Тедди покачала головой, представив, как будут ликовать бульварные газеты.

— Ну и пусть. — Кристина безмятежно улыбнулась. — Теперь это совершенно неважно. Я с ней поговорю завтра утром. Пошли танцевать. Обожаютанцы.

— Мои сестры готовы перегрызть друг другу горло, — рассказывал Жак, когда они с Тедди на следующий день отправились кататься на мотоцикле по улочкам Порт-Луи. — Когда родилась Габи, она считалась наследницей трона. Ее превозносили до небес. Потом на свет появилась Кристина, а за ней и я; Габи уже не могла ощущать себя центром мироздания. Кроме того, ходили слухи… относительно тайны ее рождения. У нашей мамы долго не было детей, и она отправилась на лечение в швейцарскую клинику. Когда отец приехал ее навестить, они зачали ребенка. Конечно, все это хранилось в строгой тайне, но кто-то все равно прознал. — Жак пожал плечами, как это делают французы. — Поговаривали, будто Габи родилась вовсе не от моего отца и, следовательно, не может считаться законной дочерью.

— Представляю, каково ей было это слышать, — ужаснулась Тедди.

— Через некоторое время страсти улеглись. Но кое-кто до сих пор не может забыть эту историю. Бедная Габи, у нее много недоброжелателей, и она очень тяжело это переживает.

Тедди сочувственно кивнула.

— Наверно, смерть вашей матери была для нее страшным ударом.

Жак кивнул.

— Знаешь, как она погибла? С горы обрушилась снежная глыба, и мама бросилась спасать Габи. С тех пор Габриелла не может избавиться от чувства вины. Ей кажется, что родные ее осуждают. Думаю, Кристина и вправду возлагает на нее вину за мамину гибель. Впрочем, не знаю. Кто их разберет? То они в разлуке не могут и дня прожить, то грызутся… как собака и кот? Так говорят в Америке?

— Как кошка с собакой, — улыбнувшись, поправила Тедди.

День выдался великолепный. На синем небе кое-где белели легкие перистые облака. Цветущие кустарники поражали буйством красок. Тедди захлестнул озорной задор. Сегодня — никаких тренировок, решила она. Ей, как любой юной американке, хотелось просто путешествовать, наслаждаться захватывающей красотой Коста-дель-Мар, раз уж судьба привела ее в эту сказочную страну.

Порт-Луи напоминал игрушечный городок. По обеим сторонам извилистых, поднимающихся в гору улочек стояли старинные оштукатуренные таверны и крошечные лапочки, в которых можно было купить все, от моднейших купальных костюмов до самых дорогих духов. Через каждую сотню ярдов встречались сторожевые посты: у полосатой бело-голубой будки неотлучно находился великан гвардеец.

— Почему здесь столько часовых? — поинтересовалась Тедди, когда они с Жаком зашли в кафе, чтобы освежиться лимонным гляссе.

— Такова традиция — как смена караула у Букингемского дворца.

Помолчав, Жак предложил:

— Могу показать тебе изумительный пляж. У вас в Америке таких и в помине нет.

Они снова уселись на мотоцикл и устремились в сторону бульвара, по каменным мостовым, мимо бесчисленных баров, кафе и бистро. Яркие вывески зазывали посетителей, предлагая прохладительные десерты и «дары моря» — креветок, омаров, крабов.

Бульвар Круазетт тянулся на целую милю вдоль белого песчаного пляжа. Они доехали до самого конца, обгоняя неторопливо прогуливающиеся парочки. Тедди заметила, что некоторые из женщин расхаживали в одних шортах или трусиках-бикини.

— Дальше пойдем пешком, — распорядился Жак, прислоняя мотоцикл к стволу дерева.

На пляже было многолюдно. Отдыхающие плескались в ласковых волнах моря, загорали или нежились в тени под полосатыми тентами. Живописные пляжные кабинки, окрашенные в синий, зеленый или оранжевый цвет, выстроились ровными рядами.

— Фантастика! — вздохнула Тедди.

Они бежали босиком по кромке песка, держась за руки. От морских брызг у Тедди очень скоро намокла юбка; пришлось ее снять. Тедди заметила, что Жак разглядывает ее загорелые стройные ноги.

— Ты совсем не похожа на моих знакомых девушек, — сказал он.

— В каком отношении?

— Ты более… уверена в себе. Ты умнее.

— Но ведь мне уже почти девятнадцать, — не без колебания сообщила Тедди.

Жак только пожал плечами:

— Ну и что? Я знавал и двадцатипятилетних. Бежим — нам нужно перебраться через камни. Будь осторожна!

Пляж перегораживала каменная насыпь, уходившая прямо в воду. Они вскарабкались наверх. Жак подал Тедди руку.

По другую сторону насыпи оказался почти безлюдный дикий пляж. Здесь не было ярко раскрашенных кабинок — только белоснежный песок и набегающие волны прилива.

У Тедди захватило дух. Навстречу им шли две парочки — совершенно обнаженные.

— Ничего себе, — вырвалось у нее.

Однако Жак ничуть не смутился.

— Вот, смотри, это мой любимый пляж. Здесь хорошо летать на параплане. Хочешь попробовать? Я заказал два катера. Если, конечно, ты не струсишь, — лукаво добавил он.

— Почему это я должна струсить? — не подумав, возмутилась Тедди.

У Тедди вырвался восторженный крик, когда она взмыла высоко над волнами. Голубой шелк параплана раздулся на ветру. До поверхности моря было не менее двадцати метров. Стропы параплана крепились к катеру, как при катании на водных лыжах.

Рядом с ней под красным парапланом парил Жак. Он то и дело устремлялся ввысь; Тедди мерещилось, что он касается облаков. Катера ускорили ход; парапланы взмыли еще выше.

Тедди ахнула и вцепилась в стропы, беспомощно болтая ногами. Ветер обдувал ей лицо и затруднял дыхание. Ей казалось, что она превратилась в птицу.

— Ну как, понравилось? — мягко спросил Жак.

— Просто чудо, — со вздохом ответила Тедди, удерживаясь за борт десятиметрового катера, который подбрасывало на волнах.

Жак отпустил рулевого и сам встал к штурвалу. Они унеслись далеко в море и причалили с подветренной стороны к скалистому утесу. Достав из плетеной корзины провизию для пикника, они жадно впились зубами в куски сыра и копченые колбаски, нетерпеливо отламывая хрустящую корочку длинного французского батона. Потом очередь дошла до сочных слив и красного вина.

Утолив голод, блаженствуя под лучами южного солнца и слушая мерный рокот волн, Тедди ощутила сладостную истому. Она вытянулась на мягком сиденье, оставшись в черном бикини.

Жак небрежно стянул рубашку, обнажив широкую мускулистую грудь и крепкие плечи. Его кожа, покрытая золотистым загаром, оказалась гладкой, как у младенца. Глядя на него, Тедди почувствовала смутное волнение.

— Ты очень красивая, — произнес Жак, обжигая ее взглядом.

— Кристина гораздо красивее, — в растерянности выдавила Тедди. — Она — настоящаякрасавица, даже по голливудским меркам.

— Кристина, действительно, хороша собой, но у нее в голове нет ни одной мысли. Она взбалмошна и живет одним моментом, — пренебрежительно заметил Жак и тут же спросил без всякого перехода. — Не хочешь снять лифчик?

Тедди нервно поерзала и инстинктивно скрестила руки на груди.

— Нет, я не… — начала она с самым жалким видом.

— Ну, а я разденусь, — как ни в чем не бывало сказал Жак, стягивая с себя шорты и купальные плавки.

Тедди облизнула пересохшие губы. К своему ужасу, она не могла отвести глаз от его крепкого тела. Миллионы девчонок отдали бы полжизни, лишь бы оказаться сейчас на моем месте,сказала она себе, чувствуя, что ее бьет дрожь.

— У меня с собой une capote anglaise [3],— сообщил Жак, поднимая скомканные шорты и доставая из кармана презерватив.

Он потянулся к Тедди. От его гладкой кожи упоительно пахло морем.

— Тедди, ну прошу тебя… Пожалуйста…

— Послушай, я еще никогда… — Тут губы Жака, хранившие вкус французского вина, накрыли ее рот.

У Тедди отчаянно заколотилось сердце. Она обняла его за шею и почувствовала, как его пальцы привычно нащупали застежку у нее на спине.

Через мгновение Жак таким же умелым движением снял с нее трусики. Их обнаженные тела прижались друг к другу; руки и ноги переплелись. Жак тяжело дышал, его руки скользили по ее бокам, по спине, опускаясь все ниже. Ей в живот упиралось что-то твердое.