Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Арис начал сниматься с якоря. Лодка очень медленно заскользила к якорной стоянке. Сцена была исполнена невыразимой красоты. Арис, не торопясь, выбирал на борт толстый якорный канат, аккуратно скручивая его кольцами. Мерное покачивание лодки вкупе с то поднимающимся, то опускающимся канатом создавали ощущение полной гармонии, которая была нарушена самым неожиданным образом.

Лодка все еще продолжала скользить по воде, но угол, образуемый канатом по отношению к поверхности моря, начал приближаться к прямому. Веревка натянулась, ушла под корпус судна. Лодка дернулась и остановилась. Павлина, сидевшая на носовой оконечности, спустив ноги по обе стороны форштевня, вскочила и в мгновение ока оказалась рядом с двоюродным братом.

— Я попробую освободить якорь, — вытягивая веревку со стороны моря, сказал Арис. — Должно получиться. Если нет, ты останешься на борту, а я нырну.

Арис отвел лодку от якорной стоянки и дернул веревку как можно сильнее. Никакого результата.

— Один из зубцов, наверное, застрял в полости скалы. Я нырну и вытащу его.

— Тут всего метров пять, — ответила Павлина. — Я сама могу это сделать.

Арис не стал спорить. Если нырнет он, у Павлины не хватит сил, чтобы втащить якорь на борт. Им придется снова причаливать.

Павлина скинула рубашку и шорты. Арис увидит, на что она способна! Может быть, даже, когда она все сделает и предстанет перед ним в своем мокром вязаном купальнике, он посмотрит на нее другими глазами. В любом случае, вернувшись на борт, она будет сушить купальник как можно дольше.

Павлина надела маску, поправила ее и с криком «ласка» прыгнула в воду. Арис стравил канат. Павлина очень быстро заметила якорь, изогнувшись, сменила направление движения и в несколько гребков вертикально ушла на глубину. Через несколько мгновений она показалась на поверхности, почти без усилия вытягивая канат за собой.

— Браво! — воскликнул Арис.

Она подплыла к корпусу лодки. Двоюродный брат перегнулся через борт и схватил ее за обе руки. Поднимая Павлину, Арис отступил назад, споткнулся о выступ на дне лодки и отпустил левую руку Павлины. Она повернулась вокруг своей оси, повисла на другой руке Ариса спиной к судну и расхохоталась:

— Сейчас упаду!

Арис резко перевесился через борт и, пытаясь прижать Павлину к корпусу лодки, взялся правой рукой за ее грудь.

Павлина почувствовала, как напряглись ее соски. Она закрыла глаза и застыла без движения.

— Поворачивайся, как только я тебя отпущу, — сказал ей двоюродный брат.

— Подожди, — выдохнула Павлина.

— Что случилось?

Ничего не случилось, просто ей хотелось задержать, остановить, продлить это мгновение. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и наконец сказала:

— Давай!

Арис убрал руку, Павлина быстро повернулась, брат схватил ее обеими руками и поднял на лодку.

— Извини, — сказал Арис, не глядя на Павлину.

— Ничего, — ответила та и вернулась на нос лодки.

Ее била дрожь.

До самого возвращения они не обменялись ни единым словом. В Даппии к Павлине подошла супружеская пара из Патраса. Молодая женщина сказала:

— Нам говорили, что тут есть таверна на берегу моря, где подают жареных на древесном угле осьминогов. Ты знаешь, где это?

Павлине меньше всего хотелось, чтобы эта парочка увязалась за ними к Диносу.

— Загляните к Патралису, рядом с Кунупитцей, мне кажется, там делают, — посоветовала она.

На самом деле Кунупитца находится на другом конце селения, а Патралис очень редко готовит осьминогов. У него клиентам подаются традиционные блюда.

Павлина удивилась тому, что солгала так легко, без зазрения совести, и это вдруг доставило ей удовольствие.

После того только туристы сошли на берег, Арис и Павлина продолжили свои круизы между родным островом и Пелопоннесом. К концу дня среди пассажиров начали преобладать жители Спетсеса. На три следующих дня прогноз был неблагоприятный — обещали сильный мельтем, и каждому островитянину хотелось закупить побольше продуктов, пока лодки окончательно не встали на прикол в порту.

— Три раза съездим туда и обратно до одиннадцати часов, — сказал Арис.

— Получается каждые два часа, — согласилась Павлина и добавила: — Нужно тридцать минут, чтобы заполнить лодку.

Она пришла в отличное настроение, когда вспомнила, как Арис держал ее рукой за грудь. Потом они опять перебрасывались ничего не значащими фразами.

Три раза туда и обратно — шесть поездок. Каждая длится двадцать — двадцать пять минут, плюс время на причаливание. Павлина считала деньги с удивительной легкостью. Ей доставляло удовольствие предвосхищать итог дня. Две драхмы за поездку, восемнадцать — двадцать пассажиров да еще дети. Она округлила сумму до тридцати драхм. Шесть маршрутов за день, двенадцать раз туда и обратно, — триста шестьдесят драхм. Да экскурсия в бухту Анаргири, шестнадцать на три — сорок восемь, всего четыреста восемь драхм, из которых треть уйдет на поддержание судна в рабочем состоянии. Теперь у Магды язык не повернется сказать, что ее дочь не в состоянии заработать себе на жизнь.

На другой день море было таким неспокойным. Из-за этого каждый раз приходилось швартовать «Двух братьев» бортом к молу. Желающих совершить прогулку, тем не менее, хватало.

— Да откуда их сегодня столько набралось? — воскликнул Арис, словно количество пассажиров раздражало его.

«А вдруг он нарочно выпустил мою руку, чтобы подержать меня за грудь?» — подумалось Павлине.

Разве мальчик, который любит мальчиков, не может захотеть подержать за грудь девушку? И даже сделать с ней что-нибудь еще? Приласкать ее? Поцеловать? Разве не естественно, что он может испытывать такие желания?

Она вытянула канат, свернула его с излишней аккуратностью, отодвинула к борту и уселась на носу лодки, что позволяло ей не смотреть на Ариса. Он сел верхом на борт, уперся ногой в причал и оттолкнул от него лодку.

Взяв курс на Даппию, баркас направился прямо на юг. Ветер, порывами налетавший с северо-востока, качал судно, а каждая волна, которую оно рассекало, накрывала его облаком брызгов. Сидевшая на носу Павлина ежесекундно рисковала свалиться за борт.

— Перебирайся на корму, — крикнул ей Арис.

Она только пересела на скамью у правого борта, далеко от двоюродного брата, и не пошевелилась за все оставшееся время пути, несмотря на струи воды, бившие ей в лицо.

Ее согревала надежда, что, высадив пассажиров, они зайдут к Диносу. Если Арис почувствовал что-то, дотронувшись до ее груди, то, быть может, захочет ей в этом признаться? Открыться… Сказать: «Знаешь, а было приятно дотронуться до твоей груди…»

Когда они прибыли на место, сердце ее сжалось. Дамбу заливали волны, и Динос не выставил, как обычно, столики на молу.

— Пойдем в таверну, — сказал Арис, как только Павлина пришвартовала лодку к кнехтам причала.

Приглашение стало для нее неожиданностью. Таверна считалась сугубо мужским заведением, и Павлина никогда в нее не заходила. Боясь, что Арис переменит решение, она последовала за ним, пропустив шага на два вперед.

Таверна представляла собой большую квадратную комнату, похожую на бакалейную лавку или кофейню. Украшал, а вернее сказать, обустраивал ее, повинуясь порывам своего вдохновения, сам Динос. Однажды ему пришло в голову обшить стены до половины высоты деревянными панелями. Спустя полгода он попросил двоюродного брата, владельца судоверфи, покрыть панели каким-нибудь защитным слоем. Тот использовал для этого лак столь кричащего оттенка, что они стали напоминать прозрачную пластмассу. Над панелями, прямо по кладке стены, длина которой составляла шесть — восемь метров, Динос изобразил нечто вроде острова с маяком. Картинка напоминала детские рисунки.

На свободной от живописи поверхности без всякого лада и порядка были повешены полки, заставленные бутылками и консервными банками. Время от времени вдоль стен выставлялись набитые продуктами картонные коробки, игравшие также роль прилавка. В углу комнаты, за жемчужной с переливами занавеской, находилась раковины.

10
{"b":"160794","o":1}