— Прости меня, рыба, — громко сказала Сьюзен. — Если бы не я, ты еще жила бы. Какое право я имела ловить тебя на крючок и так мучить? Почему ты не догадалась выплюнуть этот чертов крючок или оторвать его? Ведь у тебя хватило бы на это силы. Почему ты не сделала того, что нужно было сделать, — а ты сама хорошо это знала — и стала жертвой? Правда, я и сама в том виновата и прошу за это прощения. Мне искренне жаль, рыба, что из-за меня тебя съели. Ты не заслужила подобной участи.

«Не повезло, — подумала Сьюзен, — мне вообще никогда не везет».

Внезапно ее охватил страх, и ее воображению предстал образ матери, расплывчатый и смутный. Сьюзен сильно встряхнула головой, затем сделала глубокий вдох. Вдруг устыдившись своей наготы, она поднялась на ноги, чтобы окинуть взглядом пустынный горизонт. Ей показалось, что где-то там, вдали, может находиться кто-то, кто наблюдает за ней в мощный бинокль. «Идиотка, — сказала она себе, — это все солнце, усталость и нервы». Но все же она потянулась к лежавшему на палубе комбинезону, который еще несколько минут назад отбросила ногой, а теперь схватила и прижала к груди, продолжая обшаривать взглядом бескрайний морской простор. «В море всегда найдутся акулы, — сказала она самой себе. — Плавают себе где-то, никто их не видит, но они слышат все, что происходит вокруг. Они знают, когда рыба ранена или устала сражаться, когда ей уже не хватит сил ускользнуть или дать отпор. Тут-то они и появляются из темных глубин, чтобы наброситься на жертву, уверенные в успехе».

От жары перед глазами плыло. Обожженная на плечах кожа горела, и Сьюзен быстро натянула комбинезон, застегнув его на все пуговицы. Быстро убрав удочки, она направилась к дому, вздохнув с облегчением, когда ожил движок.

С тех пор как она опубликовала послание в очередном номере журнала в самом низу своей колонки, прошла почти неделя. Она не ждала ответа быстро. Она думала, аноним ответит недели через две. Или через месяц. А может быть, никогда.

Но она ошиблась.

Она не сразу заметила конверт.

Когда она ступила на дорожку, которая вела к дому, ее охватило ощущение покоя, такое острое, что она даже замедлила шаг. Наверное, это из-за вечернего света, который заливал двор, подумала она. А потом ей показалось, будто что-то не так. Она встряхнула головой и подумала, что еще не пришла в себя после неудачной схватки.

Она обежала взглядом дорожку и двор, чтобы убедиться, что все в порядке. Таких одноэтажных построек из шлакоблоков, скромных и непривлекательных, на их островах было много. Их дом ничем не выделялся среди других — разве что своими обитателями. В нем не было ни стиля, ни обаяния; его построили исключительно в прагматических целях — невыразительное, типовое жилье, призванное служить убежищем не слишком честолюбивым людям со скудными средствами. По одну сторону выжженного солнцем двора, где торчали пучки ползучего сорняка и где ей никогда не хотелось играть, даже в детстве, росло несколько невзрачных пальмочек. Машина стояла там, где Сьюзен ее и оставила, — в крохотном кругу тени, отбрасываемой пальмами. Дом, когда-то выкрашенный в оптимистичный розовый цвет, теперь выцвел на солнце и стал блеклым светло-коралловым. Она услышала, как в доме, пытаясь справиться с жарой, натужно заработал кондиционер, и поняла, что ремонтная служба наконец-то почтила их своим визитом. «По крайней мере, теперь мать умрет не от этой чертовой жары», — подумалось ей.

Продолжая твердить себе, что ничего не случилось и что день этот не отличается от тысячи других таких дней, что все идет так, как ему и следует идти, и ничего необычного не произошло, она двинулась вперед, сама не веря в свои уговоры и заверения. И в тот момент, когда она готова была облегченно вздохнуть, Сьюзен как раз и увидела конверт, приставленный к входной двери.

Сьюзен замерла, словно увидела змею, и почувствовала, как по спине от страха побежали мурашки.

Она затаила дыхание.

— Черт возьми! — прошептала она.

Она приблизилась к нему осторожно, как будто письмо было заразно или могло взорваться. Робко протянула руку и подняла. Разорвав конверт, быстро достала единственный вложенный в него листок и прочла:

Подписи, как и в предыдущем письме, не было.

Сьюзен, которой не сразу удалось открыть замок, распахнула дверь и крикнула:

— Мама!

Диана Клейтон в это время стояла у плиты, помешивая в небольшой кастрюльке куриный бульон. Она услышала голос дочери, но не заметила беспокойства, а потому отозвалась самым будничным образом:

— Я здесь, дорогая!

— Мама! — второй раз позвала все еще от входной двери дочь.

— Да здесь же я! — отозвалась мать, уже немного раздраженно.

Ей не было больно повышать голос, но для этого ей требовалось дополнительное усилие. Она расходовала свои силы экономно и негодовала по поводу любой, даже самой маленькой, траты жизненной энергии, казавшейся ей неразумной, потому что знала: весь ее запас может вскоре понадобиться для борьбы с очередным приступом боли. Она сумела найти своего рода компромисс и заключить со своей болезнью что-то вроде соглашения, но тем не менее ей казалось, что рак, словно беспардонный темный делец, ведет нечестную игру. Он вечно старался ее обмануть и забрать у нее больше, чем она готова была уступить. Она отхлебнула бульона, пробуя его, и в эту минуту ее дочь, тяжело ступая, прошла по узкому коридорчику в кухню. Мать прислушалась к шагам дочери и подумала, что за долгие годы научилась по их звуку с полной уверенностью судить, в каком состоянии духа та находится. Поэтому, когда дочь предстала перед ней, у нее уже был наготове вопрос:

— Сьюзен, дорогая, в чем дело? У тебя расстроенный голос. Что, рыбалка была неудачная?

— Нет, — ответила дочь. — Да, неудачная, но дело не в этом. Послушай, мама, ты сегодня не слышала или не видела чего-нибудь необычного? Никто не подходил к дому?

— Нет, никто. Только наконец пришел мастер и починил кондиционер, слава богу. Я выписала ему чек. Надеюсь, у нас там есть деньги.

— И все? Ты ничего не слышала?

— Нет, хотя я вздремнула после двенадцати. А в чем дело, дорогая?

Сьюзен стояла, не зная, стоит ли что-нибудь говорить. Заметив это, мать резко сказала:

— Тебя что-то беспокоит. Не нужно со мной обращаться как с ребенком. Может, я и больна, но с головой у меня все в порядке. В чем дело?

Сьюзен поколебалась еще секунду-другую, а потом ответила:

— Сегодня пришло второе письмо. Такое же, как на прошлой неделе. Ни подписи, ни обратного адреса. Было на пороге у входной двери. Это меня и тревожит.

— Второе?

— Да. На первое я ответила в своей колонке в журнале, но не думала, что ответ придет так быстро.