Дядя Малькольм из Мемфиса написал ему письмо с просьбой помочь в определении наиболее выгодного уровня запасов на складе. Слишком много предметов, оставшихся к концу сезона нераспроданными, приводят к потерям от затоваривания, но если запасы будут слишком малы, то будут потери на продажах. А еще у разных производителей разное время выполнения заказа. Малькольм много лет определял уровень запасов методом проб и ошибок, но последнее время стал слышать много критических замечаний, и вот интересовался, нет ли у занимающегося наукой племянника каких-нибудь идей. Беннет прочел дядино письмо утром, за тридцать минут написал пару дифференциальных уравнений, решил их и позвонил дяде, сообщив ему оптимальную стратегию. Никогда в жизни не было у него такого ощущения собственного могущества.
Когда Билл отдалился, Беннет часто оставался в подвале один, работая до полуночи и по выходным. В ящике стола он держал консервы. По субботам или воскресеньям появлялся Галвинстон. Ну вы и пашете, говорил Галвинстон, увидев Беннета, вы уже скорости убегания достигли. Преподаватель мог подойти к столу Беннета или постоять недолго у доски. Потом он шел к своему столу, вынимал толстую пачку нелинованной бумаги и начинал собственные расчеты, покачивая ногой под столом во время работы. Галвинстону Беннет не должен был объяснять, почему он предпочитает свой стол в подвале поездке в Нью-Йорк с девушкой или вылазке на стадион. Галвинстон сам понимал. Как постепенно узнавал Беннет, любой профессиональный физик моложе сорока лет наукой дышит и наукой питается. После сорока теорфизик может себе позволить немножко двигаться по инерции и завести хобби или проводить время с семьей. Но до той поры замедляться нельзя. Одержимость — часть профессиональной этики. Галвинстон был одержим, как и Беннет. Но почему-то он еще не сделал никакой большой работы. Ему было уже тридцать.
Весной выпускного года Беннет решил остаться в Блейне и делать дипломную работу по физике. Многие пытались его отговорить. Ему следует поехать на какое-нибудь новое место, вроде Западного побережья. Но Беннет к советам не прислушался. Он не хотел ни новых мест, ни новых людей. Он хотел уйти в свое одиночество и спокойно наслаждаться физикой. Кроме того, в Блейне была отличная дипломная программа. Беннет остался. Галвинстон уехал. Ему не удалось получить повышение. Преподавание не ценят, сказал он с горечью в тот день, когда собирал вещи. Галвинстон был прекрасным преподавателем, преданным своим ученикам, но Беннет втайне смотрел на него свысока из-за того, что он не получает результатов. Доблесть науки — исследования.
Когда Галвинстон уехал, администрация вычистила его подземное логово, будто нору, в которой затравили крысу, и превратила ее в компьютерную лабораторию. Беннет перебрался по тому же коридору в комнату без окон. Его новый кабинет был размером десять футов на десять. Там стояли письменный стол и коричневая тахта, оставленная прошлым дипломником. Была еще классная доска. Для декора Беннет купил искусственное растение с красными и зелеными листьями и неприличный постер с изображением Попая и Оливкового Масла.
Тему дипломной работы Беннету дал профессор Дэвис Якоби — блестящий теоретик, работавший в Блейне. Беннету предстояло обобщить задачу, поставленную ранее одним британским ученым: Допустим, что одинаковые частицы помещены в сферический контейнер. Они обладают энергией и перемещаются по этому объему. С другой стороны, они притягиваются друг к другу силами гравитации. Вначале частицы напоминают рассерженный рой пчел, скапливающийся то там, то здесь. Наконец они успокаиваются, перестают скапливаться и приходят в равновесное состояние. Вопрос: как распределены в пространстве частицы по достижении этого состояния?
Британский ученый путем математических расчетов нашел ответ на этот вопрос и опубликовал результаты. По пути он неожиданно открыл, что если общая энергия частиц меньше некоторой критической величины, они никогдане придут в равновесное состояние. В этом случае одни частицы будут накапливаться в центре сферы все плотнее и плотнее, до бесконечности, а другие — носиться на периферии все быстрее и быстрее, до бесконечности. Эта пугающая возможность получала название гравитермальной катастрофы. Все это была чистая теория. Но ведь теорией были и первые расчеты атомной бомбы.
Задачей Беннета было рассмотрение случая не для идентичных частиц, а для смеси тяжелых и легких. В отличие от задачи с жуком и всех вообще задач, предлагавшихся ему до сих пор в колледже, ответ был неизвестен. Его нельзя было найти в книге. На решение могли уйти месяцы. Но если Беннет добьется успеха, профессор Якоби возьмет его к себе в докторанты — их у него всего пять или шесть.
Профессор Якоби дал спецификацию необходимого Беннету оборудования, которое состояло из большого запаса белой нелинованной бумаги и корзины для мусора, и отпустил дипломника на свободу.
Эта тема была куда интереснее задачи с жуком. Но к чему она относится? Что означает? Посидев несколько дней за своим столом, Беннет поднялся на первый этаж физического корпуса и осторожно постучал в полуоткрытую дверь профессора.
Профессор Якоби поднялся из-за стола и улыбнулся. Это был тощий жилистый сорокалетний мужчина с курчавыми светлыми волосами. Он носил кричащую гавайку, оставшуюся от времени работы в Беркли. Все знали, что Якоби рвется обратно в Калифорнию. Ходили слухи, что его выставили из Беркли за то, что он спал с женой своего дипломника. Беннету эта история казалась странной, поскольку она должна была бы произойти в то самое время, когда Якоби сделал свою знаменитую работу о пространственно-временных сингулярностях.
Выслушав вопросы Беннета, Якоби сообщил ему, что множество воображаемых частиц соответствует скоплению звезд, вращающихся под действием гравитационных сил, и каждая звезда представляет собой одну частицу в задаче Беннета. Такие звездные скопления действительно обнаружены с помощью телескопов. По некоторым оценкам, период обращения одной звезды может составлять несколько тысяч лет, но это капля в море, поскольку возраст вселенной где-то порядка десяти миллиардов лет. Но как это здоровенный газообразный предмет, звезда, может быть заменен в расчетах крошечной частицей, спросил Беннет. Приближение, ответил Якоби. А контейнер? Что означает контейнер? Беннету не было известно, чтобы астрономы открыли какую бы то ни было огромную сферу, плавающую в пространстве и содержащую миллионы звезд. Профессор Якоби сознался, что контейнер он придумал, но указал, что таким образом задача становится ясной и поддающейся математической интерпретации. Кроме того, когда начинает развиваться гравитермальная катастрофа, контейнер больше не играет роли. Да. А почему Беннет должен решить задачу для случая смеси частиц различной массы? Ну, сказал Якоби, экспансивно жестикулируя, мы хотим держаться как можно ближе к реальности. Хорошо известно, что реальные звездные скопления — это смесь различных звезд.
На пару недель Беннет с радостью погрузился в воображаемый мир. Он писал на белом листе бумаги уравнение — и появлялись тысячи кувыркающихся в пространстве звезд. Можно добавить один символ — и звезды начинают отлетать от стенок огромного космического сосуда. Если он прерывал работу, чтобы поесть консервов, звезды немедленно замирали — десять тысяч звезд в остановленном мультфильме, — пока он не доедал последний кусок и не возвращался к выкладкам.
Вскоре он понял, что его задача не имеет фундаментального значения. Карту главного наступления нарисовал до него другой исследователь. Но Беннет работал над задачей, которая еще никем не решена. В мире слишком много такого, что люди принимают на веру. Беннет понимал, что должен во многом доверять другим. Но каждый непроверенный факт отщипывал свой кусочек цены. И постепенно Беннет растрачивал независимость и уверенность в себе. А теперь у него был шанс узнать о мире нечто истинное — абсолютно истинное, — не полагаясь ни на чье слово. Он парил. Он наслаждался своей задачей о частицах в сфере и повсюду носил с собой страницы выкладок, будто дворянскую грамоту.
