Луиджино посмотрел на Ринальдо, широко открыв глаза:

— Я не буду с тобой биться.

— Так я назову тебя перед лицом твоих людей трусливым карманным вором! — выкрикнул Ринальдо.

— Бог мой, атаман, я не таков. И не позволю даже тебе говорить обо мне подобное, — ответил Луиджино и обнажил шпагу.

Мгновенно, словно подхваченная бурей, вскочила Лаура, бросилась к Ринальдо и сказала:

— Ты не должен биться. Мы дадим этим людям все, что им надобно, чего они требуют. Разве не достаточно уже того, что мы обязаны тебе своими жизнями? Надо ли нам еще видеть нашего благодетеля раненым?

— Иди, Луиджино! — сказал Ринальдо. — Иди и скажи своим, что юная дева лишила тебя чести помериться силами с Ринальдини.

— Мы уходим, — сказал Луиджино.

— Нет! — сказал тут барон и принес шкатулку. — Возьмите эти дорожные деньги и купите себе все, что вам нужно.

Ринальдо снял с пальца кольцо и сказал:

— Луиджино! Носи это кольцо в память обо мне.

Луиджино взял кольцо и едва ли не просительно осведомился:

— А ты нас навестить не хочешь?

— Хочу, — ответил Ринальдо. — Оставь у меня вот этого молодца, он сражался со мной в Апеннинах. Он и проведет меня к вам.

Луиджино обратился к указанному разбойнику, пожал ему руку и сказал:

— Славный Неро, оставайся у твоего атамана и приведи его поскорее к нам.

Потом взял руку Ринальдо, прижал к своему сердцу и молвил:

— Этот миг я в жизни не забуду!

После чего повернулся, подал знак своим товарищам, и те в один миг слетели вниз по лестнице и оставили замок. Луиджино вместе с ними.

Ринальдо подал знак Лодовико и Неро — уйти. А сам остался с бароном и Лаурой.

— Вот, — начал Ринальдо, — вы узнали одну из моих величайших тайн, с вами ее узнали многие люди. Объявленный вне закона атаман разбойников не может более являться членом вашего семейства, не вправе более быть предметом вашего сердечного гостеприимства. Ночь, которая многое укрывает, скроет и меня от ваших глаз. Прощайте!

— Ваше великодушие, — сказал барон, — вырвало у вас вашу тайну и спасло нас от смерти. Эта ночь навсегда останется в моей памяти. Я ни о чем больше не жалею, а только о том, что нам приходится расстаться. Вы дважды спасли мне жизнь, я ваш двойной должник. Как следует мне поступить, чем могу я вас отблагодарить?

— Исполните одну мою просьбу. Дайте Лауре в мужья того, кого она любит.

— Ваш должник платит. Я держу слово. Она получит того человека.

— Лаура! Я расстаюсь с вами успокоенный. Знаю, что вы будете счастливы, — сказал Ринальдо.

Лаура бросилась ему на шею. Ринальдо вышел из зала, послал секретаря наверх, приказал седлать коня и вместе с Лодовико и Неро покинул замок.

Наступил день, и солнце взошло во всей своей красе. Замок барона остался уже далеко позади всадников, его больше не было видно. Ринальдо соскочил с коня, передал поводья Лодовико, а сам лег под дерево.

Лодовико и Неро присели в некотором отдалении. Кони паслись поблизости от них.

Ринальдо глубоко вздохнул и заговорил, как имел обыкновение делать, когда сердце его было преисполнено тревог, сам с собой:

— То, за что другие благодарят мои кулаки и мое имя, для меня оборачивается проклятьем. Я изгнан, объявлен вне закона, меня преследуют, и тем не менее я уже предотвратил не одну беду. Однако кровь я проливал, и с моим именем грабили и мародерствовали. Горе мне! Сколько же людей погибло? Скольких я послал на смерть? Ах! Разве о том пели мне у колыбели? Что заставило меня покинуть мою тихую долину, тот ручей в мирной глуши, что освежал меня и поил моих коз?

— Атаман по-прежнему говорит сам с собой? — спросил Неро.

Лодовико утвердительно кивнул головой и сделал ему рукой знак молчать. Ринальдо продолжал:

— Неужто я нигде не найду покоя? Шкипер рад бывает, войдя после бури в надежную гавань, и забывает об опасности волн, взлетающих вокруг него, мне же не светит никакая приветливая гавань.

После долгой паузы Ринальдо спросил:

— Неро, как ты попал в Сицилию?

Неро подошел к нему и ответил:

— Когда ты, атаман, послал меня в Рим, меня и Николо отыскал там Чинтио. Он взял нас с собой в Калабрию. Там я крупно поговорил с одним из моих товарищей и раскроил ему череп. А Чинтио этого человека очень любил, я не посмел попасться ему на глаза, вот и отправился в Сицилию. Здесь мне не на что было жить, и я взялся за старое ремесло.

— Как долго ты уже у Луиджино?

— Шесть месяцев.

— Тебе у него хорошо?

— Более или менее. Но все-таки не так, как было у тебя.

— А где квартирует Луиджино?

— В Черонских холмах.

— Далеко отсюда?

— К вечеру доберемся.

— Веди меня туда.

Они сели на коней и поскакали. В какой-то бедной деревушке они пообедали и еще до захода солнца подошли к Черонским холмам.

Там они и ста шагов не проскакали, как услышали сигнал рожка, за ним второй, а потом и третий. Эти сигналы подавали караульные, выставленные Луиджино.

Вскоре Ринальдо и его товарищи достигли одной из долин. Здесь уже Неро подал сигнал. Около двадцати разбойников окружили их, разразились отчаянными криками радости и под ликующие возгласы: — «Viva valoroso Rinaldini! Valorissimo Capitano del mondo!» [9]— повели его к Луиджино. Тот выскочил навстречу Ринальдо и снял его с коня. Шум разбойники подняли великий: как же — у них в гостях знаменитый Ринальдини! Сам Луиджино чувствовал себя польщенным: прославленный атаман разбойников спал у него в палатке, на его ложе.

Наступило утро, и Луиджино, увидев, что его гость проснулся, подошел к нему, чтобы кое-что предложить. Он всю ночь не спал, обдумывая некий план. А заключался он в том, чтобы Ринальдини стал атаманом его шайки. Зачем? Ни более ни менее, чтоб «обессмертить ее», — как выразился Луиджино.

— Друг! — ответил Ринальдо. — Я сердечно признателен тебе за твое самоотверженное предложение. Однако же не могу им воспользоваться, ибо твердо решил покинуть Сицилию и отправиться в другую страну, где в тиши буду ждать конца своих дней.

Напрасно пускал Луиджино в ход свое красноречие. Ринальдо оставался при своем намерении. Этот день он еще провел у Луиджино, а на следующий ускакал вместе с Лодовико и Неро.

Вечером они подъехали к постоялому двору у проселочной дороги. Двор находился в нескольких сотнях шагов от какого-то селения.

Хозяин вышел к воротам навстречу к ним и сказал, что у него буквально яблоку негде упасть и он едва ли может предложить подъехавшему господину приличный ночлег. Вот только что прибыли господин с дамой и несколько их слуг, и они заняли последнюю каморку в его доме.

Ринальдо, у которого охоты не было скакать куда-то дальше, заверил хозяина, что удовольствуется любым местечком, какое ему укажут, и въехал во двор. Здесь он сошел с коня и обратил внимание на карету, которую только что распрягали. Удивлению его не было предела: из кареты вышла Олимпия. Не успел он взять себя в руки, как с другой стороны кареты увидел пресловутого капитана.

А тот, едва завидя Ринальдо, выхватил пистолет и бросился на атамана.

— Эй, разбойник, — закричал капитан. — Неужто я тебя опять встретил!

Капитан выстрелил, и пуля задела левое плечо Ринальдо.

Олимпия, громко вскрикнув, бросилась обратно в карету.

Лодовико, едва увидев, что произошло, вскинул карабин, выстрелил и раздробил капитану правую руку.

Капитан упал наземь и заорал что было сил:

— Заприте ворота! Именем короля, держите этих всадников! Среди нас объявился Ринальдини!

Криком своим он вызвал сильнейший переполох. Хозяин, его работники, слуги капитана, несколько погонщиков мулов, упаковщики, возницы и два-три драгуна, что были патрульными на постоялом дворе, бросились, вооруженные кнутами, дубинками, кирками, вилами и саблями, на Ринальдо и его двух товарищей.

Один из работников подскочил к воротам, чтобы их запереть, но Неро прострелил ему горло и верхом на коне галопом умчался прочь.