Ирина Андреевна Карцева всегда противилась обману. И полагала, что любая азартная игра – заведомый обман, однако сдалась.

– Хорошо. Я дам вам то, что вы хотите. Проверим магическое действие состава на заморских насекомых.

– Капля – и неистовая страсть заставит наших пойти на обгон, опередить все-ех. Ура! – вопила Лилька и прыгала на стуле. Теперь он угрожающе скрипел. Но этот звук перекрыл другой – громкий визг соседского щенка-сенбернара в саду.

– Лилька, не пугай животных. Вырастет заикой, – предупредила Евгения подругу. Лилька засмеялась и успокоилась. – Мама, как нам сказал Николай Георгиевич, ставки будут высокими. От них зависит гонорар бедных девушек-тренеров. – Евгения с нарочитой покорностью опустила глаза.

– Договорились, – Ирина Андреевна легонько шлепнула дочь по руке. – Сейчас я схожу в лабораторию и принесу.

– А мы – одеваемся и едем.

…Общество, в которое попали Евгения и Лилька, оказалось чужим и странным для обеих. Как и все, что происходило в этом развлекательном центре. Одно дело – оставаться наедине с мадагаскарцами. Совсем другое – выйти в зал, в котором энергия азарта настолько сильна, что кажется, ты сама сейчас куда-то побежишь или начнешь кричать не своим голосом и тыкать пальцем, повторяя движения «дирижера», который подгоняет участников забега в нужную сторону.

Прозрачное сооружение из стекла с беговыми дорожками внутри отражало возбужденные лица, цепкие руки, не выпускающие бокалы с напитками. Кажется, полосатые бегуны летят со скоростью ветра. Но это иллюзия: их предел – один километр в час.

Евгения и Лилька знали сценарий бегов, Николай Георгиевич рассказал им в деталях. Но все равно низкий голос ведущего заставил их вздрогнуть, а сердце – дернуться.

– Ставки сделаны, господа!

Девушки не вникали в устройство тотализатора, но Никос предупредил: если зрители хорошо вложатся, Евгении и Лильке достанется больше. Улюлюканье под звон бокалов, запах духов, сигар, аромат напитков – все возбуждало. Лилька, схватив Евгению за руку, прошептала в самое ухо:

– Мы победим!

– Обязательно! – Евгения стиснула руку подруги так крепко, что та простонала.

На этот звук к ним обернулся сладко-улыбчивый господин в сером костюме.

– Какие Евы, – расплылся он и поднял бокал. – Хотите выпить? – Он оглядел Евгению, потом Лильку. – Нет, не просто выпить, а поужинать в милой компании, очаровательные близняшки? – промурлыкал он.

Девушки оделись в одинаковые брючные костюмы изо льна, только разных цветов. На Евгении – бледно-розовый, на Лильке – бледно-фиалковый.

– Дядя, у вас плохо со зрением. Я вам прописываю витамины для глаз, – насмешливо бросила Лилька. А потом резко: – Проваливай, пр-рестарелик.

– Ах, ну да! Как я не подумал! Такая роскошная дева, как ты, неповторима… Конечно, вы разные! А я люблю двух одинаковых сразу… – Он отошел со своей рюмкой в глубь зала, бросив на прощание: – Вы мне не подходите.

– Фу, какая грубиянка, – нарочито-укоряюще проговорила Евгения.

– Он не наш клиент. И потом я всегда на посту, сама знаешь. – Она подмигнула подруге, Евгения поняла, о чем речь, и рассмеялась.

Наконец перед ними возник Николай Георгиевич.

– Ура, ура, ура! Победа, девочки! Никос поздравляет вас. – Он встал между ними, раскинул руки и обнял обеих. От него пахло трубочным табаком. Легонько похлопывая по плечам, он горячо зашептал: – Вы сделали такое, чего сами не знаете. Хе-хе. Никто не знает и знать не должен, кому не положено. Пошли, получите соответствующее вознаграждение по трудам вашим! – произнес он со средиземноморским пафосом.

Пробираясь сквозь потные, обмякшие от выпитого тела, они добрались до кабинета. Кабинет походил на странную свалку. Дело не в том, как лежали или стояли вещи, а какие они.

Модель яхты таких размеров, что она спокойно могла отчалить от берега. Наверное, ей назначено указывать на принадлежность хозяина к людям моря. Никос – этнический грек, но он родился и вырос в Москве. Почти все родственники уже уехали на историческую родину, а он говорил:

– Они предлагают мне работу. Зачем? Здесь я все предлагаю сам себе. Захочу припасть к родным берегам, тогда и спрошу себя: когда? Сяду в самолет и полечу.

Чучело головы черного козла – свидетельство мужской удачливости на охоте где-то в горах Крита. Только там водятся козлы «кри-кри». Амфоры, вазы, веера – все в куче… Казалось, сюда наспех свалили вещи то ли из богатого дома перед ремонтом, то ли из какой-то лавки, промышляющей чем-то вроде сувениров.

Девушки были не так далеки от истины – на самом деле все это свезено сюда с определенной целью, о которой они догадаться не могли…

Хозяин победителей воздевал руки к небу, выражая беспредельность восторга. Он снова обнимал Евгению и Лильку, предлагал и дальше работать у него.

– Последний курс и не только… – говорила Евгения, улыбалась. Он смотрел на нее и кивал:

– Понимаю. – Никос отрывал руки от круглого живота, на верхушке которого они привычно покоились, потирал их до скрипа. При этом швейцарский хронограф сверкал золотым корпусом. – Мой драгоценный племянник Костас спит и видит, когда его девушка наконец получит диплом. А тогда… Ах, тогда… – Он поцокал языком. – Тогда я потанцую на вашей свадьбе. А по старой традиции положу за пазуху носовой платок! – Темные глаза блестели, взгляд перебегал с одного лица на другое.

Девушки смеялись. Он тоже. Но было не время выяснять причину дружного веселья. Об одном ли смеялись они или о разном?

Лилька ничего не говорила, не желая тратить слова попусту. Ей оставалась печальная участь, которая с каждым днем раздражала все сильнее, – подчиниться обстоятельствам. Она зависела от Евгении, которая собралась замуж за Костю. Это означает, что подруга уедет в Грецию. Косте уже приготовлено место преподавателя истории Древнего мира в городе Родос, столице острова с таким же названием.

Стоило Лильке подумать об этом – кровь приливала к голове. Она пыталась сдержать свою злость – да не хочет она расставаться с Евгенией! Она срослась с ролью верной подруги. Евгения уедет – а она, Лилька, не нужна даже Никосу, потому что без приманки нет никакой гарантии, что его бегуны выиграют. А с какой радости Ирина Андреевна даст приманку ей?

Но как здорово – иметь в руках этот… флакон. С ним такое можно сделать… Бизнес, деньги… Отворот-приворот отдыхает. Нет, она не должна отпустить Евгению, не поедет она ни в какую Грецию! Они вместе будут работать у Ирины Андреевны, заниматься пахучими приманками.

А потом, думала Лилька, почему бы ей самой не открыть тараканий бизнес? Она полетит на Мадагаскар, купит первоклассных особей и – полный вперед, на запах феромонов… на аромат больших денег.

И вообще – как они могут расстаться? Они давным-давно не Евгения и Лилька, а Ева и Лилит. Светлое и темное начало. У каждой своя роль – Ева завлекает, Лилит – отвлекает, мучает…Так даже веселее!

Лилька поймала себя на том, что смотрит в отчет, который написала Евгения, а в голове что? В ней – собственный отчет. Который не совпадает с написанным. Она вздохнула. К чему вникать? Евгения все сделала правильно.

Она положила последний лист с текстом, и, когда пальцы скользнули по глянцевой бумаге, вспомнился завораживающий вид конверта с деньгами в руке Никоса. Он тоже отливал глянцем в свете хрустальной люстры…

И тут Лилька внезапно поняла, что нужно сделать…

Флакончик с остатками приманки Лилька забрала себе. Тогда она еще не знала точно, для чего он ей. Но подумала – пригодится. Вспоминала о нем – и настроение поднималось.

Она ходила по комнате, скрестив руки на груди. Неожиданные деньги обещали многое, желания толпились в голове, тесня друг друга.

Они с Евгенией снимали квартиру в Тушине, у лохматой художницы. Нельзя сказать, что женщина вообще не причесывалось, но никакая расческа не справлялась с копной седых волос. Казалось, они росли большим кустом, как странные цветы – лунарии. Сама хозяйка переселилась в мастерскую на Беговой – прошел слух, что местные власти намерены выселить художников с их чердака, поэтому она почла за благо караулить.