– Ха! Привет, вкусненькие! – проорал Фатальский, трусцой вбегая в зал и в нетерпении потирая ладони. – Ну, что там у нас? Быстро, быстро, девочки! Папочка очень проголодался!

Он жестом показал, что им следует делать. Простыни тут же полетели на пол. Девушки, смеясь, изобразили что-то вроде старинного менуэта и присели в глубоком реверансе. Семен Аскольдович зааплодировал.

– Отлично! А теперь – в душик! – скомандовал он. – Папочку надо помыть!

Мыло пенное, вода горячая, девчонки веселые, проворные. А тело у Семена Аскольдовича – дряблое и вены на ногах синими узлами. Недавно он проходил комплексное обследование в одной германской клинике, и врач сказал ему:

– Картина удручающая, герр Фатальский. По большому счету, у вас полноценно функционирует всего один орган.

– Мозг? – гордо предположил Семен Аскольдович.

– Нет. Это не мозг, – сказал врач.

Однако Семен Аскольдович не унывал, не в его это привычках. Орган, который не мозг, и в самом деле функционировал на удивление стабильно. Этого было достаточно.

– Ну что, гражданки избирательницы, нравится трахаться с народным избранником? – вопил он, перекрикивая шум воды и грохот музыки из открытых дверей массажной. – С исторической личностью, а?!

Судя по ответному визгу, нравилось. И даже очень.

Душ – парилка – бассейн – массажная.

И опять в том же порядке.

Пиво – раки – виски – пиво – Таня.

Пиво – раки – виски – пиво – Рита.

«Папочка» сегодня в ударе. Правда, второй раз он в парилку уже не пошел.

Степа несет службу в прихожей: стережет хозяйское добро и играет в «головоломку» на телефоне. Вася сидит в машине и контролирует территорию. Советник Жора от встреч с избирательницами уклоняется, он отправился на второй машине домой в Люблино. Есть подозрение, что у него проблемы с ориентацией. Но на работе это никак не сказывается, так что пустяки.

…В какой-то момент Семену Аскольдовичу стало плохо. Прикончив очередную порцию виски, он вдруг стал задыхаться. Присев на мраморный выступ у бассейна, он сказал:

– Стоп, вкусненькие… Перерывчик небольшой… Там, в шкафу… – Он показал рукой на дверь соседней комнаты, где остались его вещи. – Хотя нет. Скажи лучше Степе, пусть нитроглицерин тащит…

Таня выбежала. Через пару секунд появился встревоженный Степа с нитроглицерином.

– Ну что ж вы так, Семен Аскольдович! Совсем себя не жалеете! – ворчал Степа, протягивая шефу лекарство. – «Скорую» вызывать?

– Не надо, – сказал Фатальский, кладя таблетку под язык. – Это «Виагра», чтоб ее… Сейчас буду в норме. Пара минут…

– Простыни несите! – крикнул Степа девушкам.

Те быстро выполнили приказание. Охранник, подстелив простыни, уложил депутата на холодный мрамор.

– Воды!

Таня помогла Семену Аскольдовичу напиться. Он погладил ее по загорелому бедру.

– О! Завтра пойдет слух, что меня пытались убрать цээрушники! – сказал он, оскалив рот в знакомой усмешке. – Точно! И опять журналисты полезут! А я…

Он вдруг болезненно сморщился и схватился за грудь.

– А я буду назло всем загадочно молчать… – закончил он сквозь сцепленные зубы.

– Вы, главное, навсегда не замолчите, Семен Аскольдович! – обеспокоенно сказал Степа. – Может, все-таки «скорую»?

Семен Аскольдович отрицательно покачал головой и прикрыл глаза.

– Домой, – сказал он негромко.

Степа позвонил водителю, сказал, чтобы заводился – шефу плохо. Начались сборы. Семена Аскольдовича кое-как одели, посадили в машину.

– Эй, стоп! С девчонками расплатились? – вспомнил вдруг он.

– Да ну их в баню, Семен Аскольдович! – махнул рукой Степа. – Поехали!

– И то правильно! – согласился Фатальский. – Еще они мне должны. Потому что электората у нас много, а депутатов мало…

И, помолчав, добавил:

– А я так вообще единственный!

Только на следующий день обнаружилось, что с пиджака Семена Аскольдовича исчез значок депутата Госдумы. Фатальский, которому к утру стало значительно лучше, поднял великий хай. Охрана переполошилась. Стали искать, что пропало еще. Нет, только значок…

Сразу заподозрили Таню и Риту.

– Точно! Они могли забежать в комнату для переодевания, пока я лекарство Семену Аскольдовичу давал! – сказал охранник Степа.

Позвонили Мамаше. Та заявила, что знать таких не знает, она посылала других девчонок и те куда-то исчезли. А откуда взялись Таня с Ритой – это вообще не ее дело и не ее забота.

– Подстава! – сразу сообразил Фатальский. – Провокаторы! Они там съемку вели!

Охрана помчалась в баню на Рязанский. Надавали банщику по морде, перевернули все вверх дном, разобрали деревянную обшивку в парилке, на подозрительных местах сбили мрамор в бассейне и массажной. Никаких следов записывающей аппаратуры не обнаружили.

– А зачем им вообще значок-то этот сдался? – спросил кто-то.

Ни ответа, ни разумных гипотез на этот счет ни у кого не было.

– По пьянке, наверное, – высказал универсальное предположение Жора. И все с ним согласились.

К полудню Фатальский немного успокоился. Значок депутата Госдумы – вещь ценная, уникальная, его номер прописан в депутатском удостоверении. Но депутатам выдается комплект из двух значков – один на булавке, второй с винтом, к тому же от предыдущих созывов у него осталось штук десять. Так что место на левом лацкане пиджака не останется пустым…

Правда, ни о каком штурме посольства США речи быть уже не могло. Советник Жора распространил в СМИ информацию о неудавшемся покушении на Фатальского и связал это со вчерашним заявлением депутата. Вечером Семен Аскольдович появился на публике и сделал заявление. Волю народа не сломить, победа будет за нами и т. д. и т. п. Загадочно молчать, как он предполагал ранее, почему-то не получалось.

Вашингтон, 6 октября 2011 г.

Рано утром я, как всегда, проверил очередной подставной аккаунт, созданный в Берлине на один день, и обнаружил долгожданное электронное сообщение, зашифрованное простым, но эффективным кодом.

Уже через час сорок минут я был в здании железнодорожного вокзала. По сравнению с аэропортом Даллеса оно показалось пустынным, чтобы не сказать – заброшенным. Сонное царство. Американцы вообще-то не жалуют поезда – они путешествуют на самолетах и колесят по стране в своих огромных прожорливых машинах. В данной ситуации меня это более чем устраивало.

Не привлекая ничьего внимания, я быстро прошел в блок с автоматическими камерами хранения, нашел нужную ячейку и открыл ее, воспользовавшись сообщенным шифром. Внутри, на потертом железном дне, лежал почтовый конверт, в котором находилось нечто более тяжелое, чем письмо. Я положил его в карман, поднялся на второй этаж, в кафе, и заказал чашку чаю и свежий пирог со сливами. Пирог был еще горячий. Похоже, их выпекали здесь же, в небольшой электропечи за стойкой.

– Великолепно! – громко сказал я, откусив первый кусок. – Яблочные уже порядком надоели.

– Это все Стив, наш повар, – охотно отозвался немолодой человек за стойкой. У него было осунувшееся усталое лицо и бейджик «Роберт» на полосатой форменной жилетке. – Он готовит их по старому фамильному рецепту. Хороший парень, золотые руки. Нам с ним повезло, я так считаю.

Я кивнул. Пирог буквально таял во рту. Совсем не похоже на привычную еду в вокзальных кафешках.

«Странно, – подумал я, – вот люди, которые считаются нашим “противником № 1”. Не только на военно-политическом, но и на бытовом уровне. И этот официант, и повар, который выпекает пироги со сливами по бабушкиному рецепту, и их родственники, дети, соседи – все они ненавистные «пиндосы», от которых ждут козней и происков против нашего государства. Во всяком случае, если верить интернет-блогосфере, они только и думают, чтобы завладеть нашими богатствами: нефтью, газом и всем остальным. Чем остальным? Тридцатиметровыми квартирами, «Ладами-Калинами», садовыми участками по шесть соток? Не знаю. Трудно представить, чтобы Роберт бросил свое кафе и побежал отбирать богатства у какого-то бедолаги Юрия, который тоже крутится как белка в колесе, чтобы свести концы с концами…