Моя личная жизнь закрыта для посторонних. То, что из нее просачивается кое-что, это нормально, я даже сам могу проговориться о чем-то скандальном, но не более того. Пресса всегда настороже — все только и ждут, чтобы поймать тебя.

Недавно в одной статье мои слова были в очередной раз совершенно перевраны. С самого начала пресса писала о Queen то, что сама же придумывала, и это всегда сходило им с рук. Журналистка, написавшая последнюю статью, хотела получить от меня что-то абсолютно сенсационное, но ей не повезло. Я сказал ей прямо: «Что вы хотите услышать от меня? Что я торгую кокаином?» Но ради всего святого, если бы я хотел сделать грандиозное признание о своей сексуальной жизни и наконец-то после всех этих лет грянуть с настоящей сенсацией, неужели же из всех газет мира я выбрал бы для этого The Sun? Это бы не была бульварная газетенка. Черта-с-два бы я так сделал. Я слишком умен.

Это стратегия. Каждый использует то, что срабатывает лучше. Да если бы всё, что вы читали обо мне в газетах, было правдой, я бы сейчас не сидел здесь и не говорил бы с вами. Я был бы слишком обеспокоен своей персоной. На самом деле, если бы это было правдой, я бы уже давно уморил себя, это уж точно.

Средства массовой информации старались расколоть нашу группу с самого начала, с того самого момента, когда к нам пришел успех. Пресса это любит! Похоже, им бы очень хотелось, чтобы Queen распались. Думаю, это тот случай, когда ты только спустя многие годы понимаешь, что они пытаются сделать. Многие из них решили, что нам нужно преподать хороший урок только потому, что у нас хватило смелости взобраться наверх раньше, чем они дали на это добро. Мы всегда были уверены в том, что делаем, так что пресса на самом деле нас не расстраивала. Если мы распадемся, то распадемся, и пресса хочет первой узнать об этом.

С годами я становлюсь хладнокровнее. Честно говоря, я уже об этом не думаю. Меня действительно это больше не задевает — уже нет. Мне два раза насрать, если люди сплетничают или болтают обо мне. Было время, когда я очень переживал по поводу того, что обо мне говорят, и хотел, чтобы меня принимали таким, каким я себя ощущал, но теперь это перешло все мыслимые рамки и за этим просто невозможно уследить.

Сейчас я немного раздражаюсь, если в рекламных целях мои слова неприводятся или приводятся неверно. Когда о тебе дают ложное представление, это способно очень сильно задеть: ты чувствуешь, что этот парень неправильно тебя понял или не сумел соответствующим образом изложить мысль, но ведь люди будут это читать и поверят, что это факты. Такие вещи немного задевают. Но что поделаешь? Иногда ты даешь интервью и говоришь определенные вещи, а потом это все выворачивается наизнанку. Такое впечатление, что проклятая британская пресса особенно в этом хороша. Даешь часовое интервью, а потом получаешь всего один абзац, куда вошли только самые пикантные строчки, и думаешь: «Боже мой, боже мой!» Иногда читаешь свое интервью и удивляешься: «Неужели я старался ради этого?», потому что ничего подобного я на самом деле не говорил. Такое происходило много раз, и я научился жить с этим. Я не принимаю это всерьез. Я уже говорил: было время, когда я думал, что мне это здорово вредит, но нельзя допускать, чтобы это беспокойство овладело тобой целиком. Ты должен отстраниться и смотреть на это более абстрактно. Что я теперь и делаю. Это ведь всего лишь статья!

Я верю людям, а не газетам. Мне не интересны процессы типа «мы против New Musical Express». Думают, что если я больше не даю интервью, то у меня есть предубеждение против прессы. Это неправда. Я не люблю давать интервью, потому что, когда передо мной ставят магнитофон, я просто замолкаю.

Мне кажется, в определенной степени мы удобная мишень для прессы, потому что быстро добились популярности. Но у нас ушло два года на то, чтобы сделать свое представление. Когда слышишь, что ты просто раскрученная выскочка, что у тебя нет таланта и вся твоя карьера — ловко сработанный трюк, это ранит в самое сердце. Я никогда не был в восторге от британской музыкальной прессы. Они обычно предполагали, что мы не пишем собственных песен… тогда как вся идея Queen заключалась в том, чтобы быть оригинальными. Мне совершенно безразлично, что говорят о нас журналисты, — мы нашли свою индивидуальность. Что они знают? Да фиг с ними, если они попросту не въезжают!

Staying Power [56]

Оставаться успешным и не снижать уровень очень непросто. Когда почувствовал успех, да еще такой потрясающий, как у меня, совсем не хочется его отпускать.

Самое трудное по прошествии всех этих лет — удержаться на том уровне, которого достиг. Ни одна группа не может двигаться по колее. Нужно быть готовым меняться со временем и даже опережать его, если хочешь оставаться успешным.

Я думаю, наш успех вполне оправдан, потому что мы много вкалывали. Я считаю, что мы всё заслужили по справедливости. Я чертовски много работал, и работаю до сих пор.

Очень трудно, особенно на протяжении стольких лет, появляться с совершенно потрясающими и оригинальными идеями. Мне хочется делать непохожие вещи. Я не хочу повторять снова и снова одни и те же формы — так можно сойти с ума. Я не хочу становиться банальным, я хочу творить.

Чем более успешным ты становишься, тем большего ожидает от тебя публика; в определенном смысле ты хорош настолько, насколько хорош твой последний альбом. Мне кажется, публика часто бывает изменчивой и непостоянной, но мне это даже нравится. Думаю, тебе оценивают по твоим прошлым достижениям, и если у тебя был великий хит, ты должен соответствовать ему и стараться создать что-то еще лучше.

Я не знаю точного ответа. Просто нужно стараться изо всех сил. Нельзя просто почивать на лаврах — не это конечная цель. Мы не можем прятаться за нашими прошлыми достижениями, хоть это очень просто, но никто из нас не хочет этого делать.

Это всегда в подсознании. Единственный способ узнать — выпустить новый альбом и посмотреть, как он пойдет. Честно говоря, за это всегда переживаешь, и если какое-то время ты ничего не делал, то, насколько бы ты ни был успешен, ты всегда держишь в подсознании, что тебя могли забыть или решить, что ты уже умер или разбился или еще что-нибудь в этом роде. Думаю, теперь для всех очевидно, что мы еще существуем.

Мы хотим создавать интересные песни. Как только мы начнем делать то, что не будет нам интересно, мы кончимся как группа. Мы будем держаться этого до конца, и если мы чего-нибудь стоим, то мы еще не скоро сойдем со сцены. Если бы мы делали то, чего ждут от нас средства массовой информации, это был бы шаг назад. В настоящее время мы счастливы, потому что делаем то, что считаем правильным. Мы никогда не угождали прессе и не собираемся этого делать.

Мы всегда были уверены в своей музыке и хотели преподнести ее должным образом. И если мы увидим, что подошли к рубежу, когда следует пойти на компромисс, мы не станем этого делать. Бывали случаи, когда мы готовы были навредить себе назло другим, и, по-моему, долгое время это работало, потому что для нас важнее была наша вера в себя. Это не обязательно всегда проходит удачно, но в нашем случае сработало. Вы понимаете, о чем я говорю?

Всегда необходим риск, чтобы идти дальше. Поэтому когда люди говорят: «Что же вы будете делать сейчас, когда достигли своего пика?», я отвечаю: «Чушь собачья! Мы еще не достигли своего пика!» Я отказываюсь думать, что мы достигли своего пика, понимаете, потому что единственный путь после этого — вниз. Думаю, когда все время движешься вверх, единственное, что остается после, — это спускаться.