– Ну как дела? – спросила она. – Что так долго?

– Следствие продолжается, – ответил Кэшин и взял «Вестник Кромарти». На первой полосе бросался в глаза заголовок:

– Нашли кого застройщиком назвать, – произнесла Сесиль. – Не человек – гиена. Вот Гитлер, тот застройщик был, да. И Европу хотел освоить, и Англию, и весь мир.

Кэшин давно усвоил, что, когда Сесиль заводилась, оставалось одно – помалкивать. Даже отвечать на вопросы было необязательно.

– Сто лет в устье не была, – продолжала Сесиль. – Мой отец, бывало, вырезал для нас бамбуковые палочки. Мы тогда были-то – от горшка два вершка. Там маленькая коса такая, ну, совсем небольшая, отлично можно этими палочками рисовать. Да что я говорю – ты сам туда сходи. Оставь свой «додж» в лагере «Товарищей» и минут двадцать пройдись пешком по дюнам – вот красота-то! Как будто целый день. Здорово, здорово, говорю тебе. – Она приостановилась, чтобы перевести дух. – Как думаешь, почему этот шакал Файф подкупает умеренных?

– Что-то я вас не совсем понял, миссис Аддисон.

Сесиль ткнула пальцем в газету:

– Вот, хоть плачь. Социалисты поговаривают, не разрешить ли Адриану Файфу строительство в устье Каменного ручья. Гостиница, площадка для гольфа, дома, бордель, казино – что душа пожелает. И вдобавок ко всему сегодня утром я узнаю, что моя фирма – моя фирма –работает на этого урода! Чего удивляться, что люди считают нас гиенами или того хуже.

– А зачем ему юристы?

– Как зачем? Юристы всем нужны. Ему нужно купить лагерь «Товарищей» у Чарльза Бургойна. В смысле, сейчас это, похоже, имение Чарльза. Но эта сволочь молчит о том, что без подъезда к устью Каменного ручья покупать там участок бессмысленно. А подъезд возможен только со стороны заповедника или через лагерь.

– Лагерь принадлежит Бургойну?

– Его отец сдал место в аренду «Товарищам» на сорок лет за символическую плату. Это давно было, с пожара там все забросили. Да и сами «Товарищи» – уже история.

Мобильник Кэшина зазвонил. Он вышел на улицу. Это был Виллани.

– Джо, по Бургойну. Вчера в Сиднее два парня пытались толкнуть «Брейтлинг».

Кэшин присел за столик уличного кафе и спросил:

– Когда узнал?

– Пять минут назад, – ответил Виллани. – Вроде где-то у обменника. Даже скорее у ломбарда. Менеджер все правильно сделал – послал на улицу своего напарника, тот записал номер машины и сообщил его. И этот номер целые сутки провалялся на столе у какого-то недоумка.

– Ну?

– Старая «тойота», двухместная. Владелец – Мартин Фрейзер Геттиган, Кромарти, Холт-стрит, четырнадцать.

– Господи, опять Геттиган! – вырвалось у Кэшина.

– Что?

– Да их здесь целый клан. Одни Геттиганы кругом.

– Мы о каких Геттиганах говорим? О коренных?

– Некоторые коренные, некоторые – нет.

– Как итальянцы. Ты без лишнего шума разузнай-ка об этой «тойоте». Не доверяю я этим дуболомам из Кромарти. Придурки там одни и бандиты.

Кэшин вспомнил о стройплощадке, о небольшом фургончике.

– Попробую.

– Держись на расстоянии, понятно?

– Ты кого учишь? Сам не знаю?

– Долго не тяни. Несколько минут, и все, – сказал Виллани.

– Сколько надо, – ответил Кэшин.

Он позвонил в участок, попросил Кендалл.

– Слушай, я тут писал рапорт на некоего Аллана Джеймса Морриса по жалобе из начальной школы. Там указан его мобильник, подскажи.

Моррис долго не брал трубку. «Штаны, что ли, опять надевает на какой-нибудь стройке?» – мелькнуло у Кэшина в голове. Наконец послышалось:

– Да.

– Аллан?

– Да.

– Детектив Кэшин из Порт-Монро. Помнишь такого?

– Да-а…

– Помоги мне, а?

– Чё надо?

– Знаешь Мартина Фрейзера Геттигана, Холт-стрит, четырнадцать?

– Ну?

– Сынок, мне некогда. Знаешь такого?

– Знаю, да.

– Он сейчас в городе?

– Фиг его знает. Я его нечасто вижу.

– Аллан, сделай для меня одно дело.

– Слышь, друг, я тебе не полицейский…

– Аллан, ты про внучку не забыл еще?

– Ну, чего? – спросил Моррис.

Было слышно, что он говорил со стройки: стучал пневматический молоток, грохотала кувалда, перекрикивались рабочие.

– Кто ездит на «тойоте» Мартина?

– А я знаю?

– Так узнай. Даю пять минут.

Кэшин доехал до гаража Каллахана у развилки на Кенмар, заправился. Из ангара вышел Дерри Каллахан в надвинутой до бровей кепке, небритый. Они с Кэшином вместе ходили в начальную школу.

– Делать, что ли, больше не хрен, кроме как по дорогам болтаться? – сказал он вместо приветствия и провел пальцем под носом, размазав темное масляное пятно. – Как там с делом Бургойна?

– Расследуем.

– Расследуете, значит? А черноту проверяли? Комендантский час надо установить во всем этом чертовом Даунте, вот что я тебе скажу. Колючей проволокой окружить для начала. И проверять, кто куда уходит и приходит.

– Масштабно мыслишь, – сказал Кэшин. – Черкни-ка премьер-министру письмецо. Хотя нет, ошибок много наделаешь. Лучше позвони.

Брови Дерри поползли вверх.

– Можно позвонить? Правда, что ли?

Мобильник зазвонил, когда Кэшин расплачивался с сестрой Дерри, толстухой Робин, с глазами-щелочками и вечной ухмылкой на лице. Он не ответил, взял сдачу, вышел на холодную улицу, постоял на ветру у машины, посмотрел, как клонится трава, нажал кнопку мобильника.

– Здесь он, – ответил Аллан Моррис. – Работает у отца.

– А машина?

– С ней фигня какая-то.

– Что?

– Говорит, одолжил ее Барри Култеру, а его отпрыск на ней куда-то свалил. Так что ему сейчас не до веселья, к гадалке не ходи.

Острая боль пронзила левую ногу, поднялась вверх, ударила в бедро. Он давно знал, что надо делать, и перенес вес на правую ногу.

– Как зовут отпрыска?

– Донни.

– Значит, Донни Култер?

– Ну а как еще?

– И куда свалил?

– В Сидней. Он звонил. Уехал с одним парнем, Люком Эриксеном. Тот водитель. Они вроде кузены или типа того. Донни, он умом-то не блещет.

– А они что, наделали дел?

– Черные? У нас тут? Вы что, с луны свалились?

– Да или нет?

– Не знаю.

– Мы ни о чем не говорили, ясно? – решил заканчивать разговор Кэшин.

– Нет, сейчас пойду всем раззвоню.

Кэшин позвонил в участок Кромарти, попросил Хопгуда, продиктовал ему имена.

– Донни Култер. Люк Эриксен, – повторил тот. – Ладно, поговорю с советником по делам аборигенов и тогда перезвоню тебе.

Кэшин отъехал от заправки, остановился на обочине, подумал, не закурить ли и как сделать так, чтобы Викки разрешила ему видеться с мальчиком. Она что, и правда думала, что ребенок не от него? Любой разговор на эту тему она сразу же обрывала. «У него есть отец, иэто не ты», – больше от нее ничего нельзя было добиться. Последняя их ночь случилась, когда она уже встречалась с Доном, своим будущим мужем. Встречалась, спала с ним, в стиральной машине лежали мужские вещи, у задней двери стояла пара грязных ботинок. Тщательно вскопанные грядки под овощи, этикетки от пакетиков с семенами, укрепленные тут же, на палочках, – на Викки это было совсем не похоже.

Надо быть совсем уж слепым, чтобы не понять, кто отец. Мальчик получился копией Кэшина.

Зазвонил мобильник.

– Обычная черная шваль из Даунта, – без предисловий начал Хопгуд. – Так, мелочь пузатая. Подозреваются в кое-каких кражах. А раз подозреваются – значит крали. Люк постарше, строит из себя задиру. Донни – тормоз, таскается везде вместе с ним. Люк – племянник Бобби Уолша.

– Сколько им лет?

– Донни – семнадцать, Люку – девятнадцать. Мне сказали, они вроде братья. Папаша Люка трахает все, что шевелится. Для аборигена вполне нормально. А в чем дело?

– Похоже, один из них пробовал продать часы Бургойна в Сиднее.

Хопгуд помолчал, а потом присвистнул:

– Я так и знал!

– Новый Южный получил указание следить за «тойотой», зарегистрированной на Мартина Геттигана, Холт-стрит, четырнадцать. Мальчишки ездят на ней.