Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Не понимаю.

– Они думали, что мы, люди, созданы только для того, чтобы исполнять всякую чёрную работу… рабы-великаны, предоставленные в их распоряжение. Во всяком случае, так они говорили друг другу. Но брат утверждал, что в глубине души они боялись. Он считал, что от этого они и сделались такими маленькими. От страха. С каждым поколением они становились меньше и меньше и прятались всё глубже и глубже. В давние времена здесь, в Англии, наши предки рассказывали много историй о маленьком народце[1].

– Да, я знаю, – отозвалась Кейт.

– В наши дни, – неторопливо продолжала миссис Мей, – если они и существуют, то найти их можно, вероятно, только в старых, спокойных домах, далеко от больших городов и шума, в домах, где жизнь идёт по установившемуся раз и навсегда порядку. Порядок для них – порука безопасности; им очень важно знать, в какие комнаты можно заходить и когда. Они не останутся надолго в доме, где живут неаккуратные взрослые, непослушные дети и домашние животные.

Тот старый дом был, конечно, для них идеальным… хотя некоторые из них считали, что он чуть-чуть холодноват и слишком пуст. Тётя Софи была прикована к постели, после того как упала с лошади во время охоты лет двадцать назад. А кроме неё там были только миссис Драйвер, экономка и кухарка, да Крэмпфирл, садовник. Изредка появлялась на короткое время какая-нибудь служанка. И всё. Когда мой брат приехал туда, ему ещё долго пришлось лежать в постели, и первое время добывайки, по-видимому, не знали о его существовании.

Он спал в бывшей детской, за классной комнатой. В то время классной комнатой больше не пользовались, мебель стояла в чехлах, и там было полно всякого старья – сундуки и сундучки всех размеров, сломанная швейная машина, парта, портновский манекен, стол и несколько стульев, пианола; дети, которые когда-то на ней играли – дети тёти Софи, – уже давно выросли, женились, вышли замуж, умерли или разъехались по свету. Дверь между детской и классной комнатой всегда стояла открытой настежь, и с кровати брату была видна большая картина над камином, изображавшая битву при Ватерлоо, и на стене в углу – шкафчик со стеклянными дверцами, в котором стоял на полках кукольный сервиз, очень старый и хрупкий. Если дверь из классной комнаты тоже оставляли открытой, он видел освещённый коридор, который вёл к лестнице. Каждый день под вечер на площадке лестницы появлялась миссис Драйвер с подносом в руках, где лежало печенье и стоял высокий гранёный графин с доброй старой мадерой. Она несла его в спальню тёти Софи и на обратном пути прикручивала газовый рожок в коридоре, так что оставался лишь маленький голубой язычок, а затем, тяжело ступая, медленно спускалась по лестнице и исчезала внизу.

Там, внизу, в холле стояли часы, и всю ночь мальчик слышал, как они отбивают время. Это были высокие напольные часы, куранты, очень старые.

Каждый месяц в дом приходил мистер Фрит из Лейтон-Баззарда и заводил их, как это раньше делал его отец, а ещё раньше – дед. Говорили (а мистер Фрит знал это наверняка), что за восемьдесят лет часы ни разу не остановились, и можно было предположить, что они ни разу не останавливались и до того. Главное было – не сдвигать их с места. Стена за курантами была обшита дубовой панелью, а пол из плитняка так стёрся от частого мытья за все эти годы, что часы, говорил мне брат, стояли словно на каменной платформе.

А под курантами в самом низу дубовой панели была дырочка…

Глава вторая

Это была дыра Пода… ворота в его крепость… вход в его дом. Не думайте, что дом был поблизости от часов, вовсе нет. К нему вели длинные, тёмные и пыльные переходы с деревянными дверцами между балками и металлическими воротцами против мышей. Чего только не использовал Под для этих воротец – створку складной тёрки, крышку от шкатулочки для монет, квадратные кусочки дырчатого цинка от старого ящика для хранения мяса, проволочную хлопушку для мух… «Я вовсе не боюсь мышей, – не раз говорила Хомили, – но я не выношу их запаха». Напрасно Арриэтта просила позволить ей завести мышку, маленького мышоночка, которого она выкормила бы с рук… «как Эглтина». Хомили сразу же начинала грохотать крышками от кастрюль и восклицала: «И вспомни, что с ней случилось!» – «Что? – всякий раз спрашивала Арриэтта. – Что случилось с Эглтиной?» Но на это никто не давал ей ответа.

Только Под знал дорогу к дыре под часами – не дорога, а настоящий лабиринт. Только Под умел открывать воротца. На них были сложные задвижки-застёжки, сделанные из заколок для волос и французских булавок, и только Под знал их секрет. Его жена и дочка вели жизнь без тревог и забот в уютной квартирке под кухней, далеко от опасностей, которыми мог грозить дом над их головой. В кирпичной стене ниже уровня кухонного пола была решётка, сквозь которую Арриэтте был виден сад – кусочек гравийной дорожки и клумбы, где весной цвели крокусы и куда ветер приносил лепестки с цветущих деревьев. Позднее там расцветал куст азалии, и иногда прилетали огромные птицы… Они клевали что-то, ухаживали друг за другом, а порой дрались.

– Ну виданное ли это дело – часами сидеть и глазеть на птиц, – ворчала Хомили. – А когда мне что-нибудь от тебя нужно, тебе всегда недосуг. В моём доме, у моих мамы и папы, не было никакой такой решётки, и слава богу! Ну-ка сбегай принеси мне картошки.

Так она говорила и в тот день, когда, прикатив картофелину из кладовой по пыльному проходу под половицами, Арриэтта сердито пнула её ногой, так что картофелина влетела в кухню, где Хомили стояла, наклонившись над плитой.

– Да что это с тобой?! – сердито воскликнула Хомили, оборачиваясь к Арриэтте. – Ещё немного, и я была бы в кастрюле с супом. И когда я говорю «картошки», я имею в виду – картошки, а не картошку. Возьми-ка ножницы и отрежь мне ломтик.

Добывайки в поле - i_003.png

– Откуда я знала, сколько тебе нужно, – пробормотала Арриэтта, а Хомили, возмущённо фыркнув, сняла с гвоздя на стене половинку сломанных маникюрных ножниц и стала срезать картофельную кожуру.

– Ты погубила эту картофелину, – ворчливо сказала она. – Теперь её нельзя будет откатить назад, раз я её разрезала.

– Подумаешь, важность, – сказала Арриэтта. – Да их там целая куча.

– Вы только послушайте её! Целая куча! Ты понимаешь или нет, – серьёзно и даже торжественно продолжала Хомили, откладывая «нож», – что твой отец рискует жизнью всякий раз, когда добывает картофель?!

– Я хотела сказать, что их целая куча у нас в кладовой.

– Ладно, что бы ты ни хотела сказать, не вертись у меня под ногами, – проговорила Хомили, снова принимаясь сновать по кухне, – мне надо готовить ужин.

Арриэтта вышла в столовую – там в очаге уже ярко пылал огонь, и комната выглядела весело и уютно. Хомили гордилась своей столовой. Стены её были оклеены обрывками писем, найденных в мусорной корзине, и Хомили расположила их так, что строчки бежали сверху вниз вертикальными полосками. На стенах висели разноцветные портреты королевы Виктории – марки, несколько лет назад добытые Подом из коробочки на бюро в кабинете. Там стояли лакированная, обитая внутри бархатом шкатулка для украшений, которая служила им стулом-ларём, и незаменимая в хозяйстве вещь – комод, сделанный из спичечных коробков. Там был покрытый красной плюшевой скатертью круглый стол, который Под смастерил из деревянного донца коробочки для пилюль, взяв в качестве ножки резную подставку от шахматного коня. (Пропажа этого коня в своё время вызвала большую суматоху в доме, когда старший сын тёти Софи, неожиданно приехавший к ней на несколько дней, пригласил викария «сразиться после обеда». Роза Пикхэтчет, служанка, заявила, что она немедленно от них уходит. Вскоре после этого обнаружилось, что недостаёт кое-каких других мелочей; с тех пор в дом не брали служанок, и миссис Драйвер царствовала безраздельно.) Сам конь – так сказать, его бюст – стоял в углу на подставке-катушке; он выглядел очень изысканно и придавал комнате тот особый оттенок, который может дать только скульптура.

вернуться

1

Так в Англии называли эльфов.

2
{"b":"161637","o":1}