Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Миссис Питерс и мисс Дэлглиш настолько привыкли друг к другу, что казалось, их разлучит лишь смерть. Многие в городе ломали голову над тем, кто заменит экономку.

— У нас подходящей замены не найти, — сказала мама отцу за обедом, услышав, что мисс Дэлглиш остается без прислуги.

— Почему же? — удивился он.

— Не знаю, — ответила мама, — только не найти. Ведь миссис Питерс ни разу словом не обмолвилась о своей хозяйке. Молчала как рыба.

— Неужели у нас нет женщины, умеющей держать язык за зубами? — возразил отец.

— Такой скрытной да еще и работящей, как миссис Питерс, — нет. Она прямо была создана для службы у мисс Дэлглиш.

— Кто-нибудь да найдется, — не сдавался отец, и родители прекратили на этом спор, ведь никто из нас ничего не знал о планах мисс Дэлглиш.

У нее оставался еще месяц, чтобы подыскать себе прислугу, и несколько женщин в нашем городе желали получить освобождающееся место. Самой подходящей кандидатурой была овдовевшая миссис Смит, которая жила с незамужней дочерью. Она славилась своей чистоплотностью, никогда не сплетничала и считалась прекрасной матерью. Но миссис Смит была суетлива, а мисс Дэлглиш не переносила суеты. К пожилой леди охотно пошла бы и Эйми Лонгстрит — старая дева, долгие годы прослужившая компаньонкой у мисс Раунтри, которая владела тремя домами и прожила в одном из них до девяноста трех лет. Но Эйми трудно было представить рядом с мисс Дэлглиш. Длинная как жердь, с редкими, вечно растрепанными волосами, она всегда имела неряшливый вид, будто совсем забывала о себе в заботах о других. Еще две женщины метили в прислуги к пожилой леди, но они по той или иной причине тоже не подходили.

Дни летели за днями, и мисс Дэлглиш, казалось, перестала искать себе помощницу; теперь она жила почти затворницей, уже не выходила по субботам на прогулки, и ее редко видели в городе. Лилли продолжала работать в фотоателье, а миссис Питерс по-прежнему исчезала за воротами особняка в восемь утра и покидала его в половине пятого.

Наконец наступил день, когда миссис Питерс уехала из города, и было похоже, что мисс Дэлглиш решила отныне жить одна. Но на следующее утро ровно в восемь большие деревянные ворота открыла вместо миссис Питерс Лилли, которая оставалась в особняке до полудня, а потом ушла на Мыс. Через час она вернулась к мисс Дэлглиш и пробыла у нее до пяти вечера. Так продолжалось изо дня в день, и мы поняли, что Лилли стала новой экономкой пожилой леди. Неизвестно, как и где, но соглашение между ними было достигнуто.

Кое-что я узнал от Дороти, а кое-что рассказала сама Лилли, но по-настоящему все прояснили последующие события. Вопрос был решен чисто по-деловому. Мисс Дэлглиш обязалась платить Лилли три фунта в неделю (в два с лишним раза больше, чем девушка получала в фотоателье) и оставила попытки переселить ее к себе. Со своей стороны, Лилли взялась выполнять обязанности миссис Питерс, но выговорила для себя время, которое могло понадобиться для ухода за матерью, а также разрешение ненадолго покидать днем большой дом и ночевать на Мысу.

В конце концов мисс Дэлглиш и Лилли снова оказались вместе, но отныне на единственно возможном для девушки условии — мисс Дэлглиш платила ей, и плата была справедливой. Лилли согласилась на это, потому что тем самым обретала независимость. А ведь именно этого она и хотела. Однако, сама того не ведая, Лилли ухаживала теперь за двумя медленно умиравшими женщинами, которые нуждались в ней, ибо она всегда готова была противостоять любому злу, может быть, даже смерти.

Глава семнадцатая

Их дни протекали теперь в постоянной борьбе; мисс Дэлглиш пыталась возобновить старые отношения, а Лилли стремилась вести себя сообразно своему новому положению. Она и прежде работала по дому, но по-настоящему уборкой, кухней, стиркой и глажением занималась миссис Питерс.

— Постельное белье надо отдавать в китайскую прачечную, — сказала мисс Дэлглиш Лилли, когда они устанавливали новый уклад жизни в особняке.

Пока они договорились лишь о самом главном — о работе и жалованье Лилли, но не успели обсудить ее обязанности. Теперь им нужно было упорядочить свой быт до мелочей, и тут мисс Дэлглиш хотела все решать сама и по-своему.

— Зачем нам прачечная? — возражала Лилли. — Я буду стирать простыни и наволочки, как миссис Питерс.

— Но у тебя освободится время для других дел, — убеждала девушку пожилая леди.

— Для каких?

— Ты могла бы учиться, например, совершенствовать свой французский.

— С этим покончено, — отрезала Лилли.

Мисс Дэлглиш пропускала мимо ушей все, что не желала слышать, она не считалась ни с какими доводами, если была уверена в своей правоте.

— У тебя останется время для занятий, — твердила она. — Тебе не нужно выполнять все обязанности миссис Питерс. Я найму кухарку.

— Я буду готовить сама, — настаивала Лилли. — Мы же договорились.

— Но мы не договаривались о том, что ты будешь изнурять себя.

Лилли молча отвернулась. В дальнейшем она стирала и готовила без чьей-либо помощи. Но так как Лилли отказалась учиться, пожилая леди заставила девушку читать ей вслух по два часа в день, и Лилли отнеслась к этому с таким же равнодушием, с каким прежде принимала подарки мисс Дэлглиш — новые платья, чулки, туфли.

Лилли была предельно пунктуальной. Она приходила и уходила минута в минуту. Фактически она работала всю неделю, кроме воскресенья, по двенадцать часов в сутки, а ведь ей надо было еще ухаживать за матерью. Каждое утро Лилли одевала ее, разжигала печь, готовила завтрак, мыла посуду, убирала постели и оставляла обед, которым кормила мать днем. Миссис Стьюбек совсем ослабела, даже летом, беспомощная и полусонная, она целые дни просиживала в кресле перед горящей печкой. Иногда, когда Лилли уходила, миссис Стьюбек принималась плакать, боясь, что дочь бросила ее навсегда, но ни разу больная не пожаловалась на здоровье или одиночество.

Я теперь редко видел Лилли, так как мисс Дэлглиш позаботилась о дровах для Стьюбеков и мне незачем было спускаться на Мыс. Порой я встречал Лилли по субботам, когда она обегала магазины, делая покупки для себя и пожилой леди. На ее щеках полыхал румянец, она выглядела собранной и даже довольной, будто нашла себе наконец дело по душе. Она уже не казалась прежней замарашкой. Лилли опять носила чистые, глаженые платья. Ее волосы отливали мягким блеском; Лилли все больше напоминала мисс Дэлглиш, и не только своим поведением за столом; странно, что она даже ходила как пожилая леди — твердыми, уверенными шажками.

Лилли расцветала на наших глазах, меж тем пожилая леди заметно увядала. Однажды субботним утром мисс Дэлглиш все-таки показалась на улице вместе с Лилли. Держалась пожилая леди прямо, но опиралась на трость и двигалась очень медленно. Однако вид у нее по-прежнему был властный, будто вовсе не Лилли вела ее, а она — Лилли. Разговаривали они теперь редко, и Дороти (кроме нее и доктора Уоллеса почти никто не наведывался в старый особняк) сказала мне, что мисс Дэлглиш и Лилли похожи на двух заключенных.

— Они словно скованы одной цепью, Кит, — рассказывала Дороти, — и делают почти все молча, без единого слова. А если даже и разговаривают, кажется, будто главное как раз и остается невысказанным. Но друг без друга они не могут. Точно срослись.

Пожалуй, Лилли могла бы так жить бесконечно долго, если бы не заболела. Природа одарила ее крепким здоровьем, но Лилли слишком небрежно относилась к себе (до себя у нее просто не доходили руки); ее мог уложить в постель только серьезный недуг, однако все началось с пустяковой царапины.

Возле Мыса вечно валялись заляпанные илом обрывки колючей проволоки; однажды вечером Лилли заполняла кухонный бак водой, которую носила ведрами с реки, и случайно наступила на виток ржавой проволоки, оставленный схлынувшим паводком; Лилли глубоко поранила ногу и обрадовалась, что была без чулок. Она с детства привыкла к ссадинам, порезам и, едва кровь переставала течь, не обращала на них внимания. И на этот раз, обмыв ногу и остановив кровь, Лилли забыла о ране, только надела черные чулки, чтобы скрыть ее. Прошло несколько дней, Лилли продолжала работать, но нога начала опухать. Лилли убеждала мисс Дэлглиш, что скоро все заживет, но к концу недели уже не смогла ходить. В воскресенье она слегла в постель с высокой температурой, а ночью уже металась в бреду. В два часа утра, когда я спал на веранде, меня разбудил Джекки, толкнув локтем.

32
{"b":"161923","o":1}