«Все мне теперь стало понятно, – злобно шипел мне на ухо мой муж уже поздней ночью. – И про «Трех сестер» я теперь все понял, и про «Вишневый сад», и про революции эти ваши, когда у вас прачки и матросы бегали в 17-м году, а вы внимания не обратили. Вы закатами любовались! А ваш вишневый сад между тем продавали». – «Ой, Сашенька, послушай, как наш соловей поет, слышишь? Он который год у нас в крыжовнике гнездо вьет со своей подружкой, а мы от них котов отгоняем. Поэтому для нас он все лето поет! Извини, что ты сказал?» Сашеньке оставалось только скрипеть зубами. Бедный мой итальянский муж! Пасту он нам больше не готовил, и остаток лета мы спокойно готовили нормальные борщи и котлеты, которые можно разогреть и съесть в любое время суток.

Может, в другое время мы бы и смогли вырастить из этого происшествия какой-нибудь семейный конфликт, но нам было не до того – мы уже ждали Машку. Машку выпросил себе Петька, очень уж ему хотелось братика или сестричку, и мы согласились – только подождали немного, пока он адаптируется к Италии. Петька адаптировался не просто быстро, а очень быстро (за два месяца он научился вполне внятно объясняться по-итальянски), а вот Машка заставила себя подождать. Она образовалась у меня в животе только в июне, и все первые врачебные процедуры мы проходили в России, даже не переезжая с дачи – просто съездили раз всей семьей сделать УЗИ. Машка нам помахала из моего живота рукой, чем страшно обрадовала Петю, я сдала разные анализы, врач сказал, что все хорошо и даже отлично, и мы расслабились до конца лета.

За то время, пока мы адаптировались к Италии, к России и друг к другу, наши знакомые итальянские пары вдруг стали стремительно обзаводиться детьми. Наверное, вдруг осознали, что полжизни прошло: кто-то разменял сороковник, а кто и полтинник, а как же дети? Раньше-то они все время думали, что рано еще, надо еще для себя пожить, а теперь сообразили, термины пора менять – иначе «рано» может незаметно преобразоваться в «поздно».

Весь последний год прошел в разговорах о беременности, врачах, родах и проч. Вот эти-то разговоры и навели меня на мысль не сдаваться итальянским врачам до последнего. Этот трюк я уже проделала с Петькой – уж очень мне хотелось прожить беременность спокойно, чтобы меня не пугали, не взвешивали, не гоняли на анализы, но все-таки главное, чтобы не пугали лишний раз. Поэтому я прошла все необходимые исследования в частной клинике в начале первого триместра, а в женскую консультацию пришла в последний момент – толкая дверь необъятным пузом. Меня, ясное дело, и с пузом пытались запугивать, но, во-первых, мне уже было все равно, а во-вторых, женщине с пузом достаточно только собраться заплакать, как от нее сразу же отстают. Собственно, плакать не обязательно, достаточно только собираться – ради такого дела я пересмотрела «Криминальное чтиво», чтобы запомнить, как именно подружка Брюса Уиллиса, забывшая его наручные часы, собирает лицо в очень жалостливую гримасу «ой как не хочется плакать, а вы меня вынуждаете». Петька, кстати, родился крепкий и здоровый – ему поставили высший балл по какой-то там шкале оценки новорожденных.

В Италии мне еще меньше хотелось связываться с врачами, потому что все, что я узнала за последнее время, мне совсем не нравилось. Во-первых, все наши знакомые на одни только анализы и исследования во время беременности потратили целое состояние. Во-вторых, на каждый анализ крови или чего угодно надо куда-то ехать: в больницу, в медицинский центр или в специальную лабораторию. Поликлиник здесь нет по определению: врачи – терапевты, педиатры, гинекологи – принимают в своих кабинетах, расположенных в обычных жилых домах, там они выписывают направления, а пациент должен самостоятельно сделать запрос в медицинском центре (он называется CUP – Centro Unico di Prenotazioni), а потом уже сдавать анализы и проходить исследования. В-третьих, я постоянно слышала такие разговоры, как: «Такой хорошенький ребеночек родился у Фабрицио и Франчески, только голова у него пока немного сплюснута, это потому, что его вытаскивали щипцами, она никак не могла сама родить». Я недоумевала, как это молодая здоровая баба не могла родить, а мне объясняли, что это – нормально, все рожают с эпидуральной анестезией, и очень часто роженицу так обезболивают, что она не только ничего не чувствует от пупка и ниже, но и родовая деятельность ослабляется. В любом случае что-то мне совсем не хотелось, чтобы у моей Машки была головка грушеобразная. Да и сами по себе родильные отделения больниц меня не воодушевляли (роддомов здесь нет, есть только специальные отделения в городских больницах). Каждый раз, когда мы приезжали проведать только что родившую подружку, мы заставали двадцать человек друзей и приятелей в палате у мамочки, а ребенок надрывался плачем вместе с десятком других новорожденных в специальной витрине: за стеклянной стеной наклонная плоскость, на ней – полочки, а на полочках лежат кульки с детишками, и около каждого – этикетка. Только цены не хватает.

Эта витрина меня подкосила. Я решила начать с поисков роддома, где можно рожать нормально. Через некоторое время я выяснила, что нормальные, обычные роды называются parto naturale(натуральные роды), а антонимом к «натурале» является parto tradizionale(роды традиционные). И теперь угадайте, какой из этих двух способов рожать считается «нормале»? Разумеется, «традиционный» – с эпидуральной анестезией, щипцами, витриной и т.д.

Chi cerca trova– кто ищет, тот всегда найдет. Нашелся и для меня Centro Nascita Alternativo– Альтернативный родильный центр, в котором практиковали альтернативные экспериментальные (там не хватало только прилагательного «экстремальные») натуральные роды. Когда я пришла туда знакомиться, мне с некоторым вызовом рассказали все, что я хотела услышать – что витрины нет, что новорожденные остаются с мамой, что посещения практически запрещены – только папа, бабушки и дедушки и братья с сестрами. Для братьев и сестер была, кстати, специальная игровая комната. Когда оказалось, что убеждать меня не надо и сомнений у меня никаких нет, на меня посмотрели несколько недоверчиво. Узнав, что я иностранка, успокоились. Видимо, если бы я была итальянкой, во мне заподозрили бы засланного казачка из враждебных организаций, настолько они привыкли доказывать в жестокой полемике право на существование своего альтернативного, экспериментального и так далее родильного центра, практикующего натуральные роды.

Дальше все пошло как по маслу. В этом же центре я с удивлением узнала, что в Италии все-таки есть женские консультации и что государство оплачивает все анализы и исследования, необходимые во время беременности. А частные врачи просто делают свой маленький бизнес, отправляя пациенток на дополнительные исследования за дополнительные, разумеется, деньги. На прием в консультацию меня записали через месяц. Я поняла, что выбрала правильное место (и не ошиблась), и, отчитавшись перед семьей о проделанной работе, вернулась к нормальной жизни. И «сдаваться» врачам я в итоге пришла, как и в первый раз, уже с таким пузом, которое не пролезало ни в какие двери.

Множество хороших вещей перестаешь замечать, когда к ним привыкаешь. Иногда даже и привыкать не надо – достаточно считать все хорошее само собой разумеющимся. Разве я смогла бы радоваться каждому дню, прожитому с Сандро, если бы моя первая попытка создания семьи не потерпела такого оглушительного фиаско – это я так с итальянского перевела fiasco clamoroso, хотя «фиаско» не очень подходит – слишком легковесно и элегантно… какая-то была хорошая формулировка в военных сводках…. Вот, вспомнила: «понести тяжелые поражения по всем фронтам». Так вот и у меня было в первом браке – по всем фронтам тяжелые и разрушительные потери. Видимо, о том, что считать нормальным и что – ненормальным, надо договариваться не только в чужом монастыре, но и в собственном. Тем более если его еще только предстоит создавать. Может быть, нам с Сандро так повезло еще и потому, что волей-неволей пришлось договариваться обо всех терминах без исключения.