— Ага! — торжествующе воскликнула Джорджи. — Я ведь знала, что вам не хочется обзаводиться семьей. Вам совершенно незачем жертвовать собой, Гас. Живите в свое удовольствие и наслаждайтесь свободой.

— Мы должны пожениться, и как можно скорее. Ваша бабушка согласна со мной.

— Что ж, если моя бабушка согласна, то пусть она и выходит за вас замуж, — Джорджи рассмеялась своей собственной шутке. — Тогда ей, а не мне придется сносить все трудности совместной жизни с вами. У вас очень тяжелый характер, Гас. Иногда вы становитесь просто невыносимым. Я не хочу проводить остаток своих дней с таким грубияном, как вы.

Седж бросил на Джорджи гневный взгляд, но тут же поспешил придать своему лицу спокойное выражение, вспомнив, что они здесь не одни.

— Я не грубиян, Джорджана, — он старался говорить как можно тише. — Все мои друзья и знакомые считают меня очень воспитанным, любезным человеком. А если я когда-нибудь срывался на вас, так это потому, что вы сами провоцировали меня своими дерзостями. Поверьте, я никогда в жизни ни на кого не повышал голос. Я сделал это впервые, когда встретил вас.

— Это лишний раз доказывает, что мы с вами не сможем ужиться вместе, — рассудительно заметила Джорджи. — Вы теряете контроль над собой, когда вы со мной. Значит, вам лучше держаться от меня подальше, иначе ваши нервы не выдержат, и вы станете вымещать вашу злость на окружающих.

— Мы все равно поженимся, хотите вы этого или нет, — упрямо заявил Седж.

Их разговор был прерван появлением Роберта Линдхарста, который тут же рассыпался в комплиментах, откровенно восхищаясь внешним видом Джорджи.

— Джорджи! Вы сегодня красивее, чем обычно, — воскликнул он, окинув оценивающим взглядом ее голубое шелковое платье, которое удачно подчеркивало сверкающую синеву ее глаз. Глубокий вырез платья был отделан золотой каймой, шею украшало простое ожерелье из филигранного золота, а в ушах красовались золотые серьги. Волосы Джорджи отливали медью и смотрелись очень эффектно в сочетании с голубым платьем и золотыми украшениями. — Смею надеяться, что у вас еще не расписаны все танцы и мне удастся заполучить вас в партнерши, моя дорогая.

— О, Робин, ведь это не официальный бал, на этом вечере вообще не расписаны танцы. Я буду вашей партнершей, но только при одном условии.

— Что за условие?

В глазах Джорджи появился озорной блеск.

— Если вы пообещаете мне, что пригласите на танец Шарлотту и Энн.

— Вы заставляете меня платить очень высокую цену за радость танцевать с вами, — ответил Роберт, одарив Джорджи ослепительной улыбкой. — Но мне ничего не остается, как подчиниться вам, владычица.

— Вы послушный мальчик, Робин, — Джорджи привстала на цыпочки и ласково потрепала Роберта по щеке.

Седж негодующе наблюдал за этой сценой. Фамильярность, с какой Джорджи обращалась с Робертом Линдхарстом, известным светским развратником, приводила его в бешенство. Она, наверное, не понимала, чем рискует, кокетничая с этим типом. Он проклинал свою больную ногу, из-за которой не мог танцевать, — если бы не нога, он бы танцевал весь вечер с Джорджи, и ни у Линдхарста, ни у других мужчин не было бы возможности пригласить ее на танец.

Лорд Роберт взял руку Джорджи, затянутую в шелковую перчатку, и галантным жестом поднес ее к губам, поглядывая краем глаза на разгневанного Седжемура. Пообещав девушке, что придет за ней, как только пианист заиграет вальс, он не спеша удалился.

Седж открыл было рот, намереваясь отчитать Джорджи за ее развязное поведение и предостеречь в отношении Роберта, но не успел вымолвить и слова, как она с радостным воплем бросилась в противоположный конец зала. Подбежав к высокому темноволосому юноше, который вошел в эту самую минуту, она обвила руками его шею и расцеловала в обе щеки. Виконт был готов убить этого незнакомца, кем бы он ни был. А может, он бы предпочел убить Джорджи, тогда бы ему больше никогда не пришлось страдать от ревности.

Ревность? Седж закрыл глаза, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Нет, он не мог ревновать Джорджи, ведь он не был влюблен в нее. Однако он приходил в бешенство, когда она оказывала знаки внимания лицам мужского пола, словно тем самым она наносила личное оскорбление ему. Ее импульсивность не знала границ. Минуту назад она любезничала с Робертом, сейчас обнимает этого молодого брюнета, а потом бросится на шею еще к какому-нибудь мужчине. Но неужели она никогда не научится вести себя должным образом? Ведь она опозорит его в глазах всего света, если, став его супругой, виконтессой Седжемур, будет заводить дружбу с каждым мужчиной, попадающимся на ее пути. С такой женой, как Джорджи, он станет посмешищем.

Лучше ему отказаться от своих планов, пока еще не поздно. Джорджи права, они никогда не смогут ужиться вместе. Она еще не дала ему свое согласие, и он больше не станет ее упрашивать. Наверное, ему следует уехать на время за границу. Теперь, когда война с Наполеоном закончилась, он сможет путешествовать по Европе. Для начала он поедет в Италию — эта страна с ее теплым климатом поможет ему побыстрее избавиться от последствий перелома. А если тем временем в Лондоне станет известно о том, что они провели вместе восемь дней в маленьком деревенском коттедже, пусть Джорджи защищает сама свою репутацию. Впрочем, она уже неоднократно давала ему понять, что ей нет никакого дела до общественного мнения. Если она не хочет, чтобы он ей помог, он не станет навязывать ей свою помощь. Сегодня же он распрощается с Джорджаной Картерет и вернется к своей спокойной холостяцкой жизни. При этой мысли Седж почувствовал облегчение.

Открыв глаза, Седж снова увидел высокого молодого брюнета, который обменивался любезностями с Джорджи в противоположном конце зала, и жало ревности с новой силой вонзилось в его сердце. Он бы с превеликим удовольствием сломал трость о голову этого юноши. Рядом с юношей стояла высокая стройная девушка с черными, как смоль, волосами и темными глазами, — вероятно, его сестра, эти двое были чем-то похожи. Заметив девушку, Джорджи тут же бросилась к ней на шею и сжала ее в таком же пылком объятии, в каком до этого сжимала ее спутника. Седж задавался вопросом, кто такие эти юноша и девушка и откуда они взялись. Наверное, они были старыми друзьями Джорджи, приехавшими из ее родных мест, — он сам видел их впервые.

Прихрамывая, он направился туда, где стояли Джорджи и только что прибывшая пара. Трое оживленно беседовали между собой.

— Том, Сьюзен, вы даже представить себе не можете, как я рада видеть вас вместе! — заливалась Джорджи. Поймав многозначительный взгляд девушки, она на мгновение умолкла, потом принялась засыпать их вопросами: — Когда вы приехали? Где остановились? Я не ожидала увидеть вас здесь — разве вы знакомы с Беннингэмами?

— Леди Беннингэм приходится двоюродной сестрой моей матери, — пояснила Сьюзен.

В эту минуту Джорджи увидела Седжа, который остановился в нескольких шагах от них, и поспешила представить ему своих друзей.

— Гас, знакомьтесь, это мисс Сьюзен Теннисон и мистер Томас Каннингэм, мои очень давние и очень дорогие друзья. Они приехали сюда из Читтерн Сект Мэри — из моих родных мест. Сьюзен, Том, это Аугустус Себастьян Стэнхэуп Сент-Реджис, виконт Седжемур.

Сьюзен с любопытством взглянула на высокого привлекательного виконта и присела перед ним в изящном реверансе. Аристократизм, проскальзывающий в каждом жесте Седжемура, произвел на нее сильное впечатление, а во взгляде его серых, немного задумчивых глаз она уловила что-то интригующе-таинственное.

— Очень рад знакомству с вами, мисс Теннисон, — Седж учтиво кивнул и коснулся ее руки.

Том, в отличие от своей спутницы, вовсе не был впечатлен аристократическим видом Седжа. Он подозрительно разглядывал виконта, сузив глаза. Седж, остановившись за спиной Джорджи, положил руку на ее плечо, и этот собственнический жест не понравился молодому человеку. Он задавался вопросом, какие отношения связывают Джорджи и этого привлекательного лорда, уже ощущая болезненные уколы ревности.