Казалось, что Дугал позеленел под своими веснушками.

«Я не знаю,» — сказал он. — «Мой брат Майкл побратался кровью со своим другом Фальком, когда они были моложе чем мы, и он рассказывал, что это было ужасно больно, но я думаю, что Майкл иногда сгущает краски, чтобы попугать меня.» — Он сглотнул. — «В конце концов, это ведь просто небольшой порез. Если мы собираемся стать рыцарями, мы должны научиться не бояться ран, не так ли?»

«Я не боюсь,» — парировал Келсон, вручая Дугалу свой кинжал, оправленный серебром. — «Вот. Давай!»

На самом деле, он очень боялся, как и Дугал, но он позволил себе даже вздрогнуть, когда неопытная рука Дугала чиркнула лезвием по его плоти. Зачарованный, Келсон держал себя под запястье и смотрел как кровь скапливается в его ладони, оторвав свой взгляд только когда Дугал вложил рукоятку кинжала в его окровавленные пальцы. Рукоятка была увенчана бледно-водянистым аметистом, и он помнил как он потемнел от окрасившей его крови, когда он провел лезвием по ладони Дугала, разрезая ее так же как была разрезана его собственная.

«Повторяй за мной,» — шептал Дугал, прижав свою окровавленную руку к руке Келсона и связывая их носовым платком. -»Признаю тебя своим братом, по крови и по жизни.»

«Признаю тебя своим братом, по крови и по жизни,» — повторил Келсон.

«И пусть все четыре ветра будут свидетелями,» — добавил Дугал.

«И пусть все четыре ветра будут свидетелями,» — согласился Келсон.

«Что, пока я дышу, на стороне моего брата будут и моя жизнь, и моя честь….»

Слегка улыбнувшись, Келсон хлопнул своей свободной рукой по их связанным рукам и кивнул.

«Я жду тебя весной, брат,» — сказал он спокойно, не желая портить настроение. — «Выполняй зимой свой сыновний долг и охраняй для меня мир в Транше, а как только очистятся перевалы — приезжай в Кулди.»

«Я так и сделаю, мой господин,» — прошептал Дугал. -»И Боже сохрани нас обоих.»

Рано утром следующего дня епископы, съехавшиеся в Кулди, по особой просьбе Архиепископа Ремутского собрались на закрытое собрание Поскольку Дункан отсутствовал, секретарем заседания был назначен Истелин. И он же был удивлен больше всех, когда Кардиель предложил его на должность епископа Меары.

К облегчению Кардиеля и Арилана, поддержка кандидатуры Истелина быстро росла. Когда в поддержку изумленного Истелина смущенно выступил Архиепископ Брейден, который знал Истелина лучше кого бы то ни было еще, вряд ли бы в зале нашелся прелат, на поддержавший активно выдвижение Истелина, поскольку это назначение являло собой изящное решение проблемы с Меарой. К полудню, когда епископы собрались на мессу, архиепископ Брейден объявил с кафедры окончательное решение. За некоторым исключением, новость была воспринята с облегчением и общим одобрением.

Одним из тех, кто не одобрил выбор епископов, был Джудаель Меарский, хотя внешне он воспринял новость с одобрением и послушанием. Вскоре после мессы он осторожно постучал в дверь своего наставника, Креоды Кэрберийского. Секретарь епископа немедленно впустил его.

«Вы могли бы предупредить меня,» — сказал он, когда секретарь проводил его к Креоде.

Вздохнув, Креода знаком пригласил Джудаеля сесть напротив своего кресла и тем же знаком приказывая священнику-секретарю остаться. Джудаель сел. Это был моложаво выглядящий человек, державший спину неестественно прямо, с преждевременно поседевшими волосами, ярко контрастирующими его черному церковному облачению. Его бледные глаза цвета морской волны осуждающе глядели на Креоду, а руки, теребившие кольцо на правой руке, выдавали его волнение.

«Так бывает,» — промолвил Креода. — «Если это может послужить Вам утешением, то могу сказать Вам, что Вы вели себя именно так как должны были. Кардиель выскочил со своими рекомендациями нам сегодня рано утром. Я никак не мог предупредить Вас до мессы. Мне жаль.»

«Мне тоже.» — Джудаель взволнованно потеребил свое кольцо еще мгновение, затем уставился на огонь в камине. Серебряный перстень на его руке больше подходил лорду чем священнику.

«Что потом?» — спросил Джудаель. — «Это конец? Король утвердит назначение Истелина?»

«Мой ответ на все три вопроса — не знаю,» — ответил Креода. — «Истелин пользуется покровительством короля уже несколько лет, так что я сомневаюсь, что со стороны Его Величества будет какие-то возражения. Это, однако, не означает что все кончено.»

«Нет?»

Креода, щелкнув пальцами, подозвал секретаря и протянул руку за сложенным пергаментом, незамедлительно поданным секретарем. Джудаель подался вперед с надеждой, но Креода помедлил, разворачивая послание.

«Это прибыло вчера поздно вечером,» — сказал епископ, держа послание на вытянутой руке и пробегая текст глазами прежде чем передать послание Джудаелю. — «Суть этого в том, что наш брат в обители Святого Иво готов поддержать Вас и ждет провожатого, который сопроводит его на пути к свободе.»

«Чего стоит эта поддержка теперь, когда епископом Меары стал кто-то другой?» — горько сказал Джудаель, просмотрев написанное мелким почерком письмо.

«Она будет настолько полезна насколько будет нужно,» — ответил Креода. — «По меньшей мере, он может объединить церковные фракции для воссоединения Старой Меары.»

«Вы в самом деле думаете, что он все еще так влиятелен?»

«Он может удивить Вас,» — возразил Креода. — «Некоторый считали его фанатиком, но я всегда знал его как прямого и благочестивого человека. То, как с ним поступил король, потрясло многих, в том числе и меня. В конце концов, он был избранным нами примасом.»

«И фанатиком,» — напомнил Джудаель своему настоятелю, отдавая послание священнику, стоявшему у него за спиной. — «Вы сами признали это.»

Креода пожал сутулыми плечами и улыбнулся тонкой, самодовольной улыбкой. — «Пожалуйста, Отец, поверьте, что у меня есть некоторый здравый смысл. То, что кто-то говорит о нашем бывшем предстоятеле как о благочестивом человеке, вовсе не означает, что он собирается снова стать примасом.»

«Не собирается быть примасом?» — Джудаель посмотрел на епископа в изумлении. — «Но я думал…»

«Не надо думать, отец,» — мягко ответил Креода. — «Оставьте размышления мне. Под угрозой не только Ваше место епископа Меары, но и кое-что еще. Чем меньше Вы знаете, тем лучше. «

«Но…»

«Говорят, что король может заставить человека говорить правду, святой отец,» — продолжал Креода. — «И только Господь знает, на какие безбожные вещи способны его приятели-Дерини. Но никто не может рассказать о том, чего не знает, так ведь? Я молчу, чтобы защитить и Вас, и себя, сын мой.»

Лицо Джудаеля стало белее его седых волос, и он сложил руки на груди, стараясь подавить дрожь.

«Боже, вы правы! Вчера вечером генерал Морган остановил меня на пути из часовни. Я не мог избежать встречи с ним. Он хотел знать, знаю ли я что-нибудь о попытке убийства Мак-Лейна.»

«Попытка убийства?»

«И Вы не стояли за этим?»

«Конечно нет! Что случилось?»

Джудаель выглядел смущенным, когда он покачал головой. — «Я точно не знаю. По-видимому, какой-то парень напал на него с ножом. Правда, это было не слишком серьезно. Мак-Лейн был на мессе сегодня. Я видел, как он стоял рядом с Морганом.»

«Значит…» — Креода несколько мгновений смотрел в никуда, потом покачал головой. — «Неважно. Нас это не касается. Кто угодно может хотеть убить священника-Дерини.»

«Или герцога-Дерини,» — добавил Джудаель. — «Он тоже Дерини, не забывайте. Моя тетя и мои кузены не стали бы возражать.»

Креода выглядел озадаченным, и Джудаель продолжил несколько презрительно.

«Вы, наверное, забыли, Ваше Преосвященство? Отсутствие значения для церкви не означает, что его нет вообще. У Дункана Мак-Лейна, как герцога Кассанского и графа Кирнийского, нет прямых наследников. Когда он умрет, его земли, по строгим правилам наследования, должны перейти к Ителу… но король не позволит этого.»