Френч нервно захихикал.

Это заявление Френча противоречило его же фразе о том, что Кимберли ложилась со всеми без разбора. Она была не так уж всеядна. Она предпочитала определенный сорт мужчин и целенаправленно искала близости с ними. Однако Френч, по-видимому, в чем-то был умен, а в чем-то — непроходимо глуп.

— Может быть, — предположила Мередит, — Кимберли думала, что кто-нибудь из них станет для нее пропуском в другую, лучшую жизнь?

— Ким Оутс? — Френч воззрился на Мередит. — Да ну! Естественно, никто не стал бы для нее что-то делать! В любом случае у большинства из них были жены. На этом-то она как раз и прокалывалась. Она в два счета могла подцепить мужчину, но не понимала, что он забудет ее через те же два счета. А ведь она довольно долго этим занималась. Могла бы и поумнеть за это время.

— Ей было всего восемнадцать лет, когда она умерла, — возразила Мередит. — Ну что можно успеть за полтора-два года?

Встав со стула, Френч бросил на Мередит значительный взгляд:

— Мисс Митчелл, вы не знаете, что творится в маленьких городах!

Он оставил ее, бросившись встречать только что прибывшую компанию. «Жаль, — подумала Мередит. — Вы могли бы еще что-нибудь сказать, мистер Френч. Ведь вы такой сплетник». Но его последние слова странным образом перекликались с фразой миссис Этеридж: «Безнравственность в наше время повсюду».

Это, конечно, только общие слова. Все отделываются общими словами!

Мередит вспомнила, как Алан однажды сказал ей — они тогда расследовали совсем другое дело: «Кто-нибудь непременно знает». Знает, но не говорит: ни полиции, ни семье, ни друзьям, ни посторонним. Существуют сотни причин, почему так происходит. Этот человек — или люди, если их несколько, — могут даже не осознавать всю важность той информации, которой они владеют. Или они боятся кого-то подвести, предать. Часто их заставляет молчать какой-то мелкий личный секрет.

Принесли счет за паштет, салат, пиво, чизкейк и кофе. Он был немаленьким. Мередит с досадой подумала, что могла не мудрить и за те же деньги заказать основное блюдо.

Она отъехала от «Олд-Коучин-Инн». День был солнечным, но нежарким. Дорога подсохла, только на обочинах еще блестели лужи. После раздражающих плутаний по бесконечным свивающимся улочкам Мередит наконец выехала на дорогу, ведущую к «Старой ферме». Она остановилась рядом с домом Буллена и пошла искать старика.

Буллен сражался с рулоном металлической сетки и страшно ругался, так как рулон никак не разворачивался. Наступив на край сетки тяжелыми башмаками, он пытался расправить ее. За этой битвой титанов с тревогой и недоумением наблюдал Оскар, привязанный к ржавой тачке. Через регулярные интервалы он принимался лаять — громко, слегка истерично.

— Здравствуйте, мистер Буллен! Как вы поживаете? — прокричала Мередит, стараясь перекрыть голосом общий шум.

Увидев ее, Оскар начал поскуливать и тянуть привязанный к колесу поводок.

— А как вы думаете? — проворчал Буллен. — У вас глаз, что ли, нет? Не очень-то хорошо!

— В таком случае давайте я вам помогу.

Буллен выпрямился и оглядел ее с головы до ног.

— Ну хорошо. С виду вы вроде не хилая. Только осторожно. Эта штука так и норовит свернуться, а края у нее ой какие острые.

Они размотали рулон, и Буллен, пощелкав кусачками, отделил нужный ему кусок.

— Вон туда! — приказал он.

Они взяли сетку и отнесли ее к глубокой траншее вокруг капустного поля. В траншее через равные расстояния были расставлены столбики.

— Теперь вот что, — сурово сказал Буллен. — Крепко держите столб, а я буду крепить сетку вот этими специальными гвоздями. — Он показал один. Он разговаривал с Мередит как старый опытный рабочий с зеленым учеником. — Держите столб крепко, когда я буду бить молотком!

Его узловатая рука вскинула древний молоток, который, на взгляд Мередит, еле держался на рукоятке.

— Мистер Буллен, — нервно сказала она, — а может, вы подержите столб, а я буду забивать гвозди?

— Ни разу в жизни не встречал женщину, которая могла бы ровно забить гвоздь, — ответил Буллен. — Они у них всегда гнутся. Да не бойтесь вы! Я не разобью вам колено. Я же не слепой.

Мередит взялась за столб и отступила от него как можно дальше. Буллен, уже отмахнувший руку с молотком, опустил ее и почти с отвращением смерил Мередит взглядом.

— Что вы там тянетесь? Как вы собираетесь ровно держать столб, если сами еле стоите? Подойдите ближе!

Мередит подвинулась поближе. Буллен размахнулся. Оскар замер.

Бум! Столб задрожал, но гвоздь влетел как следует. Оскар натянул поводок и зашелся в ошалелом лае.

— А ну, заткнись, чертов пес! — проорал Буллен.

Оскар сел и склонил голову на сторону. Буллен хрипло хихикнул.

— У этой псины соображалка работает! Понимает, что я ему говорю. Умница, хоть и старый.

— А что он тут делает? — спросила Мередит.

— Она уехала в город.

Мередит поняла, что Буллен говорит о Маргарет Холден.

— Майор со своей миссус тоже куда-то намылились. Так что сегодня я вроде сиделки. Ну ладно. Пошли дальше.

Они повторили процедуру забивания гвоздя. По мере того как они продвигались вокруг поля, Мередит боялась все меньше. Оскар тоже затих. Буллен знал, что делает. Ее удивило, сколько силы еще осталось в этих старых руках. Но Буллен всю жизнь ими работал, и работал тяжело.

— Пытаетесь сообразить, сколько мне лет? — вдруг спросил он.

— Да, — не стала запираться Мередит.

— Ну, так я вам не скажу. Сейчас даже молодняк слабее меня будет. Это все сладкая жизнь. Я начал работать в четырнадцать лет. Пошел работать, бросил учиться. Да и ни к чему мне грамота. За всю жизнь не пригодилась. Читать могу, могу имя свое написать, оно и ладно.

— Вы всегда работали могильщиком, мистер Буллен?

Нат с ворчаньем выпрямился и потер спину.

— Нет. Сначала просто на фермах батрачил, делал что придется. Потом стал заборы ставить, канавы копать. Могилы начал копать в сорок девятом. Может, некоторым это занятие не по душе, а по мне так самое оно. Работаешь без начальника, никто через плечо не заглядывает. На кладбище тихо, но все-таки не совсем пусто. По утрам там много зверья бывает: кролики, горностаи, лисы. Птиц тоже много всяких разных.

— А не страшно? — спросила Мередит.

Буллен зыркнул на нее желтым глазом:

— Кого бояться-то? Покойников? От них сроду никому вреда не бывало. Живых надо бояться, а не мертвых. А покойники народ смирный… если их, конечно, не обижать. — Буллен, казалось, задумался. — Да, если не обижать, — повторил он и затих.

Они уже почти закончили. Буллен забил последний гвоздь и положил молоток на землю.

— Думаю, чашка чаю нам обоим не повредит, а?

Он отвязал Оскара, и они проследовали к кухне Буллена. Там был полный раздрай, но именно этого Мередит и ожидала. Буллен заварил чай в эмалированном чайнике, достал из холодильника молоко в бутылке.

— Угощайтесь, не стесняйтесь. — Он сел напротив нее. — Чего вы ко мне пожаловали-то?

— Вы слышали, Гордон Лоу пропал? — спросила она.

Оскар нашел что-то на полу и теперь жевал. «Господи, что же он там отыскал?» — забеспокоилась Мередит. Она попыталась разглядеть этот трофей.

— Не волнуйтесь о псине, — сказал Буллен. — Он метет все подряд, как пылесос. Я слышал о Гордоне… и о Дэнни. У Гордона, наверно, просто крыша от всего этого съехала. Бродит где-нибудь в поле или в лесу. Придет в себя — объявится.

— Вы считаете, Дэнни сам повесился?

Буллен склонил голову к плечу и прищурился:

— Ну и глупость же он сделал, коли так.

— Но вы думаете, он сам повесился? — настаивала Мередит.

— Черт его знает. Мог, в принципе.

— А вы не знаете хотя бы примерно, где может сейчас быть Гордон Лоу?

— А мне до них дела нету, — сообщил Буллен. — Они у меня работу умыкнули. Нет, не подумайте, мне жаль и все такое. Но не интересуют. Всякое бывает, и такое тоже.