– Джо, ты что, ничего не понимаешь?

Кэшин почувствовал, как внимательно разглядывают его Хопгуд и Дав – на полу, с телефонной трубкой в руке, с ногами, закинутыми на стул.

– Хочу сказать, шеф, – произнес он в телефонную трубку, – что у нас не так много времени, чтобы все как следует раскачать. Потянем чуть-чуть – отбойным молотком не разобьем.

Пауза.

Кэшин сосредоточенно разглядывал потолок – желтые пятна и разводы на нем напоминали стариковскую кожу.

– Вот такие у меня соображения, – закончил Кэшин. – Какие есть, такие есть.

Новая пауза.

– Какие есть, Джо, – сказал Виллани, – а с Шейном Дейбом на парковке у дома Рэя Сэрриса, ты тоже полагался на здравый смысл.

Кэшина словно пырнули холодным ножом.

– Ладно, проехали, – сказал он. – Время на размышление – это сколько? Ну хотя бы примерно?

– Не знаю, Джо. Неделя, десять дней… Может, больше. – Виллани не спешил, как будто разговаривал с недотепой-ребенком. – Придется пораскинуть мозгами.

– Правильно, придется некоторым. – Говоря это, Кэшин смотрел на Дава. – А Пол Дав, кстати, чем будет заниматься?

– Пусть пока возвращается сюда. А ты, пожалуй, отдохни чуток. Сможешь?

– Опять в подвешенном состоянии, шеф?

– Не нуди, Джо. Я позвоню. Позови Дава.

Кэшин передал трубку Полу.

– Ну что там? – поинтересовался Хопгуд.

– Говорит, берем по Донни тайм-аут.

– Во как? – ухмыльнулся Хопгуд. – Значит, этот уютный офис вам больше не понадобится.

Под моросящим дождиком Дав и Кэшин дошли до «Регента», спросили по пиву и уселись в мрачном, провонявшем кухонным чадом бистро, где, кроме них, никого не было.

Дав взял заламинированное меню и принялся читать его, водя пальцем по строчкам.

– Двенадцать блюд, – отметил он. – Значит, на кухне должны работать как минимум три человека.

– Это в больших городах так, – возразил Кэшин. – Три лоботряса. У нас тут управляется одна девчонка-стажер.

– Сэндвич с вырезкой, – прочел Дав. – Что у них проходит под этим названием? Как вообще его можно испортить?

– Здесь и не такое умеют.

Из задней двери появилась потасканная женщина в зеленом комбинезоне, подошла к ним, открыла блокнот и со свистом втянула воздух сквозь зубы.

– Два сэндвича с вырезкой, пожалуйста, – сделал заказ Кэшин.

– Только в баре, – отрезала она, уставившись в стену. – Здесь не подаем. Меню надо читать!

– Мы полицейские, – сказал Кэшин. – Лучше бы тут посидеть.

Она взглянула на него и улыбнулась, осклабив кривые зубы:

– А, ну тогда ладно. Я всех полицейских тут знаю. Вы по делу Бургойна?

– О работе не разговариваем.

– Подонки черномазые, – бросила она. – Жалко, что только двоих застрелили, а не сразу всех. Бомбу бы на них кинуть, как в Багдаде.

– Можете жир срезать? – попросил Дав. – Был бы вам премного благодарен.

– Жир не любите? Сделаем, не волнуйтесь.

– И помидоры положите.

– Куда? На сэндвич с вырезкой?

– Так все коренные делают, – сказал Дав.

У кухонной двери официантка обернулась и посмотрела на Дава. Кэшин заметил, что она будто сомневается в чем-то. Это было видно даже в полумраке.

– На редкость привлекательная особа, – заметил Дав. – Много здесь у вас привлекательных особ; белые гены, наверное, дают себя знать. – Он огляделся. – То, что случилось вчера вечером, волнует тебя? Сейчас? Или вообще?

– А ты как думаешь?

– Ну… Ты пока, так сказать, закрытая книга. Вот когда лежал на полу, то я немного заглянул тебе в душу.

Кэшин подумал, не рассказать ли ему о своих снах.

– Да, волнует, – ответил он.

– Как стреляли в мальчишку?

– Когда в тебя стреляют, ты что делаешь?

– Я хочу сказать, – пояснил Дав, – что мальчишка стрелял первым, так или нет? Ты им это рассказал?

Кэшину не хотелось не только отвечать на вопрос, но даже думать о нем.

– Узнаешь, что я сказал им, когда будем у коронера.

– Ты понимаешь, что нас подставили? Хопгуд засунул нас с тобой в какой-то драндулет и утверждает, что ничего не слышал по рации.

– Для чего это ему?

– Чтобы у него с ребятами было чем прикрыть свою пятую точку, если бы что-нибудь пошло не так.

– Ну, для Хопгуда, пожалуй, это чересчур дальновидно. Скучаешь по федералам?

Дав грустно покачал головой. Они поболтали еще о всякой ерунде. Женщина наконец принесла им сэндвичи и засуетилась вокруг Кэшина.

– Стейк из чего, из кита? – прожевав кусок, заговорил Дав. – Не удивлюсь, если здесь процветает китобойное браконьерство.

Обратно шли под ветром и моросящим дождем.

– Время для размышлений, черт бы их побрал! – сказал Дав. – Заморозили всё на фиг. Ну и ладно, хоть жить в «Смерти китам» не придется.

– В «Китобое».

– Без разницы.

На ступеньках участка Дав протянул ему свою длинную руку.

– Чувствую, что уже не вернусь. Буду скучать по вашему городку, да.

– Ну еще бы! Чудное место, китовый стейк, кофе мисс Пигги. [27]

– Тети Джемаймы.

– Вас, федералов, хорошо учат наблюдательности, – заметил Кэшин. – Ну, пока.

Дебби Дугью сидела на кухне и готовила уроки. На столе громоздились учебники, стояла кружка чаю с молоком, валялось печенье. По телевизору шел какой-то мультфильм, а в угловой печке пылали дрова.

– Здорово здесь, – сказал Кэшин.

– Чаю хочешь? – откликнулась она.

Дебби, светло-рыжая, веснушчатая, со стянутыми назад волосами, выглядела старше своих четырнадцати лет.

– Спасибо, напился уже. Как учеба? – задал он вопрос, бессмысленный для подростка.

– Нормально, в порядке. Задают много. – Она пошевелилась на стуле. – Отец в сарае.

Кэшин подошел к мойке, протер затуманенное стекло. Дождь барабанил по лужам, стоявшим в колеях, которые тянулись от дома к сараю. Берн обеими руками запихивал что-то в кузов грузовика. В углу его рта дымилась сигарета.

– Слушай, он переживает из-за того, что у тебя мать нашла, – начал Кэшин, отвернувшись от мойки.

Дебби опустила голову, сделала вид, что читает.

– Что, обязательно надо было меня закладывать, да?

– Что значит – закладывать? Надеюсь, это не твое?

Она глянула прямо на него ярко-голубыми, как у всех Дугью, глазами.

– Я даже не знала, что там. Она мне коробку дала, сказала: «Спрячь пока что». Вот и все.

– А ты что подумала?

– Да ничего не подумала.

– Ладно тебе, Дебби, я не такой уж древний дедушка.

Она пожала плечами:

– Я наркотиками не балуюсь, ничего о них не знаю.

– А друзья твои как, балуются?

– Хочешь, чтобы я на друзей стучала? Ни фига!

Кэшин подошел поближе, взял стул и сел у стола.

– Дебби, мне совершенно все равно, как у твоих друзей с наркотиками, и я не собираюсь с ними возиться. Но я не хочу, чтобы тебя когда-нибудь нашли мертвой в проулке у мусорных баков.

Она чуть покраснела и уткнулась в тетрадь.

– Ну, я не…

– Дебби, хочешь, скажу секрет?

Она медленно, задумчиво покачала головой.

– Если бы ты не была из нашей семьи, я бы не спрашивал.

– Ну да, можешь, да…

– Никому не скажешь?

– Угу.

– Точно?

– Угу.

Вдруг дверь распахнулась и в кухню ворвались двое мальчишек, толкаясь, отпихивая друг друга. Дебби повернула голову:

– Выметайтесь, идиоты!

У мальчишек округлились глаза, открылись рты, показались мелкие зубы.

– Есть хочется, – произнес тот, что стоял слева.

– Пошли, пошли!

Мальчишки попятились, как будто их кто-то потянул сзади за веревку, и дверь захлопнулась прямо у них перед лицами.

– Точно, – ответила наконец Дебби.

Кэшин наклонился над столом и тихо сказал:

– Знаешь, что некоторые продавцы, которые толкают наркотики твоим друзьям, – наши люди?

– Ну?

– Понимаешь, что это такое?

– Типа, тайные агенты?

– Верно. Выходит, что наркополицейские знают все имена. Если твой друг покупал наркотики, он тоже в списках.