Словно коварный хищник — ястреб, акула или львица, внезапно бросившаяся из-за спины, — Джули захватило страстное желание добиться наконец ответа от Матери. Довольно фарса, тщетных молитв и безответных призывов. Она устала от сигналов «Занято» и равнодушных ответов «Абонент временно недоступен», от Божеской невнимательности, равнодушия бога физики, индифферентности дифференциального уравнения. И все же вот она стоит, прислонившись к лонгпортскому фонарному столбу, снова и снова взывает к Небесам в надежде получить совет.

Я могу спасти его, Мама? Он ведь не безнадежен? Ответь мне!

И Джули казалось, что в туманных завитках Млечного Пути она читает судьбу своего друга. Еще год-другой пасторства, и охотники за еретиками найдут его. Биксу не дано состариться, недолго ему осталось писать свои проповеди, сидя тихими вечерами у электропечки. Его собственное публичное сожжение гораздо ближе, чем он может предположить.

«Не доверяй звездам», — поучал ее Говард. Вавилонская астрология, греческая мифология, хрустальная сфера Аристотеля — все это бред. Но из всех источников информации об устройстве Вселенной звезды — самые лживые и ненадежные осведомители. И все же, где-то между Орионом и Большой Медведицей, Джули увидела — или ей показалось — созвездие, предназначенное исключительно для ее глаз и напоминавшее меч из булатной стали, который проложит ей путь в Америку.

— Я решила действовать, — объявила Джули, влетев в уставленный книгами кабинет Мелани.

Мелани оторвала взгляд от экрана компьютера, на котором мерцал электронный текст «Ральф и Эйми знакомятся с христианством», и расплылась в улыбке.

— Я знала, что ты нас не оставишь. Когда начинаем осаду священного дворца?

— Мне нужны кусачки.

— Камня на камне не оставим.

— У тебя есть?

Восторг Мелани вдруг улетучился.

— Кусачки?

— Нуда.

— Нет. — Мелани нахмурилась. — Зачем тебе кусачки?

— Перебраться через Делавэр. Я заберу с собой пастора, он мой друг.

— Кусачки можно поискать на черном рынке. — Мелани смотрела на Джули с выражением то ли ребенка, увидевшего, как у Санта-Клауса отклеилась борода, то ли невесты, заставшей жениха в постели со свидетельницей. — Ты уверена, что они тебе нужны?

— Нужны.

Тем временем на экране телевизора разворачивалось роскошное действо — «Вечернее аутодафе». Человек в красном вечернем костюме и белом колпаке привязывал к деревянному столбу мальчика лет пятнадцати.

— На Новый Иерусалим опустилась бархатная ночь, — звучал за кадром голос комментатора. — Воздух за городом наполнен пряным ароматом садов и соленого ветра, дующего с моря.

Вдруг пухлое лицо Мелани озарилось улыбкой.

— В Америку собралась? — Она схватила лежащую на столе открытку старого образца. — Смотри, что пришло сегодня с утренней почтой.

Под надписью «Привет из Атлантик-Сити» были размещены три фотоснимка, образовавших фривольный триптих: веселящиеся в волнах прибоя русалки, Пес — герой популярного мультфильма, Рекс-Путешественник на своем акваплане и запечатленный в полете над барьером красавец конь. Джули перевернула открытку. Американские марки, штат Филадельфия.

— «Мелани Марксон, — читала вслух Джули, — Лонг-порт, Нью-Джерси».

Почерк прерывистый и неровный. «Дорогая Мелани, как дела? Не могла бы ты…» Дальше сплошные черные полосы. «Твоя Феба».

— У нас вся корреспонденция тщательно проверяется, — пояснила Мелани.

Джули перегнула открытку, изломав Рекса-Путешественника, как когда-то Билли Милк расчленил надвое Маркуса Басса, и сунула драгоценную весточку в карман позаимствованных у подруги джинсов. Твоя Феба. Феба! Филадельфия!

— Хочешь с нами?

— Что ж я, совсем спятила? — умоляюще посмотрела на подругу Мелани и ткнула пальцем с безукоризненным маникюром в экран телевизора. — Знаешь, если бы ты была, как раньше, божеством со всей твоей силой, я бы первая кинулась за тобой.

Человек в белом колпаке натянул на голову малолетнего пленника черный мешок. Камера скользнула и остановилась на дюжине арлекинов с автоматами в руках.

— Хочешь совет, Шейла? Без твоих прежних возможностей, пытаться пересечь Делавэр — настоящее безумие. За такое расстреливают.

— Ничего, попытаю счастья, — пожала плечами Джули.

— Двадцать пять залпов в минуту, — звучал за экраном голос комментатора. — Скорость пули на вылете — две тысячи футов в секунду.

Эндрю Вайверн расправляет широкие перепончатые крылья и парит над бурлящим жизнью главным портом Ада. Огибает стрелу подъемного крана, как раз поднимающего с огромного сухогруза «Джон Митчел» контейнер с очередной партией вновь поступивших душ. Он в последний раз тщательно продумывает сложившуюся ситуацию. Нет, как бы ни хотелось ему вернуться в Карциному и провести вечер, бережно высаживая тлю и японских жучков на кустики помидоров, он все же опускается на палубу «Боли».

— Куда на этот раз? — спрашивает Антракс, бодро отсалютовав шефу.

Чело Дьявола на мгновение омрачилось.

— В Нью-Джерси, Республику Верующих.

Чтобы утешиться, он вспоминает все свои тамошние достижения. Венерические заболевания процветают, загрязнение окружающей среды идет полным ходом, тоталитаризм набирает силы, в «Цирк радости» лишнего билетика не достать. Но главное, Церковь Джули Кац оправдала его самые дерзкие надежды, превратившись в стартовую площадку бессмысленных массовых самоубийств.

Не помогает. Настроение по-прежнему ни к черту, и он расхаживает по палубе мрачнее тучи.

— Антракс, дружище, я тебе говорил, что такое Вселенная?

— Нет, сэр, не говорили.

— Вселенная, — вещает Вайверн, — это докторская диссертация, которую Бог так и не сумел защитить.

Антракс поковырял в носу и извлек из него длинным когтем жирного долгоносика.

— Мне казалось, что после прошлой вылазки вы сыты Нью-Джерси по горло. Может, лучше махнем на Ближний Восток? Я еще ни разу не видел пирамид.

— Что там, путь свободен?

— Путь свободен, сэр. — Антракс засунул долгоносика в рот. — Поднять паруса?

— Поднять паруса.

— Курс на Северную Америку?

— Курс на Северную Америку.

— Ну почему Нью-Джерси? — горько вздыхает Антракс.

Вайверна так перекосило от злости, что облако над ними не выдержало напряжения и расплакалось мелким дождиком.

— Да потому, что эта сука все еще думает, что она что-то может.

Джули повернула на Фронт-стрит. И тут она поняла, какое бессильное бешенство испытывает бродячий пес, безуспешно сражающийся с блохами.

Навстречу катила толпа, компактная, сосредоточенная, вся устремленная к центральному объекту — только что, видимо, захваченному отцу Парадоксу. Джули едва успела увернуться с дороги. С гиканьем, свистом и улюлюканьем толпа пронеслась мимо нее. Да и не толпа даже — так, человек десять-двенадцать неоапокалиптиков, решивших добровольно пожертвовать обеденным перерывом во имя правого дела.

Бикс был в мокасинах и все в том же белом балахоне с маяком. Потухшие глаза, лишенные бифокального прикрытия, безучастно смотрели под ноги. Джули бросилась следом. Конвоиры были все как один аккуратно подстрижены, в строгих деловых костюмах. Из тех, которые в часы, свободные от борьбы с кэмденской ересью, продают подержанные автомобили или ковры, не раз побывавшие в прокате. Впрочем, были среди них и две-три женщины, элегантно одетые и ухоженные, — не иначе агенты по торговле недвижимостью.

«Добровольцы» притащили Бикса на заброшенную автостоянку, усеянную битым стеклом и обломками кирпича. У одного края площадки стояли несколько ржавых раскуроченных автомобилей. С другой стороны возвышалась задняя стена какого-то склада с растрескавшейся розовой штукатуркой. К этой стенке и швырнули пленника, окружив его полукольцом. Видно было, что Бикс совсем пал духом. Лоб его покрылся испариной. От страха? А кто бы не испугался на его месте? И все же во взгляде, в позе отца Парадокса читалось что-то еще. Разочарование, поняла Джули. Если уж суждено погибнуть — так лучше бы в Цирке, а не в закоулке от рук самодеятельных палачей. Чтобы и по телевизору показали, и скелет у автострады повесили…