехэтажном отличном здании, с обширным двором, площадью в несколько гектаров, где расположены хозяйственные постройки — склад, гараж, прачечная. В глубине двора растет около пятидесяти крупных эвкалиптов, образующих тенистую рощу.

Больница организована в конце 1946 г. по просьбе эфиопского правительства. Русская медицина известна эфиопам еще со времен первой освободительной войны против итальянцев, закончившейся в 1896 г. поражением захватчиков под Адуа. В те времена врачи русского Красного Креста лечили раненых воинов, а затем организовали в Аддис-Абебе госпиталь для населения и содействовали подготовке из местных жителей среднего медицинского персонала. Один из эфиопов, окончивших курсы при Военно-медицинской академии в Петербурге, по имени Ато Гизау, работает в 160 километрах от Аддис-Абебы и сейчас.