Она умолкла, словно и без того сказала слишком много. Эллена была столь поражена услышанным, что не смогла вымолвить ни слова.

— Я не представляю, как этот портрет мог оказаться у тебя, дорогая девочка! Но это он — граф Фернандо ди Бруно, брат моего мужа, мой жестокий… — Произнести ужасные для нее слова «второй супруг» несчастной Оливии не хватило сил, и она отрешенно умолкла.

Однако, поборов слабость, охватившую ее, она пояснила:

— Я не в силах сейчас объяснить тебе все. Это слишком тяжело. Прошу об одном — дай мне возможность не встречаться с ним. Даже больше: он не должен знать, что я жива.

Оливия немного успокоилась, когда узнала, что Эллена не упомянула о ней в своем письме Скедони. Эллена просто просила его о встрече.

Пока они обсуждали, как объяснить ему, когда он приедет, зачем Эллена настоятельно просила о встрече, вернулся слуга с нераспечатанным конвертом и сообщил, что отца Скедони нет в монастыре. По словам монастырских братьев, он отправился в долгое паломничество. Блюдя честь монастыря Святого Духа, они предпочли не разглашать истинную причину отсутствия отца Скедони, которая им уже была известна.

Оливия, успокоившись, согласна была все объяснить Эллене, однако ее состояние позволило ей сделать это лишь через несколько дней. В первой части ее печальной повести она не добавила ничего нового к тому, что читателю уже известно из исповеди, выслушанной отцом Ансальдо от кающегося монаха в канун праздника святого Марко. То, что она сказала далее, было известно ей, ее сестре Бианки, врачу и верному ей слуге.

Как известно, Скедони, ударив жену кинжалом, тут же скрылся. Он не сомневался, что убил ее. Графиня, без сознания, была перенесена в свои покои, где затем пришла в себя. Рана, к счастью, оказалась несмертельной. Оправившись и поняв, какой опасности она подвергается, если останется в этом доме, а также видя в этом последнюю возможность избавиться от жестокой тирании нелюбимого человека, она решила скрыться. К правосудию прибегать она, однако, не стала, чтобы не порочить доброе имя семьи ди Бруно. Покинуть дом навсегда ей помогли три верных человека. Она уехала в глухой уголок Италии, где, приняв монашество, нашла приют в монастыре Сан-Стефано. А тем временем в поместье ди Бруно, как и положено, состоялась панихида и погребение умершей графини. Ее сестра Бианки еще пожила какое-то время в своем доме поблизости от виллы ди Бруно, а затем тоже покинула эти места, взяв на себя заботу о двух малолетних дочерях графини: двухлетней Эллене, дочери от первого брака, и совсем крохотной дочери Скедони. Разлученная таким образом со своими детьми, Оливия так и не познала счастья материнства, ибо ее сестра не решилась поселиться поблизости от монастыря, чтобы не подвергать Оливию опасности. Скедони, хотя и поверивший в смерть жены, мог бы что-либо заподозрить, выследив синьору Бианки. Поэтому она вскоре совсем уехала из этих мест. В это время Эллене не было даже двух лет, а малютке всего несколько месяцев. Бедняжка вскоре умерла, не дожив и до года.

Скедони, след которого с той трагической ночи совсем затерялся, не знал о смерти дочери, поэтому с такой готовностью принял Эллену за свою дочь, тем более что девушка сохранила медальон с его портретом.

Синьора Бианки, рассказав Эллене о ее родителях, умолчала о том, что мать ее жива, не только из предосторожности, но и чтобы скрыть от нее все жестокие подробности семейной трагедии. Умирая, несчастная, видимо, пыталась рассказать Эллене правду, но так и не успела, унеся с собой эту тайну.

Поэтому, даже встретившись в монастыре Сан-Стефано, мать и дочь ничего не знали друг о друге. Опасаясь мести Скедони, осторожная синьора ди Бианки дала Эллене вымышленную фамилию ди Розальба. Служанка Беатриса не была полностью посвящена в тайну и знала лишь, что Эллена — дочь графа ди Бруно, а мать ее умерла. Поэтому после смерти синьоры Бианки она ничем не могла помочь Эллене. Однако счастливый случай наконец помог им встретиться. Оливия узнала служанку, а та тоже узнала в ней считавшуюся умершей графиню ди Бруно, и все это произошло на глазах у Эллены.

Поселившись в окрестностях Неаполя, синьора Бианки никак не могла предполагать, что Скедони, о котором с той ночи она ничего не слышала, находится совсем поблизости в одном из монастырей. Она редко покидала виллу, и неудивительно, что они никогда не встречались. Ее постоянная вуаль, а его монашеское одеяние и низко надвинутый на глаза капюшон могли даже при встрече помешать им узнать друг друга после стольких лет.

Синьора Бианки намеревалась объявить семье ди Вивальди, кто Эллена по своему происхождению, и сделала бы это до бракосочетания. Но в тот вечер, когда она собиралась рассказать об этом Винченцо, она, давно недомогая, почувствовала себя особенно плохо и отложила все до другой встречи. Неожиданная смерть помешала ей это сделать. Тетушка Эллены не считала род ди Бруно менее знатным, чем род ди Вивальди. Единственным пятном было преступление младшего графа ди Бруно. Это и заставляло ее так долго хранить тайну от молодых людей.

Фернандо ди Бруно распорядился доставшейся ему после смерти брата долей семейного наследства не менее беспечно, а его собственное поместье законно или незаконно досталось кредиторам, чему он воспротивиться уже не смог. Таким образом, Эллена оказалась полностью зависимой от тетушки. И без того скромные возможности синьоры Бианки едва позволили ей внести значительную сумму монастырю Сан-Стефано за пребывание там Оливии. На остаток денег она купила небольшую виллу Алтиери в окрестностях Неаполя. Последние расходы она считала необходимыми, ибо привыкла к независимости и определенному образу жизни. Синьора Бианки была обучена искусству рисования и художественной вышивки. Любовь к этому она передала и Эллене. Их работы высоко ценились монахинями монастыря Санта-Мария-дель-Пианто и богатыми неаполитанками. Это обеспечивало тетушке и племяннице возможность вести скромный, но достойный образ жизни.

В молитвах и уединении прошел первый год пребывания Оливии в монастыре. Она постепенно успокоилась, лишь разлука с дочерью постоянно напоминала о себе щемящей болью в сердце. Она поддерживала связь с сестрой столь же регулярно, сколь позволяли обстоятельства. Ее радостью и утешением были добрые вести о дочери и единственная встреча с ней, хотя Оливию поразила и встревожила молчаливость при этом ее сестры Бианки.

Увидев впервые девушку в церкви монастыря, она с испугом уловила что-то знакомое в ее лице и после этого всегда пристально и с тревожным любопытством следила за ней. Однажды, не выдержав, она поинтересовалась ее фамилией, но, услышав, что она Розальба, прекратила дальнейшие расспросы. Знала бы она, что, искренне сочувствуя девушке и помогая ей бежать из монастыря, она спасала жизнь собственной дочери, которую чуть было не погубил затем Скедони.

Маркиза ди Вивальди перед смертью, мучаясь раскаянием и вспоминая зло, которое причинила Эллене, а также опасаясь кары Господней, послала за духовником и во всем исповедовалась ему, надеясь на утешение. Из-за отсутствия Скедони духовником стал умный и добрый священник, который, узнав печальную историю Винченцо и Эллены, мудро посоветовал маркизе благословить их брак и этим замолить свои грехи перед ними и Господом. Маркиза давно сама приняла такое решение и теперь с таким же нетерпением хотела этого брака, как недавно препятствовала ему. Зная, что ей не дожить до него, она доверилась в этом мужу, взяв с него обещание, что он не будет противиться этому и выполнит ее последнюю волю. Она призналась ему, что оговорила Эллену, но о других, более зловещих своих замыслах умолчала.

Маркиз был потрясен коварством и двоедушием своей супруги, но сам, однако, не испытывал угрызений совести и страха наказания. Он воспротивился браку сына с Элленой из-за ее низкого происхождения. Мольбы и просьбы жены позволить ей умереть спокойно, однако, вынудили его дать обещание. Он сделал это в присутствии духовника, и маркиза наконец успокоилась. Она умерла с сознанием того, что хотя бы частично получила отпущение грехов. Маркиз же не торопился выполнять свое обещание, которое дал против своей воли, тем более что поиски Винченцо не увенчались успехом.