Я боялась его разочаровать. Видя, с какой робостью этот человек приближается ко мне, я боялась даже представить, насколько он опечалится, если я окажусь не на должной высоте.

Наконец я накрасила губы. Натянула чулки, надела шляпку, в последний раз убедилась, что молния на платье хорошо застегнута. Кажется, кто-то другой, а не я намеревался прийти в тот же день и в тот же час в назначенное место. Я была в восторге от своей маленькой хитрости.

И крикнув: «Пока!» матери, которая вместе с уборщицей мыла комнаты на третьем этаже, я стремительно пересекла двор и помчалась от служебного входа к цветочным часам.

– Значит, ты получила мое письмо? – спросил переводчик.

– Естественно, – ответила я.

– Это – единственное, что меня беспокоило. Я так боялся, что оно может где-нибудь затеряться.

Он слегка приподнял край моей шляпки, словно хотел открыть мое лицо. Ослепленная солнцем, которое уже было в зените, я зажмурилась. За нашей спиной парнишка, как всегда, молча играл на аккордеоне.

– Ты голодна? – спросил он.

Я утвердительно кивнула, хотя на самом деле это было не совсем так. Все мои нервы сосредоточились в глазах, на коже и в ушах, чтобы лучше наблюдать за тем, кого я так давно не видела, так что желудок вообще ничего не чувствовал.

Мы прошли берегом моря к ресторану. На пляже виднелось несколько раскрытых зонтиков. Сегодня развалины крепости были обнажены, и люди узкой цепочкой направлялись туда, перескакивая с одного валуна на другой. Улица была заполонена людьми – с песчинками, прилипшими к спине, в рубашках с короткими рукавами и влажных плавках или купальниках. Некоторые же несли надувные круги. Мы старались держаться ближе друг к другу, чтобы не потеряться.

Как обычно, переводчик был в своем шерстяном костюме. Запонки на манжетах украшены жемчужинами, а галстук скреплен заколкой. Галстук на нем был тот же самый, что и в прошлый раз.

– Я еще никогда не завтракала в ресторане. И уж тем более в таком шикарном месте…

– Пусть это тебя не смущает. Думаю, тебе понравится.

– Вы часто здесь бываете?

– Нет, очень редко. Только когда меня приезжает навестить племянник.

– У вас есть племянник?

– Да, сын старшей сестры моей покойной супруги. Он года на три или четыре старше тебя.

Он ведь уже раньше упоминал, что был женат, однако слова «моей покойной супруги» застали меня врасплох.

– Как хорошо сегодня видны развалины крепости.

Переводчик указал пальцем на море. Сейчас, в это время года, у моря был самый приятный цвет. Чем дальше от пляжа, все более насыщенной становилась голубизна, и чистота его цвета только усиливалась от скользивших по воде яхт и белой пены, вздымавшейся у них на носу. Солнце заливало крепостные стены до самого основания, хотя покрытые водорослями и ракушками скалы были еще влажными.

– Да, вы правы…

Я смотрела в том же направлении, что и переводчик. А зря он все-таки сказал: «Моя покойная супруга».

Мы подошли ко входу в ресторан. В тот момент, когда швейцар, наклонившись с улыбкой, пригласил нас пройти, за спиной у нас вдруг раздался крик:

– Привет! Давненько же мы не виделись!

Мне показалось, что я уже где-то встречала эту женщину.

– У вас все в порядке? Хочу еще раз поблагодарить вас за тот вечер.

Она пыталась говорить ласковым голосом. Обняв меня за плечи, переводчик попытался пройти, не обращая на женщину никакого внимания.

– Что? Притворяешься, будто мы не знакомы? Тебе не кажется, что это неблагородно?

Женщина была не одна, а со спутницей, и теперь они обменялись насмешливыми взглядами. У обеих были круглые лица без следов макияжа и растрепанные волосы, заколотые сзади. Обе были босиком в невероятно коротких юбках. Я поняла, что передо мной та самая скандальная клиентка из «Ириса».

– Значит, хочешь сделать вид, что меня не знаешь? Посмотрите только, какой позер! Но ты же получал удовольствие, когда запихивал язык мне в задницу?

И женщина начала громко хохотать. Прохожие оборачивались. Посетители, сидевшие у окон ресторана, поняли, что происходит нечто необычное, и заинтересованно смотрели в нашу сторону. Улыбка сползла с лица швейцара. Я не знала, что делать: меня колотил озноб, и я отчаянно вцепилась в руку переводчика.

– Пойдем, – прошептал он мне на ухо, чтобы никто другой не услышал. Он вообще вел себя так, как если бы и сам ничего не слышал. Когда переводчик толкнул стеклянную дверь, то смотрел прямо перед собой и обнимал меня за плечи.

– Значит, теперь ты взялся за юных девочек? Что же ты с ней собираешься вытворять, а? Будь поосторожней, малышка!

Она никак не могла успокоиться и продолжала орать. Вместо того чтобы заткнуть уши, я старалась еще сильнее прильнуть к своему спутнику.

– Добрый день, – приветствовал нас метрдотель. Он явился свидетелем ссоры, и на лице его была заметна озабоченность, но он делал все возможное, чтобы сохранить профессионально вежливое отношение.

Переводчик назвал свое имя. Сквозь стекло я видела, что женщины удаляются, бросая последние слова проклятий. Поток прохожих, сразу утративших всякий интерес, двинулся дальше. Но окружавшая нас пагубная атмосфера не развеивалась.

Метрдотель бесконечно изучал свою книгу предварительных заказов. Его взгляд скользил сверху вниз, потом обратно – снизу вверх, и время от времени он сдержанно посматривал на нас. От этих его взглядов, смешанных с воплями женщины, мне становилось все больше не по себе. Вдруг я поняла, как бедно я одета, и спрятала сумочку за спину.

– Я в полном недоумении. У нас нет зарезервированного столика на ваше имя… – осторожно начал метрдотель.

– Но это невозможно, – запротестовал переводчик. – Не могли бы вы проверить еще раз?

– Я уже целый час только этим и занимаюсь…

– Но я звонил вам по телефону еще пять дней назад. Столик на две персоны с видом на море. Восьмого июля, на двенадцать тридцать.

– Боюсь, что произошло какое-то недоразумение.

– Вы действительно считаете, что это недоразумение?

– Я глубоко сожалею.

– Ну раз уж мы все равно пришли, может, вы найдете нам столик?

– К сожалению, свободных мест нет.

Я видела, как капельки пота выступили на лбу переводчика и покатились по вискам. Губы у него пересохли, и я ощущала холод его ладони на своем плече. Метрдотель поклонился, но вид у него был не слишком удрученный. Он казался скорее раздраженным.

– Прошу вас вызвать человека, который принимает заказы. Тогда мы выясним, в чем дело. Бесполезно притворяться, что вы ничего не знали. Я прекрасно помню ваш голос по телефону. И не только голос. Я в точности помню весь наш разговор. Это были не вы? Тогда найдите мне того, кто говорил со мной по телефону. Можно мне посмотреть регистрационную книгу? Разумеется, если это не доставит вам дополнительных неудобств? Что вы скажете, если мое имя вписано в колонку на двенадцать тридцать?

Голос моего спутника становился все более громким хриплым и дрожащим. Он явно терял над собой контроль. Наконец появился управляющий в сопровождении мальчика. Все взгляды были обращены в нашу сторону. Я испугалась как никогда. Поэтому я даже не шевелилась. Мне казалось, что если я даже непроизвольно пошевелюсь, то рискую вызвать что-то непоправимое.

– Мсье…

– Не вздумайте меня оскорблять! – воскликнул он. После чего отпустил руку, которой сжимал мои плечи, схватил регистрационную книгу и швырнул ее на пол.

Затем его теперь уже ничем не занятая рука с дрожью опустилась. Переводчик старался скрыть не свой гнев, а страдания совсем иного рода. Надрыв, произошедший в нем, принял размеры такого масштаба, что с ним уже было трудно совладать. Если бы он был просто вне себя от гнева, я могла бы его успокоить, но я не знала, как вывести своего спутника из состояния, когда он буквально рассыпался на части.

«Перестань. Хватит. Мы не обязаны завтракать именно в этом месте. Неважно, был зарезервирован столик или нет, они же над нами смеются. Не веришь? Прошу тебя, остановись. Не усугубляй ситуацию» – вот что хотелось мне сказать.