Я просмотрела весь сеанс с любопытством и даже почувствовала нечто… Гм-м… То ли боль, то ли недоумение.

— Что это? У тебя месячные? — раздался его отвратительнейший голос.

— Ах, это? Пустяки! Не рассчитала, бывает. Я сейчас сменю простыню.

Моюпростыню! Из моегошкафа! Да есть ли предел ее наглости?!

— А, может, еще разок? Или как вчера, раз у тебя месячные?

А как было вчера?

— Сейчас. Две минуты.

Шаги. Она шла к двери. Я отпрыгнула и очутилась в ванной. Виола, которая нырнула туда же, была абсолютно голой. Без какого-нибудь клочка материи на стройном теле. Я оторопела и вжалась в угол. Словно не замечая меня, она молча полезла под душ. Лицо у Фиалки было каким-то странным. Словно тень, на нем промелькнуло страдание. Я видела это в зеркало, висевшее над раковиной. Ей, без сомнения, было больно.

Невзирая на ее мучения, я прошипела:

— Что ты себе позволяешь?

— Извини, я тороплюсь. — Виола потянулась за флаконом с прозрачным гелем.

— Мне это не нравится!

— Придется потерпеть.

— Из-за денег? Да? Не нужны мне его деньги!

— А что тебе нужно? Любви? Ты в таком виде собираешься за ней отправиться? Ты! Закомплексованная, мерзкая, пучеглазая лягушка!

Откуда она узнала, как я мысленно себя называю? Но узнала же! И била теперь в самое больное! Мне вновь стало не по себе. Но что я могла сделать?

— Вот и не мешай мне, — спокойно сказала Виола, вылезая из душа. — Подай полотенце.

И я подала ей полотенце.

— Что дальше?

— Дальше? Я вернусь к нему.

— А я?

— Возвращайся на кухню. Я постараюсь, чтобы все кончилось побыстрее.

О, как она старалась! Я то и дело вспоминала свое любимое мороженое. С кремовой розочкой, в вафельном стаканчике. Мне жутко хотелось откусить от него кусок и тут же выплюнуть. Обожаю эти символы! В неопределенности есть своя прелесть.

Когда она во второй раз появилась в ванной, я уже не сопротивлялась. Молча подала ей гель и полотенце. Подумала только: к чему так часто мыться?

И тут в ванную заглянул он. Я отпрыгнула в угол и попыталась сделаться невидимкой. И представьте себе! Не заметил! Хотя ванная у меня не бог весть какая огромная.

— Потереть тебе спинку? — ощерился он.

Виола рассмеялась. Подумать только, она рассмеялась! Вместо того чтобы дать ему хорошего пинка под зад! Она словно бы играла со мной. Вот сейчас этот парень влезет к ней под душ, потом увидит меня… Может, и мне захочет потереть спинку?

«Нет, нет, нет!» — сказали мои глаза.

— Лучше пойди принеси мне пеньюар, — сказала Виола. И когда он ушел, выпустила меня из ванной.

Сцену под душем им пришлось сыграть без свидетелей. Я вновь сделалась слепой, слышала только ее глупые повизгивания. Какая же дрянь!

А потом я сидела на кухне, совершенно разбитая. Этот веселый вечерок дорого мне стоил. Он ушел в час ночи, после того как Виола сказала, что оставаться здесь более не стоит.

— Я дам твой телефончик своим приятелям? Не возражаешь? — спросил мужчина на прощание.

— Нет, конечно! — хрипло рассмеялась Фиалка. Еще бы! Голос сел после такого! Гланды утомились! И она еще не возражает!

Потом… Потом я услышала, как хлопнула входная дверь. Никогда не думала, что этот банальнейший звук может показаться таким божественным! Колокол звонит об окончании поминальной службы. Теперь живые к живым.

Виола пришла ко мне на кухню. С бутылкой шампанского в руках. Я сидела ни жива ни мертва. Или все-таки мертва? По ком-то же звонил колокол!

— Вот теперь можно выпить, — сказала она и полезла в шкаф за стаканом. — Осторожный: за рулем не пьет. Интересный тип. Мужик в полном порядке, но предпочитает иметь дело с проститутками. Оказывается, так проще.

— А ты почему не стала пить?

— Не могу же я оказаться пьяной, в то время как у него ни водном глазу? — поморщилась Виола. — В нашей опасной профессии нельзя сдавать им на руки козырей. У него ко мне никаких чувств, следовательно, никакой жалости. Я же, выпив, могу рассопливиться. Ах, какие у него голубые глаза! Какие красивые волосы! Широкие плечи! Хоть деньги с него не бери. Ты бы, например, так и сделала.

У меня просто не было сил с ней спорить. Я устала. Виола же выпила одним махом стакан (именно стакан!) шампанского и с чувством глубокого удовлетворения сказала:

— А теперь спать. Кстати, деньги на столе. Я сунула их под твою швейную машинку. Когда сядешь за нее завтра, подумай хорошенько.

Она встала из-за стола и подошла к окну. Оперлась о подоконник, совсем как я недавно, и стала разглядывать яркую вывеску на той стороне улицы. Потом спросила:

— Что там?

— Спортивный клуб, разве ты не видишь?

— И ты, конечно, давно мечтаешь туда пойти?

— Я…

— Скажи наконец правду.

— Да. Мне очень хочется. Но я боюсь.

— Чего?

— Там люди.

— Ах, люди! Самые опасные существа из живущих на земле. А ты тогда кто?

— Человек, — пожала плечами я.

— Человек равен человеку. Даже если у кого-то три синих «Мерседеса» и десять сотовых телефонов, у него все равно две руки и две ноги. И всего одно сердце. Следовательно, одна жизнь. И он иногда остается голым.

— О чем это ты? — в ужасе прошептала я.

— Тебе надо пойти в этот клуб. Нам надо уметь защищаться.

— Нет.

— Ну, тогда ятебя туда отведу.

— Господи, что ты со мной делаешь!

— С нами сегодня произошло нечто ужасное. И мы не смогли отомстить. Мы послушно дали себя использовать. А между тем… В нашем сердце скопилось так много ненависти! Нас так много обижали! Вот и сегодня…

— Не хочу об этом слушать! Я хочу… Спать, да. Очень хочу спать.

— Мы поговорим об этом завтра, — сказала Виола и отошла наконец от окна.

Мне очень не понравился этот ночной разбор полетов. Не понравилось, что она так упряма. Я молча легла рядом с Фиалкой и задумалась. Надо либо вступить с ней в борьбу, либо поддаться. Но что значит — пожаться? Она уже вошла в мою квартиру. В мою кровь, в мою плоть. Она начала эту опасную игру.

Надо бороться.

И тут… Как я могла забыть? Я же хотела вернуться! Я хотела вновь видеть каждый божий день Мое Солнце! У Александры В. Беловой нет никаких шансов. За три года не появилось ни одного. А вот у Виолы есть. Она может к нему подобраться, в то время как я могу только вздыхать и млеть от тоски.

Мне ничего не остается, как обратиться к ней за помощью. И принять ее условия. Завтра я пойду с ней туда, куда она скажет…»

«На этом я хочу закончить историю номер два. Потому что начинается история номер три, а это уже совсем другая история. Чаша весов качнулась и перевесила в ее сторону. Мои часы начали новый отсчет. И если бы я знала тогда, чем это закончится, я бы никогда не…

Но неужели мне хочется вернуться к тому моменту, когда я была только Глупой Пучеглазой Лягушкой? Ведь с тех самых пор я совершила немало отважных поступков. Некоторыми из них стоит гордиться.

История следующая — это рассказ об одном из таких поступков».

«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается», — гласит народная мудрость. На следующий день мы с Виолой окончательно помирились, и на время она оставила мысль затащить меня в спортивный клуб. Примерно недельки на две.

Что произошло за эти две недели? Да ничего особенного! Если не считать особенным, что, начиная с вечера следующей пятницы, в нашей квартире раздавались телефонные звонки и мужские голоса разного тембра спрашивали Виолу. Одни настойчиво, другие вкрадчиво, третьи застенчиво. Да-да! Застенчивые среди них тоже были! Поистине, слухом земля полнится! У приятелей тоже имелись приятели, и это «приятельство» расходилось, словно круги по воде, все дальше и дальше. А глубину такого водоема еще никто не смог толком измерить.