— Господи! Так неудобно… — пробормотала она.

— Мне тоже. Я даже не знаю, как вас зовут.

— Элизабет. Лиз.

— Я хотел перемолвиться с вами парой слов, если вы не против. Это много значило бы для меня.

Неожиданно Лиз широко распахнула дверь.

— Я должна извиниться, — предупредила она. — Я собиралась позвонить, но просто… не знала, что сказать. Пожалуйста, проходите. Я готовлюсь к занятиям, но у меня есть в запасе несколько минут. Тут оставалось немного кофе…

Холмен шагнул вслед за ней и подождал, пока она закроет дверь. Он попросил, чтобы она ни в коем случае не беспокоилась, но Лиз, оставив Холмена в гостиной, прошла на кухню и взяла из буфета две кружки.

— Просто все это так странно, — сказала она. — Простите. Я пью без сахара. Можно поискать что-нибудь сладкое…

— Спасибо, это необязательно.

— У меня нет обезжиренного молока.

— Черный кофе меня полностью устроит.

Квартира была большая, с гостиной, столовой и просторной кухней. Холмена внезапно захлестнуло осознание того, что он находится дома у собственного сына. Он твердил себе, что пришел исключительно по делу, что он задаст несколько вопросов и уйдет, но теперь он погрузился в жизнь Ричи и хотел пропитаться ею.

Здесь были совершенно не гармонирующие друг с другом кресло и кушетка, повернутые к телевизору, возвышавшемуся на подставке в углу. Полки, заваленные кассетами и дисками: «Зеленый день», «Бек», «Джей и Молчаливый Боб наносят ответный удар». Встроенная в стену газовая плита, обклеенная наползавшими друг на друга картинками.

Холмен позволил себе подойти поближе.

— Красивая квартира, — сказал он.

— Она стоит дороже, чем мы можем себе позволить, зато близко к кампусу. Я пишу магистерскую диссертацию по детской психологии.

— Звучит неплохо.

Холмен чувствовал себя глупо, и ему захотелось исправить положение.

— А я вот прямо из тюрьмы, — ляпнул он.

— Знаю.

Дурак.

На фотографиях Ричи и Лиз были запечатлены вместе, поодиночке и с другими парами. На одной они катались в лодке; на другой возились в снегу в ярких куртках с капюшонами; на третьей сидели на пикнике, где все щеголяли футболками с надписью «Департамент полиции Лос-Анджелеса». Холмен незаметно для самого себя улыбался, но стоило ему увидеть снимок Ричи вместе с Донной, как улыбка его погасла. Донна была моложе Холмена, но на карточке выглядела старше. Неаккуратно покрашенные волосы, лицо в глубоких морщинах. Холмен отвернулся, уходя от воспоминаний и внезапной вспышки стыда, и увидел Лиз, которая принесла кофе. Она протянула чашку. Холмен взял ее и пожал плечами.

— Красивая квартира. Хорошие фотографии. Благодаря им узнаю Ричи все больше и больше.

Лиз не спускала с него глаз. Вот и сейчас Холмен чувствовал, как за ним наблюдают. Он задумался, что же изучает в нем эта девушка-психолог.

Лиз поставила свою чашку.

— А вы на него похожи, — сказала она. — Правда, он был повыше, но самую малость. Зато вы помассивнее.

— Разжирел.

— Я не это имела в виду. Ричард занимался легкой атлетикой. Вот и все, что я хотела сказать.

В этот момент у нее на глазах выступили слезы, и Холмен растерялся. Он поднял руку, думая коснуться ее плеча, но побоялся испугать девушку. Впрочем, Лиз тут же собралась и смахнула слезы тыльной стороной ладони.

— Простите. Это действительно засасывает. Так засасывает. Послушайте…

Она еще раз вытерла глаза и протянула руку.

— Хорошо, что мы в конце концов встретились.

— Вы и вправду думаете, что мы похожи?

Она слабо улыбнулась.

— Клоны. Донна всегда так говорила.

Холмен сменил тему. Если они продолжат говорить про Донну, он тоже расплачется.

— Послушайте, — сказал он, — я понимаю, вам нужно на занятия и все такое, но могу я задать вам пару вопросов насчет случившегося? Я быстро.

— Убийцу уже нашли.

— Знаю. Я просто пытаюсь… я общался с детективом Рэндомом. Вы с ним встречались?

— Да, с ним и с капитаном Леви, начальником Ричарда.

— Верно, я тоже говорил с ним, но у меня все же остались кое-какие сомнения по поводу того, как это могло произойти.

— Хуарес винил Майка в том, что произошло с его братом. Вы знаете эту историю?

— Да, ее напечатали в газете. Вы знали сержанта Фаулера?

— Ричард стажировался под его началом. Они остались хорошими друзьями.

— Рэндом сказал, что Хуарес стал угрожать Фаулеру сразу после убийства брата. Это тревожило Майка?

Лиз нахмурилась, обдумывая вопрос, потом отрицательно покачала головой.

— Майка вообще ничего не тревожило, — ответила она. — Я редко видела его — раз в пару месяцев, не чаще, — но, казалось, опасности его не пугают.

— Может, Ричи упоминал, что Майк беспокоится?

— Я сама все узнала, только когда выписали ордер на арест Хуареса. Ричард никогда о нем не говорил, да это было и не в его привычках. Он вообще мало рассказывал о работе.

Холмен подумал, что если бы какой-то парень повсюду распускал язык, угрожая ему, то он непременно навестил бы его. Пусть бы высказал ему все в лицо или катился к чертям, но так или иначе проблема решилась бы. А еще его посетила мысль, что, может быть, те четверо и встретились, чтобы обсудить, как разобраться с Хуаресом, только Хуарес напал первым. Это казалось вероятным, но Холмен решил не рассказывать Элизабет о своих соображениях.

— Возможно, Фаулер не хотел никого тревожить, — сказал Холмен вместо этого. — Парни вроде Хуареса всегда угрожают полицейским. Копы к такому привыкли.

Элизабет кивнула, но ее глаза снова влажно заблестели, и Холмен понял, что допустил ошибку. Наверное, она подумала, что это были не просто угрозы — на сей раз «парень вроде Хуареса» перешел от слов к делу, и ее муж погиб.

Холмен как можно скорее сменил тему.

— И вот еще что любопытно… — вспомнил он. — Рэндом сказал, что Ричи той ночью не дежурил.

— Нет. Он сидел дома и работал. Я занималась. Он иногда встречался с друзьями, но так поздно — никогда. Он сказал, что должен пойти к ним. И больше ничего.

— Он говорил, что направляется к реке?

— Нет, я думала, они будут сидеть в баре.

Холмен взял это на заметку, не зная, имеют ли слова Лиз какое-нибудь значение.

— Меня беспокоит, как Хуарес их нашел. Полиция до сих пор не может это объяснить. Трудно следить за кем-то вдоль набережной и остаться незамеченным. Я думаю, что, если они встречались там постоянно — привычка, понимаете, — Хуарес просто знал, где их искать.

— Не представляю, что вам ответить. Не могу поверить, что они все время ходили туда, а Ричи ничего мне не рассказывал… и потом, это так далеко.

Холмен согласился. Они могли собраться выпить где угодно, но направились именно в это отдаленное, пустынное место. Напрашивается версия, что они хотели сохранить свои встречи в тайне. Однако Холмен знал, что копы — обычные люди и любят пощекотать себе нервы, забираясь туда, куда никто другой не сунется. Мальчишки, которые лезут в заброшенный дом или карабкаются на самую верхушку Голливудского знака.

Холмен обдумывал эту мысль, когда вспомнил еще одну важную вещь.

— Вы сказали, что он никогда не уходил из дома так поздно, как в ту ночь. Что особенного было той ночью?

Казалось, она удивлена. Затем лицо ее потемнело, и вертикальная морщина прорезала лоб. Она отвела взгляд, затем изучающе посмотрела на Холмена. Лицо ее выражало спокойствие, но Холмен по глазам чувствовал, как бешено крутятся шестеренки у нее в голове и как нелегко дается ей ответ.

— Вы, — промолвила она.

— Не понимаю.

— Вас выпускали на следующий день. Вот что особенного было той ночью, и мы оба это знали. Знали, что вы утром выходите на свободу. Ричард никогда не рассказывал о вас. Вас не обижают мои слова? Это так ужасно — то, что нам необходимо сейчас преодолеть. Не хочу, чтобы вам стало хуже.

— Я спросил. И хочу услышать ответ.

— Я пыталась заговорить с ним о вас… из любопытства, — продолжала Элизабет. — Вы ведь его отец, а значит, мой свекр. Пока Донна была жива, мы обе пытались… но он отмалчивался. Я знала, что день вашего освобождения приближается, а Ричард все никак не начинал эту тему. Я понимала, его что-то гнетет.