Обращая внимание на то, что здоровье и воспитание детей во многом определяется здоровьем и развитием женщин, Бехтерев ратовал за проведение реформ, направленных на проявление заботы о женщине-матери. Он призывал не допускать пренебрежения общественным воспитанием там, где это необходимо, принимать меры для устранения «систематического растления детей на улицах».

Бехтерев считал необходимым «всемерно бороться с народным невежеством как самым страшным злом, поддерживающим грубость нравов и незнакомство с самыми элементарными условиями гигиены и нормальных общественных отношений. Всеобщее распространение образования, но образования, поставленного правильно и умело, — говорил докладчик, — должно быть признано одним из средств, способствующих оздоровлению населения в нервно-психическом отношении». К числу мер, «способствующих охранению нервно-психического здоровья населения», Бехтерев относил также и «возможное предупреждение тяжелых общественных кризисов и прекращение войн». Он подчеркивал, что «значение экономических условий в развитии нервных и душевных болезней переоценить трудно», что «дурное питание населения, приводящее к ослаблению его физического здоровья, также должно быть признано одною из важных причин, подрывающих стойкость нервно-психического здоровья».

Завершая выступление, которое, как читатель помнит, прозвучало в годы торжества жестокой реакции, Бехтерев сказал: «Человечество пережило немало цивилизаций, которые отошли в область предания. Оставляя в стороне доисторические времена, заметим, что если Древний Рим погиб от рабства, если социальные катаклизмы в конце XVIII — начале XIX века зависели в значительной мере от феодального строя государств, то современное нам экономическое рабство, обусловленное значением капитала, грозит не меньшими бедами. Капиталистический строй — вот основное зло нашего времени. И мы должны стремиться к другим, более возвышенным нормам общественности; на место капитала мы должны выдвигать на первый план труд и служение истине и добру… Все… усилия, направленные против основного зла нашей действительности, должны быть делаемы не только в интересах сохранения расы, но и во имя высших общечеловеческих идеалов, во имя тех нравственных норм, которые не позволяют человеку попирать права других, устраняют рознь и ненавистничество между людьми и ведут человечество к единению и братству на почве общего равенства и уважения личности».

На III съезде отечественных психиатров Бехтерев выступал также на заседании, посвященном открытию бюста Балинского и портрета Мержеевского, проходившем в аудитории клиники душевных болезней Военно-медицинской академии. На этом заседании он рассказал о жизненном пути и научных заслугах своих учителей, основавших петербургскую школу отечественных психиатров.

В совместном докладе В. М. Бехтерева и П. А. Останкова «О кандалах у испытуемых и душевнобольных арестантов» авторы отстаивали право на немедленное освобождение от кандалов и наручников подследственных и осужденных, поступающих в психиатрический стационар из тюремных больниц.

В речи «По поводу открытия Союза отечественных психиатров» Бехтерев рассказал о том, что мысль об этом Союзе зародилась еще в 1896 году во время VI Пироговского съезда в частном собрании группы русских психиатров: Корсакова, Сикорского, Кандинского и его самого. Через несколько месяцев в Москве Бехтерев, Корсаков и Яковенко разработали проект устава Союза.

На X Пироговском съезде устав был одобрен общественностью, а в 1908 году утвержден и министерством внутренних дел. Союз обеспечивал всероссийское единение психиатров и невропатологов и содействовал разработке в России общих концепций по вопросам теории и практики нервных и душевных болезней.

К началу III съезда в Психоневрологическом институте открылась большая выставка разнообразных материалов, имеющих отношение к деятельности психиатрической и неврологической служб. Демонстрировались макеты новых больниц, новая диагностическая и лечебная аппаратура, методики обследования, лекарственные препараты, методы восстановительного лечения, поделки больных. За две недели выставку посетило более пяти тысяч человек. На ее базе было решено в дальнейшем создать музей.

Психоневрологический институт постепенно разрастался. Со временем возникла потребность в организации специализированных секций Совета института: педагогической, психологической, криминалистической. На открытии психологической секции 20 февраля 1910 года Бехтерев выступил с докладом «Предмет и задачи общественной психологии малых и больших коллективов». Его выступление на секции криминалистов посвящалось объективным психологическим методам в изучении преступности.

В связи с открытием медицинского факультета института его Совет пополнили такие профессора, как анатом Д. И. Дейнека, физиолог А. А. Ухтомский, хирурги В. А. Оппель, Н. Н. Петров, Е. В. Павлов, Р. Р. Вреден, инфекционист С. В. Посадский, специалист по общей патологии Н. Г. Ушинский и другие. В состав преподавателей института вошел тогда выпускник Военно-медицинской академии паразитолог Е. Н. Павловский — в будущем прославленный советский ученый, академик.

Среди учащейся молодежи популярность института росла чрезвычайно быстро. Все больше становилось желающих учиться в этой самобытной вольной высшей школе. Уже к весне 1910 года общее количество студентов Психоневрологического института приближалось к 1000 человек. Росло число кафедр, клиник, лабораторий. Исследования велись в самых разнообразных областях науки о человеке. На секциях Совета, в студенческих аудиториях нередко возникали горячие дискуссии, в процессе которых часто обсуждались и социально-политические проблемы.

Вместе с тем политическая обстановка в стране оставалась напряженной. Пока царствующая чета, ее родственники и приспешники, составлявшие дворцовую камарилью, развлекались и наживались, плели сети интриг и занимались распутством, управление государством практически полностью перешло к Столыпину, опиравшемуся на созданную им после «июньского переворота» в 1907 году III Государственную думу, всецело поддерживающую его политику. Подавляющее большинство членов думы составляли представители правых партий: «Союза русского народа» и «октябристов». К ним примыкала и главная партия либеральной буржуазии — конституционные демократы (кадеты). Правление Столыпина ознаменовалось жестокой расправой с участниками революционного движения, проведением аграрной реформы, разрушавшей крестьянскую общину и укреплявшей кулацкие хозяйства, а также настойчивым наступлением на демократию всюду и в том числе в учебных заведениях.

Ожесточению порядков в учебных заведениях способствовало назначение в 1910 году на пост министра народного просвещения ярого реакционера Л. А. Кассо. Кассо преследовал деятельность любых общественных студенческих организаций — землячеств, касс взаимопомощи, партийных группировок. В университетах и институтах были запрещены какие бы то ни было студенческие собрания. Новый министр добивался беспрекословного подчинения студентов и преподавателей чиновникам министерства, попечителям учебных округов и инспекторам.

Реакционные реформы министерства народного просвещения вызвали новые студенческие волнения, забастовки. Особенно грубо оно вмешивалось в работу университетов, В связи с этим ректор Московского университета Мануйлов от имени Совета профессоров обратился к министру Кассо с протестом. Министр разгневался и добился отставки избранного в соответствии с Положением от 1906 года ректора, что возмутило преподавателей и было расценено как вопиющее беззаконие.

В 1911 году в знак протеста Московский университет покинуло 126 профессоров и преподавателей, в том числе такие выдающиеся деятели науки, как В. И. Вернадский, Н. Д. Зелинский, П. Н. Лебедев, К. А. Тимирязев, С. А. Чаплыгин. Среди подавших тогда в отставку профессоров медицинского факультета были психиатры и невропатологи В. П. Сербский, П. Б. Ганнушкин, В. К. Рот, Г. И. Россолимо, В. К. Хорошко, М. Н. Шатерников, Б. Н. Могильницкий. Инцидент не имел себе аналогов в истории Русского государства, да, пожалуй, и в мировой истории. Вся демократическая пресса выступила с осуждением действий министра просвещения. Однако их одобряли и всемогущий Столыпин, и царь.