Перед большим камином, головой прямо на плите, ничком лежал старик. На нем были только старые пижамные штаны, а на тощей спине уже запеклась кровь, и сквозь нее виднелись поперечные линии морщин. Кровь впиталась в ковер, застыла лужицей на камне плиты. В резком свете, падавшем из незашторенного окна, казалось, что она черная.

Двое врачей опустились перед стариком на колени. Женщина, надев резиновые перчатки, осторожно приподняла его голову.

– Обширная открытая рана головы, возможно, вклинивание мозговой ткани, – заговорила она, обращаясь к коллеге и тут же нажимая кнопку на микрофоне.

Врач послушала дыхание пострадавшего, осмотрела зрачки, прощупала пульс.

– Да, похоже, – подтвердила она. – Четыре кубика физраствора, полная гипервентиляция, интубация, [2]сто миллилитров лидокаина.

Ее коллега начал подавать кислород. Кэшину не видно было, что происходит, потому что врач стоял прямо перед ним.

Спустя некоторое время женщина произнесла:

– Три по коматозной шкале. Вызывай вертолет, Дейв. Мужчина набрал номер на мобильнике.

– Дверь была открыта, – заговорила женщина, которая встречала их у входа. Теперь она стояла рядом с Кэшином. – Я, как только зашла, сразу все увидела, решила, что он мертвый… Хотела выскочить, сразу в машину и подальше отсюда. А потом подумала – черт, а вдруг он живой, зашла и увидела, что он дышит.

Кэшин осмотрелся. В левом углу, у двери, лакированные половицы прикрывал загнутый ковер.

– Что это за дверь? – поинтересовался он.

– Переход на южную сторону.

Почти всю западную стену комнаты занимала огромная картина – мрачный пейзаж, как бы увиденный с высоты. Внизу, где был свободный край, виднелись следы ножа.

– Он, наверное, рано лег. Мальчишка Старки принес дрова, а он даже половины не израсходовал, – сказала женщина.

– Так. Что еще?

– Часов нет. Он всегда их клал на этот стол, рядом с кожаным стулом, и еще наливал себе стакан виски. Каждый вечер позволял себе по чуть-чуть.

– Значит, на ночь он снимал часы?

– Да, снимал и клал на этот стол.

– Давайте-ка уйдем куда-нибудь, чтобы не мешать, – предложил Кэшин.

Он проследовал за ней по мраморному полу фойе в переход, окружавший мощеный двор, и оказался в огромной кухне, которой могла бы гордиться любая гостиница.

– Что вы сделали, когда оказались внутри? – спросил он.

– Поставила сумку на пол и вошла в комнату. Ну, как всегда.

– Разрешите посмотреть, что у вас в сумке. Вас зовут…

– Кэрол Гериг, – представилась она.

На вид этой крашеной миловидной блондинке было за сорок, вокруг рта у нее залегли морщинки. Геригов в округе было хоть пруд пруди.

Она подняла со стола, стоявшего в дальнем углу комнаты, большую тканевую желтую сумку, расстегнула на ней молнию и спросила:

– Сами будете смотреть?

– Нет, – ответил он.

Женщина выложила на стол все содержимое сумки: кошелек, два набора ключей, очечник, косметичку, бумажные салфетки, еще какую-то мелочь.

– Спасибо, – поблагодарил Кэшин. – Вы трогали здесь что-нибудь?

– Нет. Я поставила сумку и сразу прошла в гостиную за стаканом для виски. А потом позвонила, но уже с улицы.

Они вышли во двор, и тут у Кэшина зазвонил мобильник.

– Хопгуд говорит. Что у вас там? – раздался голос начальника уголовного розыска Кромарти.

– Чарльз Бургойн получил по башке, – ответил Кэшин. – И довольно-таки сильно. С ним сейчас работают врачи.

– Скоро буду. Ничего не трогать, никому не уходить, понятно?

– Ну надо же! А я-то собрался разослать всех по домам и отдраить тут все к приезду криминалистов.

– Не умничай, – отозвался Хопгуд. – Нашел время для шуток.

Кэрол Гериг сидела на второй из четырех широких каменных ступеней, которые вели к входной двери. Кэшин взял свою папку и пристроился рядом с женщиной. Там, где заканчивались камни, устилавшие двор, и стояли ящики с живой изгородью, раскачивался на ветру ряд карандашных сосен, похожих на танцоров с объемистыми брюшками. Кэшин сотни раз проезжал мимо этого дома, но помнил только вычурные каминные трубы, которые высились над красной черепичной крышей. Латунная табличка у ворот гласила: «Высоты», однако все местные называли его домом Бургойна.

– Меня зовут Джо Кэшин, – представился он в свою очередь. – Вы не родственница Барри Герига?

– Да, это мой двоюродный брат.

Кэшин вспомнил, как Барри Гериг здорово отлупил его в начальной школе, когда ему было лет девять или десять. Правда, потом он расквитался с обидчиком – ухитрился навалиться на плечи и несколько раз ткнул Барри лицом прямо в грязь школьного двора.

– Как он?

– Погиб, – коротко ответила она. – Около Беналлы ехал на грузовике и свалился с моста. Не справился с управлением.

– Сочувствую. Я об этом не знал.

– Что о нем говорить! Пустой был человек, наркотиками баловался. Он ведь упал прямо на легковушку и всех там передавил. Вот этих людей мне жалко.

Она вынула сигареты и предложила ему. Он отказался, хотя курить хотелось.

– И давно вы здесь?

– Двадцать шесть лет уже. Самой не верится – семнадцать было, когда пришла.

– Что думаете насчет случившегося?

– Никаких догадок. Не знаю, нет…

– Кто, по-вашему, мог на него напасть?

– Да не знаю я! Врагов у него вроде бы не было…

– А сколько лет мистеру Бургойну?

– Семьдесят с чем-то. Наверное, семьдесят пять.

– Кто здесь живет, кроме него?

– Он один. Позавчера, правда, приезжала приемная дочь. Давно уже здесь не была!

– Как ее зовут?

– Эрика.

– Адрес, телефон знаете?

– Нет. Знает миссис Аддисон из Порт-Монро, юрист. Она ведет дела мистера Бургойна.

– Кто еще тут работает?

– Брюс Старки.

Имя показалось Кэшину знакомым, и он уточнил:

– Это футболист?

– Он самый. Здесь работает, во дворе. – Она указала на аккуратную брусчатку, подстриженные кусты. – А сейчас вместо него мальчишка. Тай. У него как будто не все дома, у этого Тая, все он молчком да молчком. А Брюс сидит себе, дымит. Они приходят в понедельник, среду и пятницу. А Сью Дэнс здесь за повара. Приходит часам к двенадцати, готовит обед и ужин и оставляет ему на плите, чтобы сам разогрел. Потом еще Тони Кросби здесь часто появляется – вечно где-нибудь течет труба.

Из дому вышел врач.

– Вертолет скоро будет, – сказал он. – Подскажите, где он может сесть.

– На выгоне за конюшнями, – ответила Кэрол, – позади дома.

– Как он там? – спросил Кэшин.

Врач пожал плечами:

– Странно, что еще держится. – И пошел в дом.

– А часы Бургойна? Вы помните марку? – спросил Кэшин.

– «Брейтлинг», – ответила Кэрол. – Хорошие часы! Ремешок из крокодиловой кожи.

– Как называются? – уточнил Кэшин.

– «Брейтлинг», – по слогам повторила она.

Кэшин сел в патрульную машину и набрал Хопгуда.

– Его вывозят в Мельбурн, – сообщил он. – Не хочешь поговорить с Брюсом Старки и его чадом?

– Зачем?

– Они у него работают.

– И что с того?

– Ну, может, тебе будет интересно. И потом, у Бургойна, похоже, украли часы, – ответил Кэшин и повторил то, что услышал от Кэрол.

– Ладно. Буду через пару минут. Едем в трех машинах. У медиков не будет вертолета до половины одиннадцатого.

– Надо сообщить приемной дочери, – сказал Кэшин. – Она позавчера только приезжала к нему. Адрес есть у Сесиль Аддисон, в Порт-Монро. Ну, контора «Вудворд, Аддисон и Камерон».

– Я знаю, кто такая Сесиль Аддисон.

– Конечно.

Кэшин вернулся к Кэрол.

– Много полиции едет, – сказал он. – Долгое будет утро.

– Я работаю только до четырех.

– Уложимся. Какой он был?

– Отличный! И хозяин хороший. Я давно его знала и делала все, как ему нравилось. К Рождеству он мне всегда доплачивал как за целый месяц.

– И никаких проблем?

Она внимательно взглянула на него карими глазами с маленькими желтыми точками на радужке.