— У вас отдых, пока не вернется Келли. По-моему, мы так решили. Так что садитесь. Мы услышим, как подойдет машина; она остановится внизу.

— Но мне кажется, вам пора отдохнуть от меня, — начала Мэгги.

— Ничего, я человек крепкий. — Его тон изменился. — Я рад, что вы здесь. Иногда надоедает быть одному.

— Я знаю.

Он взглянул на нее и продолжил:

— Я не жалуюсь. Грэму обязательно надо иметь друзей. Он и так уж слишком долго был один со мной.

— Вы им гордитесь. И это так заслуженно.

Он покраснел, как мальчик:

— Надеюсь, это не очень заметно.

— Это понятно. Вы его замечательно воспитали.

— Ну, нет, это не так. Мне просто повезло с ним. — Руки его легли на клавиши, и внезапно из-под пальцев полилась музыка.

Мэгги не знала, что именно он играет.

— Что это? — спросила она.

— Начало вашего музыкального образования. Третья тема Итальянского концерта. — Он был хороший пианист, и музыка все более и более увлекала его. Она смотрела на колыхание его плеч, быстрые движения кистей рук и выражение лица — отрешенное, молодое и счастливое.

На следующее утро она растирала ноги Кинкардину, когда услышала шаги в проходе между стойлами.

— Есть кто-нибудь? — Голос Ангуса.

— Только я, — откликнулась Мэгги. Утро субботы, когда Келли могла ездить под указаниями Роба, было для нее лучшим днем недели. — Я здесь, — сказала Мэгги, помахав рукой.

Лицо, показавшееся за загородкой, не радовало своим выражением. Без улыбки, скорее даже озабоченное, оно ничем не напоминало то лицо, за которым она так пристально следила во время музыки.

— Мне надо поговорить с вами, — отрывисто сказал он. — Можете меня слушать?

— Конечно. — Она закончила с одной ногой и взялась за вторую. Услышав молчание, она повернула голову и взглянула искоса.

— Так-то лучше, — сухо заметил Ангус. — Есть вещи поважнее лошадиных ног.

Нет, с леопарда пятен не смоешь. Наверное, глупо было надеяться на это. Одна ласточка еще не делает весны.

— Я ведь сказала, что слушаю. Я и слушаю, — резко ответила она. — Как раз сейчас мне нельзя бросить дело. Мне приходится все время торопиться. Чтобы привести в порядок лошадь, нужно ровно час, а сегодня самый напряженный день.

— Так зачем тогда советовать Трои купить еще лошадей?

— Я не советовала. Я просто ей… — Она замолчала. — Откуда вы знаете?

— Вчера вечером она позвонила мне. — Он оперся о дверь. — Послушайте, Мэгги, пусть вам не кажется, что я говорю нe подумав, но поверьте, у меня столько своих дел и без этих лошадиных проблем.

— Я тоже не говорю, сперва не подумав, но кто, вас-то просит об этом?

— Я уже сказал — Трой. — Он вздохнул. — Ну, так в чем дело? Опять этот ирландский пони?

Малообещающее начало разговора. Но, по крайней мере Ангус видел Крима Крекера в работе, и как он ни сердится, но он может хотя бы выслушать ее доводы толково.

— Вы все продумали, — прокомментировал он.

— Это моя работа.

— Вам нужно еще помощника. Значит, расходы еще увеличатся.

— Не сразу. Скоро начнется спокойное время. Я думаю, что мы могли бы купить еще несколько лошадей, не нанимая никого. Роб — просто чудо. Знаете, он работает с утра до вечера. Он это любит. Да и я тоже. — Она ожидала в ответ какую-нибудь шпильку, но он промолчал. Потом спросил, что же будет тогда следующим летом. Она рассказала, какие у нее планы: однодневные или шестичасовые прогулки на лошадях, катание детей на пони, реклама, профессиональная консультация.

— Нет, я не об этом спрашиваю. Я о вас. Разве вы уже не выйдете замуж и не уедете?

— Ах да… то есть наверное. Но я бы подготовила себе заместителя.

— Надеюсь, что не придется. Я хочу прикрыть все это дело. Я вам уже сказал об этом.

— Так зачем тогда начинать эти разговоры? — вспыхнула Мэгги. — Да, в общем, все это пока еще замки в воздухе. Единственное, о чем я просила, — это разрешение взять в аренду Крима Крекера.

— Потому что Келли все плачет о нем?

— Да, это разве преступление? — Как он смеет быть таким жестоким! Ведь его Грэм ни в чем не нуждается. Почему же Келли везде должна натыкаться на грозное «Нельзя!». Не успев подумать, она выложила ему это или, во всяком случае, сказала что-то в этом духе.

— Да вы успокойтесь! — сказал он.

Она не обращала внимания на него:

— Келли так не повезло, как Грэму. Она потеряла обоих родителей, и на ней лежит эта печать. Тот пони был единственным, что у нее есть, — вернее, она так думала. Мои друзья…

— Да, да, я знаю насчет Келли. — Он нетерпеливо повысил голос. — Согласен, что ей не повезло. У Грэма есть отец, который скорее себе руку отрежет, чем лишит его возможности счастливо расти. Вы говорите, Роб часто видит, как Келли плачет. А вы сами видели это?

Мэгги отрицательно покачала головой, и он безжалостно продолжал:

— Когда умерла мать Грэма, я знал, что он тоже плачет, но когда он делился со мной, чаще всего оказывалось, что это какое-то дело, с которым он должен справиться сам. Как и я справлялся. И вы хотите отнять у нее это?

— Вы кончили? — ледяным тоном спросила Мэгги.

— Нет. Скажите, сколько же они хотят?

— За Крима Крекера? — Это был неожиданный вопрос. — Точно не знаю. Думаю, около двухсот пятидесяти.

— У вас они есть?

— Почти. — Это равнялось всем ее сбережениям, но ничто не имело значения, кроме слез Келли. — Хранятся в чулке, — добавила она, пытаясь обратить все в шутку.

— В чулке, — обвиняющим тоном повторил он.

— У меня у самого есть… чулок. — «Я думаю, — мелькнуло в голове у Мэгги. — Наверное, полон комод…» — Ведь это у вас на черный день, а не для того, чтобы выбрасывать на прихоти. Вы сами видите, до чего безрассудно…

— Нет, — прервала она его с излишней горячностью, потому что это была неправда. — Но не надо мне ваших лекций. Я только и просила у Трой сказать одно слово. Я вижу, что это слово «нет». Я не могу держать Крима Крекера у себя под кроватью, следовательно, я должна отказаться от него. Но я скажу вам, что, как деловой человек, вы приняли неверное решение. Мне Крим Крекер нужен и для работы, а не только для Келли.

— Вот как? — Его глаза задумчиво сузились. — Тогда, может быть, вы позволите сказать мне то, из-за чего я пришел? У Грэма в следующем месяце день рождения. Я готов купить пони для него.

— Грэму? — Как ни поразительно это было, но все укладывалось в ту же схему: все лучшее только для Грэма, и для Грэма только самое лучшее. — Да ведь Грэм не умеет ездить.

— Научится. Я оплачу вам его уроки. Я удовлетворен вашей работой, и я хочу, чтобы Грэм был больше на воздухе, хотя бы в выходные. Он слишком склонен зарываться в книги. — Он взглянул прямо в ее глаза. Они глядели с вызовом; — Боже ты мой, вы опять недовольны? У вас будет этот пони бесплатно. Я уверен, что Грэм не будет против того, что на нем будут ездить и другие.

— Я совсем другого хотела. Вы знаете. Я хотела, чтобы у Келли было хоть что-то свое собственное… — К ее ужасу, голос у нее дрогнул. Она отвела глаза в сторону. Он не упустил этого движения. Она услышала, как он нерешительно пробормотал: «Ну, ну…» — но она не оглянулась. Голос зазвучал жестко:

— Вы думаете, Дерек Грант будет рад, что ему на голову посадят и пони?

— Это вас не касается.

— Кто-то должен спасать вас от самой себя.

Она не ответила. Она устала от гнева и неприятной уверенности, что Дерек думает как и он.

— Ну, как же решили? — спросил он. — Хотите этого пони или нет?

— Что значит мое хотение? Я проиграла. — Она с трудом сохранила спокойствие в голосе. — Если он будет здесь, я ему обеспечу весь уход. Это, наверное, разобьет сердечко Келли, но я не могу говорить за нее. — Она усердно занялась уздечкой Кинкардина, чтобы не видеть его взгляда.

— Да, не можете, — кратко сказал он. — Хорошо, что вы это наконец поняли. Но я не хочу заставлять вас. Вы уж очень эмоциональны. Прошу вас об одном: пришлите ко мне Келли, если хотите, чтобы это дело было решено. Я буду у себя до трех. Иначе поставим на этом крест. Я ничего не буду делать.