Ирина Андреевна давно не вмешивалась в ее личную жизнь, даже после случая на практике после первого курса. Евгения и Лилька поехали в Нижегородскую область, а там… Что ж, можно понять – просторы полей, засеянных медоносной фацелией, голова закружилась от запахов, от свободы зашлось сердце. Студент из лесотехнического с кудрявым есенинским чубом, костры, танцы…
Дочь не рассказывала, что это была за любовь, но матери и так ясно. Как специалисту по запахам, иронично усмехалась она. От Евгении запахло женщиной, этот новый аромат улавливала не только она…
В Москве Евгения быстро забыла о герое летнего приключения. Но Костя – это совсем другой случай.
Если употребить старинное, но достаточно точное слово, – Евгения чахла на глазах от тоски по нему. Ирина Андреевна понимала: единственное, что она может, – это помочь дочери взбодриться.
Мать не собиралась читать ей лекции о пользе солнца для здоровья человека. Евгении самой известно, каким запасом энергии обладают его лучи для всего живого. А чтобы уловить ее, нужно бывать на солнце. Смешно. Не собиралась Ирина Андреевна излагать прописные для каждого биолога истины вроде той, что под воздействием солнечных лучей даже яды теряют свои свойства и становятся безвредными. Но разве не яд, только душевный, отравляет Евгению?
Поэтому в солнечные дни она отправляла сотрудницу лаборатории приманок Евгению Карцеву к восьми утра на звероферму. Она обязана до одиннадцати часов – а это время самое полезное для солнечных ванн – проверять состояние щенков норок. А с четырех вечера до пяти – тоже самые лучшие часы для солнечных ванн – Евгения должна возвращаться к животным и наблюдать за особенностями поведения половозрелых норок, для которых они готовили приманки.
Ирина Андреевна как человек, привыкший к точности эксперимента, требовала от дочери исполнения. Она объясняла ей, почему именно в это время следует делать то или другое.
Ирина Андреевна с интересом наблюдала за Евгенией. Солнечная энергия действительно преобразовывалась в энергию жизни. Ее анемичная дочь становилась веселее, она улыбалась, у нее изменилось настроение. Сама, без всякого принуждения, купила абонемент в бассейн. Ей захотелось воды.
Ирина Андреевна хвалила себя за терпение. Конечно, лучше всего морские купания. Она сама любила море и прежде каждое лето ездила с мужем на Черное, на Каспийское. А потом, когда стала членом клуба «Сестер», – на Средиземное. Больше всего она полюбила остров Санторини, куда однажды повезла ее Мария Родопуло.
Восемьдесят морских миль от порта Ираклион, главного города греческого острова Крит, на катамаране «Летающий кот» – и из морских брызг выныривает похожий на торт вулканический мир. Белые дома в скалах, синева моря и неба, много-много солнца, под которым зреет виноград на вулканическом пепле и крошечные помидоры – черри. Верно говорят: если ты увидел что-то, чего не видел никогда, ты уже другой. Потому что твой мир расширился.
После той поездки она отправила Евгению на Родос, для «послушания» – она хотела расширить мир дочери. И расширила, усмехалась она. Так, как не ожидала сама. Ее дочь влюбилась в Костю. А теперь он чем-то разочаровал ее. Или обидел? Или…
Вчера вечером, когда Лилька, их ежедневная гостья, ушла домой, они остались сидеть на веранде. Ирина Андреевна заметила, что дочь хочет с ней о чем-то поговорить. Евгения отодвинула пустую чашку, поставила локти на стол, подперла руками щеки, от чего глаза стали узкими, и спросила:
– Мама, а ты согласна, что женщины делятся на два психологических типа – матери и любовницы?
Ирина Андреевна улыбнулась:
– Не отрицаю. В этом что-то есть…
Ответ был уклончив. Мать с любопытством ожидала продолжения.
– Я читала, что американцы провели особое генетическое исследование и установили, будто одна женская ветвь происходит от Лилит, вторая – от Евы.
– Провести можно любое исследование, – мать засмеялась, – главное – получить результат и правильно его истолковать. Проблема заманчивая, кто услышит – мимо не пройдет. Всякая женщина захочет узнать, кто она. Гены – вещь интересная, это правда.
– Ты говоришь слишком обтекаемо, – заметила Евгения, еще сильнее вдавливая кулаки в щеки. – Но на основе этого исследования они объявили, что на самом деле существовало две женские ветви – от Лилит и от Евы.
– Интересный подход, – усмехнулась Ирина Андреевна. – Но кто доказал, что и та и другая не миф?
– Допустим, не миф. – Евгения убрала кулаки от лица и теперь теребила кисти старинной скатерти. – Посмотри на нас с Лилькой. Я не сомневаюсь – она произошла от Лилит. А я… Может, на самом деле от Евы?
– Ты о том мифе, который вы с Лилькой прочитали на чердаке? Что Бог, сотворив из глины Адама, из такой же глины слепил ему жену и назвал Лилит? Она оказалась строптивой, этакой первой в мире феминисткой, да? Начались споры, скандалы – кто хозяин в доме, – насмешливо говорила Ирина Андреевна, наблюдая за дочерью.
– Она не хотела покориться мужчине ни в чем. Она сбежала. Бог проклял ее и вычеркнул из текста Библии. Поэтому ее имя забыто, но не всеми. Она приходила к мужчинам во сне, соблазняла, мучила. Она… – Евгения на секунду умолкла – видимо, она стеснялась произнести что-то… Наконец решилась: – В общем, Лилит сама брала их, набрасываясь сверху… Утром они просыпались без сил.
– Ты на самом деле в это веришь? – Ирина Андреевна поморщилась.
Евгения, не ответив, продолжала:
– Тогда Адаму была создана жена из его собственного ребра. Она не могла считать себя равной. Адам остался доволен, но радовался только днем. – Она засмеялась. – Ночью он тосковал по Лилит… – Она вздохнула, снова ее пальцы теребили бахрому скатерти. – Знаешь, когда мы с Лилькой начали игру в Еву и Лилит, мы мало что понимали…
– А если бы понимали или знали? – тихо спросила мать.
– Я не стала бы играть в эту игру с Лилькой, – тихо проговорила Евгения. – Это оказалось очень опасно.
Ирина Андреевна почувствовала, как что-то толкнуло ее в сердце. Похожее на пинок, каким младенец из утробы награждает мать. Но сейчас это не младенец, а мысль, только что оформившаяся. Она поняла: все дело в Лильке. Видимо, она – причина разлада между дочерью и Костей.
– Из всего, что ты сказала, я согласна безоговорочно с одним: есть ген, который переходит по материнской линии из поколения в поколение, – Ирина Андреевна решила перевести разговор из мифологического в более приемлемый для нее, реалистический. – Он не изменился за время эволюции человека. И действительно, он многое определяет в женском типе.
Но Евгению оказалось не так-то просто сбить с мысли.
– Разве это не подтверждает, что было две праматери, а Библия называет только одну…
– Кстати, Библия переведена на шесть тысяч девятьсот двенадцать языков, – мать снова попыталась отвлечь дочь от навязчивой темы. Но не вышло, потому что Евгения продолжала:
– У Адама было две жены, мама, Лилит и Ева. Значит, они-то и должны отличаться между собой на генетическом уровне.
– Итак, одной нужен муж, семья, дети. Но не Лилит – она жаждет независимости и стремится к самореализации? Так?
– Да. Знаешь, иногда я чувствую себя на самом деле Евой, – Евгения виновато улыбнулась: – Иначе как объяснить, потому как, несмотря ни на что, мне… нужен Костя.
Вот как! Ирина Андреевна едва удержалась от вопроса – так что же случилось?
– Но в таком случае кто тебе передал этот ген? Я точно не Ева. И твоя бабушка – нет.
– И все твои «сестры»? Настоящий международный клуб Лилит! – воскликнула Евгения.
– Тогда и ты не Ева, – покачала головой Ирина Андреевна. – Я состою в клубе, следом за бабушкой. По крайней мере, не настоящая Ева, как ты сама себе внушала. – Ирина Андреевна ухватилась за удачную мысль.
– На самом деле, – с некоторой растерянностью проговорила Евгения. – Как же я получилась Евой? – Она повернула к матери лицо, на котором было написано недоумение.
Ирина Андреевна засмеялась.
