Глас во тьме
Закончив писать, я спрятала дневник под отставшую половицу у себя под кроватью. Теперь придется его прятать. Пока папа не опамятуется и не увидит очевидных вещей.
Тут я вдруг подумала, а что бы сказал брат Майклс, если бы узнал про все это, и мне очень захотелось сказать ему, что он был совершенно прав, что я могу делать то, что хочу, как он и говорил.
Залезла в кровать. В голове все еще было горячо, и вообще мне было как-то странно. Я видела себя в кровати, будто находилась не внутри своего тела, а снаружи. Я один раз упала в обморок, это было похоже. Я думала про папу, про наш спор, думала, как он удивится, когда наконец поймет, что я действительно могу творить чудеса, но только теперь мне казалось, что все это происходит с кем-то другим, что вот лежит на кровати маленькое тельце, а наш дом, улица, городок и вся Вселенная вливаются мне в голову, и в голове на все это хватает места, и при этом в ней делалось все жарче и жарче, и было это так странно, что я просто откинулась на подушку и решила – будь что будет. А потом услышала голос.
«Выходит, ты смогла сотворить снег, – сказал голос. – А что ты, интересно, можешь еще?»
Что-то пробежало по спине и по волосам, а внутри будто бы что-то растаяло.
– Привет? – сказала я, но мне не ответили. Я стала ждать.
Потом кто-то вздохнул. Точно.
Я села в кровати. Дышала изо всех сил. Подтянула одеяло, глубоко вдохнула.
– Кто это? – прошептала я.
Снова настала тишина. А потом голос произнес: «Я спросил: что ты можешь еще?» Я вздрогнула.
– Кто ты? – спросила я.
«Хороший вопрос».
Я открыла рот. Потом снова закрыла.
– А ты откуда?
«Тоже хороший вопрос».
Я сказала:
– Я хочу знать.
«А ты и так знаешь», – сказал голос. Казалось, он совсем рядом.
Я покачала головой.
– Ты где? – спросила я.
«Я повсюду, – сказал голос. – Внутри всего и снаружи тоже. Я был, есть и буду».
Тогда сердце стукнуло очень сильно, и я спросила:
– Ты – Бог, да?
«Ш-ш-ш», – сказал голос.
Я сглотнула.
– А Ты меня видишь?
«Конечно, – сказал Бог. – Я уже довольно давно за тобой наблюдаю. Ты Мне можешь быть очень полезна».
Я села.
– Ты это о чем?
«Ну, – сказал Бог, – у тебя замечательное воображение. Мне кто-нибудь такой и нужен, чтобы стать Моим Орудием».
– Твоим Орудием? – повторила я.
«Да».
– А для чего?
«Творить чудеса, все такое».
Я закрыла лицо ладонями, а потом отняла их. Я сказала:
– Я знала, что мне предначертано что-то важное!
«Ш-ш-ш, – сказал Бог. – Не так громко. Не стоит будить твоего папу. – Он помолчал. – Но есть одно условие: твоя вера должна быть нерушима, ты должна быть готова выполнить все, что Я ни скажу, – никаких сомнений, никаких возражений, никаких вопросов, что и зачем».
– Ладно, – сказала я. – Договорились. «Правда?»
– Правда.
«Хорошо! – сказал Бог. – Потом еще поговорим.
А сейчас у Меня есть другие дела».
– Какие дела?
«Ну, на небе сейчас дел невпроворот. Четверо всадников натягивают удила, некоторые ветра совсем распоясались, и саранча так и лезет всем под ноги. Да, и еще нужно вскрыть кое-какие печати. Только ты пока об этом не болтай, ладно?»
– А и дальше пользоваться моим даром можно?
«Да, – сказал Бог. – Я хочу, чтобы ты к нему попривыкла».
– А как Ты думаешь, я могу творить чудеса и с людьми, и с животными?
Бог сказал:
«Джудит, это всего лишь вопрос веры».
– Горчичное зернышко!
«Вот именно».
– А папе я ничего не скажу.
«Вот и правильно».
– Но ведь рано или поздно он мне поверит?
«Да».
– Потому что я буду творить все больше и больше чудес, и рано или поздно он заметит. Он заметит, что я делаю что-то необычное.
«Не сомневаюсь», – сказал Бог.
А потом Бог ушел куда там Он уходит, а я снова легла и стала думать про две вещи. Во-первых, зря я надеялась, что папа сразу все поймет про чудеса, но волноваться мне не о чем, потому что в конце концов все равно все будет хорошо.
Вторая вещь была очень странная. Она состояла в том, что это не могло со мной не произойти, и от этой мысли мне стало так хорошо, как никогда еще не было за всю жизнь. Чудеса только и ждали, чтобы свершиться, и я тоже ждала. И вот ожидание закончилось, все наконец-то начинается.
Междугородний звонок
Папа говорит, что Бог – это голос, который звучит в голове у каждого христианина, понуждая его поступать правильно. Говорит, что Дьявол понуждает делать как раз обратное. Соответственно, нужно думать, кого слушать. До вчерашнего дня я никогда не слышала голоса Бога, но сама говорила с Ним. Наверное, у меня накопилось всякого, что Ему сказать, потому что очень долго я вообще не говорила.
Когда я была маленькой, папа повел меня к доктору, потому что я ничего не делала – просто сидела и смотрела перед собой. Перед этим папа меня сфотографировал. День теплый, я сижу под вишней, которую он посадил для мамы в палисаднике. В траве повсюду цветы. На мне синяя футболка и шорты до колен. На правой коленке ссадина. Ноги торчат прямо вперед. Руки сложены на коленях. Я похожа на пугало, каких выставляют в магазинных витринах в День Гая Фокса.
Полагаю, к доктору папа меня повел без всякой радости, потому что сам он никогда не ходит к врачам, но тут все-таки повел. Помню странный запах в медицинском кабинете. Помню, там был стул с кожаным сиденьем, а в углу коробка с пластмассовыми кубиками и большой красный автобус. Я играла с автобусом, а папа разговаривал с доктором.
Доктор обследовал меня, пришел к выводу и составил план лечения. Вывод состоял в том, что мы оба тоскуем по маме, а план – в том, чтобы папа начал мне читать. Папа действительно начал читать, и тогда я узнала про Исполинов, и про Ковчег Завета, и почему обрезание делают на восьмой день, и как очистить дом от проказы, и что нельзя говорить фарисеям, и как вытянуть жало овода. Мы начали читать, и я начала говорить, и скоро уже говорила не хуже других – хотя, пожалуй, немного о других вещах.
Говорить, кроме папы, было почти не с кем, поэтому я стала говорить с Богом. Я всегда была уверена, что рано или поздно Он мне ответит. Тогда мне это представлялось таким междугородним разговором. Связь плохая – на проводах сидят птицы, где-то погода испортилась, не разберешь, что говорят на другом конце, но нет никакого сомнения, что рано или поздно все услышишь. И вот в один прекрасный день птицы улетели, погода наладилась – и я услышала.
Третье и четвертое чудо
Я решила употребить свой дар на добрые дела: первой в моем списке шла миссис Пью. Я все думала о ней с тех пор, как она при мне расплакалась. Я решила, что, если она так расстроилась из-за Оскара, она уж точно не ворует никаких детей; как ни обидно, приходилось признать, что Кенни Эванс, видимо, все-таки переехал жить к отцу.
Оскар – это здоровенный рыжий кот, который обычно сидит на окне в передней комнате у миссис Пью между вазой с гиацинтами и желтой фарфоровой собачкой. Понятия не имею, чего это он вдруг решил исчезнуть. Может, ему надоела собачка, которая ухмыляется во весь рот и глядит пустыми глазами, может, ему надоел вид из окна. Неважно, мое дело – вернуть его обратно. И вот в четверг, когда снег пошел хлопьями, я сделала из желтой шерсти кота. Папа крикнул: «Ты что делаешь?», а я крикнула в ответ: «Читаю!» Ложь была оправданной: я теперь Орудие Господа, мне нужно заниматься своим делом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
