— А теперь, ты считаешь, тебе понравится?

— Я думаю, да, — медленно произнес он. — В какой-то мере это может устроить и отца. Понимаете, у него будет место в совете компании, и ему придется бывать в Хоуике. Еще он что-то говорил о частых заседаниях в Эдинбурге. Так что меня придется все время куда-нибудь пристраивать. С другой стороны, — он нахмурился, — дом слишком велик для одного человека.

— Ты боишься, что ему будет одиноко?

— Угу. — Он кивнул. — А что вы думаете? — На нее доверчиво глядели глаза Ангуса. Разве что эти были моложе.

— Я думаю, — мягко сказала она, — что отец хотел бы, чтобы ты думал только о себе. Если ты будешь счастлив, будет счастлив и он.

Грэм обошел валун, пропуская ее.

— Конечно, ни одно решение не будет идеальным. В нашем возрасте обычно приходится чем-то поступаться.

Мэгги поперхнулась.

— Ты сказал, в «нашем» возрасте?

— Ну, плюс-минус год, — любезно сказал он.

— Благодарю вас, великодушный сэр. А что бы сделало тебя совершенно счастливым?

Он покраснел.

— Ну, я… нет, это глупость.

Она готова была себя прибить за этот вопрос. И за то, что забыла о здешней переменчивой погоде. Небо затягивало зловещими тучами.

— Пожалуй, пора возврашаться, Грэм. Я не думала, что мы зайдем так далеко. — Она, улыбаясь, глядела на склоненую фигурку Грэма — он воздвигал еще одну пирамидку.

— Мы могли бы прийти сюда еще раз утром, с отцом.

Мэгги так не думала, но спорить не стала. Утром скорее всего будет дождь. Воздух был уже сырой. Грэм поднялся. Желтые джинсы на коленях промокли.

— Надень капюшон, — велела она. — Надеюсь, нас не накроет.

Да, погода изменилась. Когда она глядела на небо последний раз, кое-где оно еще голубело. Теперь везде громоздились черные тучи. Холодный ветер дул в лицо.

— Я думаю, нам сюда, — уверенно произнес Грэм.

— Да. Давай пойдем побыстрее. — Под черным небом валуны казались надгробиями. «Дурацкая мысль», — мелькнуло у нее, когда она вышагивала по камням, исчирканным штрихами дождя. Мэгги не узнавала мест. Кажется, валуны раньше не попадались так часто. — Мы правильно идем? — Идти дальше наугад было слишком рискованно. Многие погибали здесь — не сорвавшись со скалы, а просто заблудившись. Обычно это происходило как раз при возвращении — усталость и холод давали себя знать, внимание притуплялось. Грэм был совершенно спокоен.

— Мне и самому кажется, что мы сбились. Может, стоит вернуться к моей пирамиде и попробовать снова?

— Да. Хорошая мысль, — согласилась Мэгги.

Каким облегчением было повернуться спиной к ветру. Он все усиливался, свирепствуя. Его шум походил на шум ливня. Но дождь их пока не догнал. Не успела она подумать, как что-то задело ее по щеке, затем по носу. Вокруг потемнело.

— Знаете, что? — закричал Грэм. — Это снег!

— Просто снежный заряд. Это ненадолго, — крикнула она в ответ.

— Не уверен. В Кэрнгормах бывают и настоящие снегопады. Хорошо, что мы не наверху. — Внезапно он оступился и вскрикнул.

Словно ледяная рука стиснула сердце Мэгги.

— Что случилось?

— Я подвернул щиколотку. — К ее ужасу, Грэм опирался лишь на одну ногу, лицо его исказилось от боли. — Камень выскользнул. Ничего, все в порядке, я только постою минуту.

Эта минута казалась очень долгой.

— Похоже, минута ничего не даст. Лучше не ждите меня, я догоню потом.

— Об этом не может быть и речи, — отозвалась она твердо, кажется, он вздохнул с облегчением. Мэгги знала, что сидеть без укрытия в снежную бурю опасно, но что им оставалось делать? Пока было не поздно; если повезет, погода разъяснится или Грэму станет лучше.

Через полчаса пришлось признать, что ее надежды необоснованны. Грэм не мог опереться на больную ногу.

— Как пальцы? — спросила она. — Онемели?

— Немного. Но ничего. Нас пойдут искать. Нам нужно только ждать.

— Не только. — Онемение пальцев было первым сигналом. Теперь у них в запасе всего двадцать пять минут, чтобы найти укрытие. Хижину, навес, пещеру в снегу — что угодно, но ничего этого не было. Ее охватывала паника. Но, слава Богу, ее спутник был совершенно хладнокровен.

— Наверное, скоро стемнеет, — осторожно сказала она. — Нам надо найти место, где можно укрыться, пока хоть что-то видно.

Найдя какую-то нору — углубление под одним из валунов, она заставила его заползти туда. Она не переоценивала Грэма. Ему было больно, но он все же влез и весело крикнул:

— Все в порядке.

Сама она устроилась поблизости в нише между камнями.

— Может, они пошлют за нами снегоход.

— Не пошлют. Мы всего милях в трех от дороги. — Она старалась не думать, что во время метели люди замерзали гораздо ближе к дому.

— Сегодня мой день рождения, — заметил он. — Ну, этот, по крайней мере, запомнится.

— А ты не думаешь, что в нашем возрасте уже пора их забывать?

— Что мне нравится в вас, Мэгги, — откликнулся из темноты его голосок, — так это ваше чувство юмора. Это очень важно, когда оказываешься в сложной ситуации. Не знаю, как вы, — неторопливо продолжал он, — а я точно попал в переплет.

Он не был бы столь высокого мнения о ее чувстве юмора, если бы мог видеть ее, виновато подумала она. Сейчас нужно ответить шуткой. Единственное, что пришло ей на ум, — это та фраза, которую он сказал Ангусу, когда они возврашались из Гленкоу чудесным воскресным вечером.

— Я как раз собиралась это сказать. А ты мне слова не даешь вставить!

Это было относительно давно, но он вспомнил и одобрительно фыркнул:

— Еще важно, чтобы была хорошая команда.

Она не совсем поняла, о чем он, но на всякий случай ответила:

— Бесспорно.

— Извините, я не очень ясно выразился. Я хотел сказать, что мы отличный пример команды — отец, Келли, вы и я. Мы ладим друг с другом, но мы все разные, и поэтому нам интересно вместе. Понимаете?

— Мне приятно, что ты так думаешь, — нерешительно сказала Мэгги.

— Конечно, это не мое дело, — продолжал он, — но вы спрашивали. Я думаю, если бы вы могли — я был бы совершенно счастлив, будь мы все вместе.

Она чуть не расплакалась… Смеркалось, скоро станет совсем темно.

— Послушай, Грэм, мы уже слишком взрослые, чтобы поддаться панике. А пока мы спокойны, никакой опасности нет. Я кое-что придумала. Попробую все же сориентироваться. Ты останешься здесь и будешь петь.

— Петь?

— Да. Изо всех сил, как можно громче.

— Хорошо. Только не торопитесь.

Звонкий голосок Грэма помогал ей каждый раз подниматься и идти вперед.

Перед ее глазами вставали пирамиды камней на вершинах гор, построенные давным-давно. Грэм, построивший свою пирамиду, был совсем юн.

— Мы с Мэгги не можем забрать свои камни, пока не сходим в горы, — сказал он.

Скоро валуны должны кончиться. Она шла вперед, оступаясь, но заставляя себя подпевать.

Она старалась, чтобы голос ее звучал так же бесстрашно, как голос Грэма. Но бесстрашия не было и в помине. Собственно, чувств уже вообще не было.

Единственное, что она ощущала, — это желание сесть и не вставать. Падал бы снег, слышалась бы издалека песня Грэма и эхо его голоса.

Эхо? Какое эхо? Бред. Грэм все еще пел, но так далеко, что она еле различала слова. «Эхо» впереди нее было громким и звучным. В следующую секунду она поняла. Она кинулась вперед, спотыкаясь, не помня себя от радости. Внезапно все кончилось. Из снежной пелены вынырнула фигура. Звуки «Милого Стрэтайра» замерли в воздухе.