Я почувствовала, как внутри меня закипает гнев.

– Что вам надо? Что вы от меня хотите?! Ублюдок! Как ты посмел сделать это с моей дочерью?!

– Ну, скажем так, я сексуальный маньяк. – Его голос звучал так, словно вся эта ситуация его забавляла.

– Такие, как вы, не заслуживают того, чтобы жить на этом свете!

– Правда? Ну, я хоть это не скрываю, а вот вы… Разве правильно об этом писать?! Разве вы сама не сексуальная маньячка?! Признайтесь, когда вы расписывали ту сцену, где девочку насилуют, вы возбудились. Разве нет?!

– Нет. Я чувствовала презрение к таким, как вы. Ведь, в конце концов, я собиралась вас убить в романе.

– Да? А зачем тогда позволили умереть той девочке?

– Послушайте, – твердо сказала я. – Это всего лишь роман. Вымысел.

– Я понимаю, что это всего лишь роман. Но разве действие в романе не похоже на реальность? Скажите, почему вы решили посвятить свою жизнь написанию книжек?

Тут я вспомнила слова детектива: «…надеюсь, вы не будете возражать, но мы поставили ваш телефон на прослушку», – и решила протянуть разговор. Может быть, полиция сможет определить место, откуда звонят.

– Я решила писать книги, потому что мне удается делать это лучше всего остального.

– Правда?! А разве не потому, что вам нравится это ощущение, когда чувствуешь себя Господом Богом? Когда ты создаешь человека в своем романе, придумываешь ему имя, характер, мысли, а потом можешь делать с ним все, что захочешь. Разве не из-за этого?!

– Нет. С моей головой, в отличие от вашей, все в порядке. Я понимаю, что это всего-навсего роман.

Он рассмеялся. Его смех заставил меня вздрогнуть.

«Он псих. Ты разговариваешь с сумасшедшим».

– Как вы себя плохо знаете… – сказал он. – Я вас, оказывается, знаю лучше.

Эта его ухмылка и заявление окончательно вывели меня из себя.

– Да?! – прокричала я в трубку. – А вы знаете, каково это – потерять свою дочь?! Знаете?! Ублюдок! Вы не заслуживаете того, чтобы жить! Вы заслуживаете только смерти! И гореть вам в аду!

– Люблю ярость, – ответил он. Его голос каким был спокойным, таким и остался. – Она позволяет нам снять маски и показать свое истинное лицо. Но на самом деле, скажу я вам, вы понятия не имеете, что значит убивать. В вашем романе, там, где писали вы, а не я, сцена убийства девочки выглядит наигранно. Вы считаете, что мы убиваем ради удовлетворения каких-то своих сексуальных фантазий, не так ли? – Он не дождался ответа от меня, и продолжил: – Нет. Хотя отчасти – да, но все же чувство, что в твоих руках находится чья-то жизнь, затмевает любое сексуальное желание. Ты понимаешь, что можешь подарить или отнять чью-то жизнь, пускай даже маленькой девочки. Понимаешь, что жизнь – самая драгоценная вещь на свете. И эта драгоценная вещь находится в твоих руках. Ты чувствуешь себя Господом Богом. Это все равно, что писать роман. Вы ведь сами определяете, кто будет жить, а кто умрет. Сами, как хотите, мучаете своих героев, пускай вымышленных, но все же героев с человеческими чувствами и ценностями, не так ли? Видите, мисс Кэрролайн, мы с вами похожи.

– Вы ни капельку на меня не похожи.

– А я считаю наоборот.

Я подумала, что времени было достаточно. Полиция должна была уже определить номер. Поэтому я решила закончить разговор, но сначала хотела узнать, чего он от меня все же хочет.

– Что вы от меня хотите? – я говорила твердо, на грани срыва.

– Я убил вашу дочь, и меня гложет чувство стыда.

Я опешила, когда услышала это. Между тем он продолжал:

– Поэтому я написал роман за вас, и когда вы поехали в участок, я пробрался в вашу квартиру, и вставил текст в ваш файл. Но в нем нет последнего, заключающего предложения. Вы, наверное, не дочитали до этого места, поэтому я настоятельно рекомендую вам дочитать роман до конца. И я хочу, чтобы вы закончили роман и опубликовали его.

– Опубликовала? – моему удивлению не было предела. – Это не мой роман, а ваш. Вот сами и публикуйте. Я даже не стану дочитывать, а удалю его.

– Мой? Вы, как никто другой, знаете, что это ваш роман. Он про вас. Вы в нем главная героиня, и я хочу, чтобы вы его опубликовали. Иначе…

– Иначе что?

– Я с вами поступлю так же, как с вашей дочкой.

– Не смейте упоминать о ней! Слышите?!

– А что вы сделаете? Убьете меня по телефону? – он рассмеялся. – Знаете, мне хорошо заплатили, чтобы я убил ее. Вы думаете, я простой маньяк?! Нет. В этом убийстве замешан не только я.

Я слушала его, и не понимала, к чему он клонит.

– Знаете, мисс Кэрролайн, у вашей дочери талант: она такая замечательная актриса.

– О чем вы говорите?!

Он вновь рассмеялся. Боже, как же я хотела заткнуть его смех!

– Вашу дочь сначала продали. Ее накачивали наркотой и снимали в порно-сценах. Потом эти фильмы с ее участием продавали богатеньким педофилам. Когда набралось достаточно денег, от нее решили избавиться. Заплатили мне, и я ее убил.

– Я вам не верю.

– Что ж, придется вам прислать один из фильмов с ее участием. Будете ею гордиться, когда увидите ее актерскую игру!

– Вы псих! Ублюдок долбаный! Я вас найду и сотру в порошок! – Во мне кипела злость и ярость.

– Сначала найдите. Ладно, мисс Кэрролайн, мне пора бежать. Я вам еще позвоню. Я вышлю ссылку на порно-сцену с вашей дочкой на ваш электронный адрес. До встречи, – и он повесил трубку.

Я стояла, растерянная, морально убитая, и слушала короткие гудки.

Приблизительно через минуту я пришла в себя. Начала лихорадочно искать визитку детектива. Она оказалась в кармане моей куртки. Затем набрала его номер.

– Здравствуйте, – сказала я. – Это Сьюзан Кэрролайн.

– Здравствуйте. Что случилось?

– Он мне позвонил. Вы прослушивали наш разговор? Определили место?

– Подождите. Не так быстро. Он позвонил? Когда?

– Сейчас. Только что я закончила с ним разговаривать.

– Давайте я вам перезвоню. Сейчас свяжусь с теми, кто занимается прослушкой, и перезвоню. Хорошо?

– Хорошо.

Я повесила трубку и стала ждать звонка, не отходя от телефонного аппарата.

Через несколько минут он перезвонил.

– Миссис Кэрролайн, я позвонил своим сотрудникам, – он сделал паузу. Затем сказал: – они говорят, что никакого звонка не было.

– Что?! Но он звонил! Я с ним разговаривала, наверное, полчаса. Специально тянула время.

– Понимаю.

Во мне закипела злость.

– Понимаете?! Вы ни черта не понимаете! Знаете, что мне пришлось выслушать от него?

– Может быть, детектив и не заслуживал, чтобы я на него срывалась, но я просто не могла остановиться. Мне надо было на кого-то накричать.

– Как вы там работаете? Не можете определить сраный-вашу-мать звонок!

Детектив мгновение-другое хранил молчание. Видимо, ждал, когда я немного успокоюсь. Потом сказал:

– Извините, миссис Кэрролайн. Я понимаю, что вам сейчас тяжело, но мы тоже работаем, не покладая рук. Улик очень мало. Его звонки… – он перевел дыхание. – Видимо, он использует какой-то аппарат, который делает его звонки невидимыми. Черт его знает. Сейчас столько всего нового выходит в плане техники, что практически невозможно следить за всеми новинками.

Но, уверяю вас, миссис Кэрролайн, мы его найдем. Мы вас защитим. Что он сказал?

И тут я расплакалась: не могла уже себя сдерживать.

– Он рассказывал про мою дочь, – сказала я сквозь пелену слез и боли, дрожащим голосом.

– Говорил, что мою дочь продали и снимали в каких-то порно-сценах. Потом ему заплатили, чтобы он ее убил. Сказал, что перезвонит. Боже! Как же я устала от всего этого! – У меня вновь начиналась истерика.

Холодность и профессиональный тон детектива куда-то исчезли. Вместо них появилась нежность и сочувствие.

– Миссис Кэрролайн, успокойтесь. Это всего лишь маньяк. Повернутый маньяк, который не заслуживает ваших слез. Понимаю, что потеря дочери – большая утрата. Но скоро это закончится. Будьте сильны. Сейчас пойдите и выпейте воды. Умойтесь, успокойтесь и отдохните. Если он вдруг позвонит – необязательно брать трубку. Мои ребята и так установят звонок, если получится. Пускай телефон звонит. Предупредите своих родных, чтобы они звонили на мобильный.